You Would Never Know

– А что мне нужно сделать, чтобы вашу светлую голову посетила такая мысль, что мне не все равно?
– хмыкнул он, пронзив её взглядом.

Гермиона запихнула в рот здоровенный кусок индейки и попыталась сказать и показать жестами, что с набитым ртом не может отвечать.

На этом вся неловкая часть закончилась, и оба прекратили сковываться. Разговаривать о простых и глупых вещах они никогда не любили. И этот вечер не стал исключением. Гермиона рассказывала о том, какими были её лучшие рождественские вечера. Например одно Рождество в Норе, когда огромная семья, да ещё и гости, уместились в крохотной кухне семейства Уизли. Затем с родителями, когда она каталась на лыжах. А потом она спросила о лучшем рождественском празднике Северуса.

– Этот, - ни секунды не думая сказал он, отпив вина.

– Это само собой, а до этого года?
– улыбнулась Гермиона.

– Не было.

– Как это?

– Вот так.

– Совсем ни одного? Ладно, в Хогвартсе, а раньше?

– Да, мы с Волдемортом устраивали замечательные рождественские вечера. Надевали колпаки Санты и украшали ёлки, - усмехнулся он, а Гермиона рассмеялась заразительным звонким смехом, - Хотя было одно Рождество.

– Я вся во внимании, - сказала Гермиона, подперев голову.

– Мне было семь, кажется. Да. Единственный раз, когда я наряжал ёлку. С мамой. Отца не было дома, а мама ещё была вполне счастливой и… не избитой. И тогда отец ещё не успел совсем спиться и не успел запретить ей иметь подруг. И были гости, какие-то мамины друзья. Было… не знаю, как это назвать.

– Уютно, - сказала Гермиона.

– Да, - после небольшой паузы сказал Северус, посмотрев на Гермиону, - Было уютно. Мама приготовила очень вкусный ужин. На ней было красное бархатное платье, стояла ёлка. А я сидел под ней и смотрел на подарки, которые принесли гости. И думал, ну когда же уже наступит утро, и я смогу их все открыть.

Северус улыбнулся и взглянул в улыбающееся лицо Гермионы.

– И всё.

– А в Хогвартсе?
– спросила Гермиона.

– Ну, обычно я всегда сидел в своей гостиной. Так что никакого рождественского настроения не было, ведь она украшена у меня впервые за все годы.

– Зря не украшали.

– А смысл одному это делать?

– А смысл покупать такой большой дом, если вы планировали жить тут одному?
– Гермиона окинула взглядом столовую.

– Хотелось что-то поменять. Думал, если будет большой дом, то как-то само всё получится. Минутная слабость.

– Вы хотите семью?

Он бросил на нее взгляд, неловкость в котором Гермиона не разглядела, и продолжил:

– Да, наверное. Раньше точно хотел, теперь уже не знаю.

– Передумали?

Он хотел было ответить. Даже открыл рот, но увидев в глазах Гермионы неприкрытый жадный интерес, понял, что и так слишком много ей сказал. Северус улыбнулся уголками губ и лишь качнул головой. “Нужно было думать месяц назад о том, что я слишком много ей сказал”, - фыркнул он про себя и украдкой взглянул на Гермиону, которая доела последний кусочек со своей тарелки. Она все делает так аккуратно. И в школе, и здесь. Бережно сложила вилку и нож по правилам этикета и коснулась уголков губ салфеткой. Её спина была идеально прямой, а эта дурацкая каштановая прядь волос снова выбилась из-за уха.

– Хотите десерт?
– спросил Северус и сам удивился заботе в своем голосе.

Гермиона улыбнулась и кивнула. И в этот момент больше всего на свете он хотел не лимонный пирог, который появился на столе, а обхватить ладонями её лицо и поцеловать её таким поцелуем, от которого сносит крышу и земля уходит из-под ног.

– Вам положить?
– улыбнувшись, спросила Гермиона.

Северус благодарно кивнул, подвинув чистую тарелку чуть вперед, и удивился, как он умудрился сдержаться от рвущейся с языка просьбы называть его по имени. Он представил румянец на её милых щеках, взволнованный взгляд на собственные ладони, смущенный кивок и его имя с её губ. Это заставило облизнуться и даже растянуться в улыбке. Но Северус быстро сориентировался и сделал вид, что безмерно рад этому идиотскому пирогу, а не своим фантазиям.

Когда ужин закончился, Гермиона благодарила Северуса за гостеприимство и восхитительную трапезу. Хотя самой хотелось бы иметь столько сил, чтобы отшвырнуть к чёртовой матери этот стол, который скрывал ноги Северуса, на которые ей безумно хотелось усесться и впиться в его губы поцелуем.

– Вы останетесь у меня?
– его голос вывел Гермиону из задумчивости.

– Да, - быстро ответила она, - То есть, если вы хотите.

Северус только усмехнулся тому, как она всегда с ним разговаривает. Только “с его разрешения”, или “если он позволит”, или “как он хочет”. Но тут всё предельно просто. Он хочет так, как хочет она, и ему удобно так, как удобно ей.

– Который час?
– спросила Гермиона.

– Пол одиннадцатого, - ответил Северус, взглянув на наручные часы.

– Что будем делать?
– спросила Гермиона, а он мог поклясться, что в её глазах на секунду полыхнуло пламя.

– А что хотите?

“Хочу с вами переспать”.

– Если честно, я безумно устала, но полуночи дождаться надо, - лишь улыбнулась она.

– Хотите принять душ, может это вас взбодрит?

“Если хотите, чтобы я взбодрилась, поднимите меня наверх и сделайте уже в конце концов то, что от вас требует природа!”.

– Отличная идея!
– в душе можно разработать все варианты плана “Как затащить профессора Снейпа в кровать?”.

– Я вас провожу.

Они поднялись наверх в его спальню, минуя пустые комнаты, в которых не было даже обоев на стенах, что уж говорить о банальных занавесках. Гермиона ощутила сильнейшее желание немедленно заняться уютом этого дома.

– Не дадите мне что-нибудь типа рубашки?
– спросила она, развернувшись в дверях ванной.

Северус кивнул и достал из шкафа одну из своих рубашек.

– Спасибо, - сказала она и повернулась к нему полуобнаженной спиной, - С молнией не поможете?

“Нет!”.

– Да, конечно, - ответил он и сделал несколько шагов к Гермионе.

Он видел, как дрогнули её лопатки от прикосновения его прохладных пальцев к её нежной коже спины, как вслед за разъезжающейся молнией побежали мурашки, от чего она повела плечами. До жжения под ногтями хотелось дотронуться до её шеи, провести по ней пальцами, сомкнуть их в кольцо вокруг неё, услышать стон, заставить её простонать. Но Северус просто опустил руки и сжал их в кулаки.

Гермиона ещё стояла несколько секунд без движения, а затем, вздрогнув, бросила ему:

– Спасибо.

И скрылась за дверью ванной. Северус сжал зубы и еле сдержал рык. Отвернулся и со всей силы захлопнул дверцу шкафа, из которого доставал рубашку для Гермионы. Затем облокотится о комод и уронил в ладони голову, сжимая её руками. Он чувствовал пальцами свой до ужаса быстрый пульс, который бился в вене у виска. Всё время, потраченное на Азкабан, идёт к черту. Малфой со своими правильными, но такими ненужными словами идёт туда же.