Юбер аллес (бета-версия)

– Большевики вообще ничего своего придумать не могли, - продолжал меж тем Николай.
– Мелодию "Все выше, и выше, и выше" украли у германцев, "По долинам и по взгорьям" и "Смело мы в бой пойдем"- у белогвардейцев... "Интернационал" уж тем более не их.

– Я все хочу спросить, - перебил Майк, - вся эта большевистская символика тут... не возникает ли проблем? Мы ведь признали результаты Петербургского процесса... еще при Эйзенхауэре, кажется...

– Ну и что? У нас свободная страна, - усмехнулся Николай.
– И ты что, всерьез думаешь, что тут есть идейные? Что, наслушавшись красных песенок, кто-то побежит штурмовать Белый дом?

– Ну, как сказать... нацисты ведь начинали в пивных.

– Нацисты начинали, а большевики закончили, - возразил Николай.
– Те, которые не на виселице, конечно... Нет, все, кто верил в эту бодягу всерьез, подались в Китай, а не сюда. Здесь от Ленина остался один "ленинад".

– А черно-желто-белый флаг - это тоже что-то большевистское?

– Нет, это флаг Российской империи.

– Но ведь российский флаг - бело-сине-красный?

– Ээ, Майк, - покачал головой Николай, снова наполняя из графина свой стакан, - в России всегда был такой бардак, что она даже с собственной символикой не могла разобраться. Почти до самого большевистского переворота не могла решить, какой флаг выбрать. Одна комиссия постановила так, другая этак. Только, наконец, определились - война и переворот. Ну, сейчас, конечно, бело-сине-красный почитается священным, потому что под ним воевали белогвардейцы и Власов. Зато те, кому они не нравятся, из принципа избрали себе черно-желто-белый. Между прочим, после победы над большевиками были и другие варианты. Предлагали, например, оставить флаг красным, по образцу знамени Райха, только серп и молот заменить свастикой-коловратом, или даже андреевским крестом... А гимн? Ты в курсе, Майк, что у России почти до середины XIX века не было своего гимна? Исполняли английский "Боже, храни короля!" И даже когда придумали, наконец, свой, первую строчку оставили прежней... Я же говорю - ничего своего. Не только у большевиков, вообще... Пушкин, солнце русской поэзии и как там его еще звали... он же просто популяризатор европейской классики. Одну из своих главных вещей перепер у Байрона, вторую у Шекспира. Вся русская знать говорила по-французски... А знаешь, что сказал француз де Кюстин? "Русский гений есть гений под-ра-жа-тель-ный"... Что сидишь, как неродной, давай я тебе тоже водочки плесну...

– Нет-нет, спасибо... ну, разве что на донышко, - уступил напору Рональдс.

– Ну, budem!... Впрочем, у вас, американцев, тоже нет ничего своего, - продолжал Николай, смачно закусив.
– Но вы хоть ведете себя проще. Вы не пытаетесь кому-то подражать, а просто скупаете все сколь-нибудь стоящее по всему миру и вешаете на это лейбл "Сделано в Америке". Прямо как китайцы, только те не покупают, а воруют. Атомную бомбу вам германцы сделали, вертолет и телевизор - русские...

– Телевизор?!
– возмутился Майк. Вообще-то он никогда не интересовался тем, кто именно изобрёл телевизор, но было и без того очевидно, что это чисто американская вещь.

– Ну да, Зворыкин изобрёл... слышал такую фамилию? Нет? То-то же. Бежал в Штаты от большевиков. Большевики сделали вам много подарков, вообще-то. То-то к ним здесь такая терпимость.

– Ну, допустим, - Майк решил, что нахальному русскому нужно напомнить кое-что, - но ведь деньги-то ему на разработки дали мы, не так ли? Это тоже чего-то стоит.

– Вообще говоря, денег ему дал Давид Сарнов. Президент Radio Corporation of America. Кажется, юде. Его ребёнком увезли родители от...

– ...от большевиков, как это у вас принято, - саркастически заметил Майк. Выпитое уже давало о себе знать, к тому же окружающая обстановка как-то не располагала к политкорректности. Рональдс поймал себя на мысли, что ему это, скорее, нравится. По крайней мере, тут уж точно никто не схватит тебя за задницу... Хм, а ведь это неплохая коммерческая идея: оазис традиционных отношений, замаскированный под экзотическую эмигрантскую тусовку. Об этом можно сделать неплохой репортаж...

– Ну да, от большевиков, - пожал плечами Николай.
– И что?

– А то, что этот ваш, как его...
– фамилию изобретателя телевизора Майк произнести не сумел, - так и остался в Америке, даже после того, как большевиков не стало. Почему бы это?

Музыканты заиграли вступление очередной песни - вероятно, даже более популярной, чем предыдущие, судя по возросшему шуму в зале.

– О, вот и "Синицын". Так и знал, что его мы сегодня не избежим, - поморщился Николай.
– А насчёт того, почему не вернулся - так это понятно...

– Четвёртые сутки проклятые фрицы

Штурмуют столицу с утра до темна!

Не па-а-адайте духом, полковник Синицын!

Майор Коваленко, надеть ордена!

– вывела с надрывом певичка.

В зале подхватили рефрен.

– Совершенно безграмотная песня, - прокомментировал Николай.
– Начать с того, что германцы Москву не штурмовали...

– Так почему же этот ваш изобретатель не вернулся?
– Майку захотелось дожать собеседника.

– А зачем? У него здесь работа, деньги, успех. В России он получил бы всё то же самое, минус затраты на переезд, адаптацию, и расталкивание локтями конкурентов. Плюс, конечно, джерри. Зворыкин с ними ещё в первую мировую воевал.

Майк улыбнулся старому военному словечку: оно напомнило ему рассказы деда и любимые с детства фильмы про подвиги американских летчиков.

– Кстати, первый самолет построили братья Райт, - припомнил он.

– Идея была не их. Им просто повезло найти хоть сколько-то приемлемое инженерное решение. Но именно "хоть сколько-то". Их "Флаер" был почти неуправляем, да и мощности на самостоятельный взлет ему не хватало - фактически его поднял в воздух встречный ветер... Скажи мне, Майк, если американцы такие пионеры авиации, то что ж всю Первую мировую американские летчики летали на французских "Ньюпорах" и "Спадах"? А Зэнгера или фон Брауна вам купить было слабО, вот ваша космическая программа и провалилась.

– Что значит провалилась?!
– Майк напомнил себе, что он профессионал, и не должен заводиться, что бы ни говорил собеседник, но это уже было слишком.
– Америка - великая космическая держава, на наших кораблях уже летали астронавты доброго десятка стран...

...Который уж месяц житья нет от фрицев,

Солёного пота, и крови рекой,

А мне бы в девчонку,

в девчонку влюби-и-иться...

– надрывалась певичка.

– Ну да, да... Программа "Аполло", - Николай криво усмехнулся.
– Речь Кеннеди - "к 1970 году Соединенные Штаты должны запустить человека в космос..." Скажи мне, Майк, зачем это было надо? На кой вбухивать миллиарды долларов в одноразовые консервные банки, если германцы уже с пятьдесят третьего летают на космопланах? Я понимаю, метеоспутники, связь, спутники-шпионы - это все важно. Но пилотируемые полеты надо было оставить Райху, раз уж у него это так хорошо получается. Все равно, случись что, исход решат не астронавты, а баллистические ракеты. Так ведь вы же органически не способны признать, что вам утерли нос! Русские, по крайней мере, хоть это умеют. Русские, в очередной раз получив по морде, почешут в затылке, скажут "Ну и что? А зато у нас классический балет!" и вернутся к привычным занятиям, - Николай снова выпил.
– Но вы - нет. Вы будете, как в том анекдоте - "Джо, отлепи меня от стенки, я ему еще врежу!" Картер этот со своей лунной программой... Слава богу, Рейгану хватило ума ее прекратить. Но и то - после третьей катастрофы ракеты на старте. В то время как германцы еще в середине шестидесятых обследовали Луну зондами и убедились, что там нет ничего полезного...

– В последнее утро сойтись в рукопашной,

Великой России еще послужить!

Полковник Синицын, погибнуть не стра-а-ашно!

И всё же так хочется, хочется жи-и-ить!

– закончила девушка под грохот аплодисментов.

– Ага, как же, хочется жить, товарищ полковник, - Николая песенка явно раздражала.
– Этот Вилли Розенбаум, или как его там... ну, который сочинил это дерьмо - он всё-таки vkray ofonarel. Советские офицеры так не разговаривали. Тем более перед самым концом. Какое там "не падайте духом" и "жить хочется". "Это что, пораженческие настроения?! Да я тебя, суку, под трибунал!" - вот это было бы похоже. Да и Россию тогда поминать было не велено, тем более "великую". Союз Советских Социалистических Республик - вот это было можно. В крайнем случае - Родину без названия. "За Родину, за Сталина" - вот и весь сказ. СМЕРШ-то до самой капитуляции орудовал... и после нее тоже, на востоке. Почему-то на Западе принято считать, что для России война закончилась в сорок третьем. Это с германцами она закончилась, а гражданская война в Сибири продолжалась до сорок шестого... Последних партизан и вовсе в конце пятидесятых добили.

– А ты сам давно из России?
– спросил Майк.

– Я что, такой старый?
– усмехнулся Николай.
– Я здесь родился. Отец политруком был. Не то чтобы особо идейный, просто время такое было, что самая удобная карьера - по партийной линии... Ну а когда все так обернулось, драпанул из Мурманска с последним британским конвоем. Мать к нему только в пятьдесят четвертом выпустили. Тогда в Райхе Обновление было, вроде как свободы больше стало, ну и в России тоже гайки поослабляли. Хотя, надо отдать должное Власову, он еще в сорок третьем указ издал, чтобы семьи партийцев не трогали. Имущество только отбирали, как "приобретенное за счет незаконных привилегий", да и то у родни шишек, не у рядовых. Не стал, значит, мстить. У него самого-то большевики жену расстреляли, причем вторую уже, первая еще в тридцатых в лагерях сгинула... правда, он, говорят, в Германии быстро утешился... А мой отец, представь, так одиннадцать лет верность матери и хранил. Прямо хоть сценарий для Холливуда пиши. По крайней мере, - Николай вновь усмехнулся, - такова официальная версия.

– Значит, ты вообще не был в России?
– Майк почувствовал разочарование.

– Это ж не на Хавайи в отпуск махнуть! Чтобы нашего брата-эмигранта хоть по туристической визе пустили, это ж такой геморрой... Да и не очень-то и хотелось. В гробу я видал и коммуняк, и власовцев. Мне и здесь хорошо.

– Мне казалось, тебе не очень нравится Америка, - язвительно заметил Рональдс.

– Ну, по большому счету... ты не обижайся, Майк, Америка, конечно, дерьмо. И Россия тоже дерьмо. Но американское лучше пахнет, - Николай чокнулся со стоящим на столике пустым стаканом Майка и осушил очередную порцию. В графине оставалось на донышке.