Юг в огне

В это время войсковой атаман Дона генерал Каледин, вначале обвиненный в связи с Корниловым, в контрреволюционным мятеже, а затем оправданный, стал открыто превращать Донскую область в оплот контрреволюции.

В Новочеркасске - столице донского казачества - был подписан договор об образовании Юго-Восточного союза, в который входили донское, кубанское, терское и астраханское казачьи войска, а также горские народности Северного Кавказа.

Узнав об этом, на Дон и Кубань, как спугнутое черное воронье, забирая с собой все ценности, устремились коммерсанты, жандармы, изгнанные из частей офицеры, помещики, шулера и аферисты, проститутки и чиновники и, вообще, всякий буржуазный сброд.

Для общественной безопасности, а главным образом своей, Каледин решил стянуть в Новочеркасск верные донскому правительству войска.

Когда Каледину докладывали о надежных воинских частях, то немало лестного сказали и о ростовской отдельной казачьей сотне, которой командовал Константин Ермаков. Этого было достаточно для того, чтобы Каледин распорядился отозвать Константина с его сотней в Новочеркасск.

Константин, конечно, не знал причин отзыва его сотни из Ростова. Как преданный начальству офицер, он даже не стал вдаваться в размышления об этом. Раз надо - значит надо! И он отдал приказ по сотне готовиться к переезду в Новочеркасск.

Когда он прибыл с сотней в Новочеркасск, ему приказали разместить казаков в отведенном для них помещении - городском училище.

Вскоре для Константина все стало ясно, почему его с сотней перебросили в Новочеркасск. Не только он один, но и еще некоторые надежные офицеры со своими казаками стягивались в столицу Дона. Константин думал: "Ага, значит, уж не такой я маленький и незначительный человек, раз во мне нуждается донское правительство". Он почувствовал в себе силу. "Надо от жизни брать все, что она дает", - внушал он себе.

Без жены ему в Новочеркасске было скучновато, и он написал ей письмо, чтобы она подготовилась к переезду из Ростова.

* * *

Теперь Виктор редко заглядывал к Ермаковым. Делать там было нечего. Марина по окончании гимназии, оформив свое поступление на медицинский факультет, уехала к родителям в Азов. Без нее было тоскливо, и Виктор с нетерпением ждал осени, когда она снова должна приехать в Ростов учиться.

Он почти никуда не ходил. Днем работал в канцелярии роты, а вечерами читал книги. Большим праздником для него являлись те дни, когда он получал от Марины письма.

Но вдруг почему-то письма от нее перестали приходить. Это встревожило Виктора. Он решил пойти к Ермаковым, надеясь узнать что-нибудь о любимой девушке.

Виктор застал Веру в хлопотах, она упаковывала вещи.

– А-а, Витенька!
– обрадовалась она.
– Как вам не стыдно, совсем забыли меня!.. Как хорошо, что вы пришли. Я так устала. Целый день вожусь с узлами. Противные, надоели...

– Куда это вы собираетесь?
– удивился Виктор.

– Ну вот, - недовольно пропела она.
– Он даже и не знает, куда я собираюсь... Гм... Вы бы еще год не приходили. Тоже родственник называется. Хоть умри, он и хоронить не придет... А вы разве не знаете, что мы переезжаем в Новочеркасск?

– Нет. Это зачем же?

Она рассказала о распоряжении Каледина перевести Константина с его сотней в Новочеркасск.

– Привыкла я к Ростову, - вздохнула Вера.
– Не хочется мне в Новочеркасск. Очень не хочется... хотя, - оживилась она, - Константин пишет, что я могу там найти хорошее общество, занять в нем выгодное положение. Ведь вы понимаете, Витя, Новочеркасск - это все же старый казачий аристократический город... Там много казачьих дворян, генералов, много умных, интеллигентных людей... А сейчас там в особенности весело. Из Москвы и Петрограда понаехало столько интересных людей. Все аристократы, капиталисты туда съехались... Они, говорят, просто бросаются деньгами. Много там сейчас столичных актеров, актрис... А я ведь, Витенька, интересная женщина. Правда?.. Буду нравиться мужчинам... Ха-ха-ха!.. Вы меня ревновать не будете? Шучу! Малыш, - нежно заглянула она в глаза юноше, - подождите немножко, я сейчас приведу себя в порядок, и мы будем пить чай, а хотите, так и вина выпьем. У меня есть... Противная Марфа отпросилась на весь день, тетка, что ли, у нее умирает, и я вот вожусь весь день одна... Устала ужасно... Ну, итак, посидите, я сейчас...

Что-то напевая, она выпорхнула из комнаты, долго возилась в спальне. Потом вышла оттуда помолодевшая, красивая.

– Ну, вот и я!
– защебетала она.
– Как, Витенька, я в таком виде вам нравлюсь?.. Нравлюсь, конечно, - не дождавшись ответа, засмеялась она.
– Я давно знаю, что я вам нравлюсь и вы в меня влюблены. Сейчас, сейчас, Витенька, я накрою стол, и мы с вами посидим... Самовар я не буду ставить, бог с ним. Это слишком сложно. Мы вот с вами закусим и выпьем немного вина. Хорошо?.. Я так голодна.

Виктор поблагодарил Веру и собрался было уходить. Но ведь он еще ничего не узнал о Марине. А узнать о ней так хотелось. Его пугало ее молчание... И он остался.

Вера проворно накрыла стол, нарезала колбасы, хлеба, поставила коробку с сардинами, две бутылки вина.

– Садитесь, малыш, - пригласила она.
– Хотите, - около меня, а хотите, - напротив, где вам угодно. Я так голодна, что, вероятно, и вас могу проглотить, - засмеялась она.

– Сапоги мои не прожуете, - усмехнулся Виктор, садясь за стол.
– Они ведь очень жесткие, солдатские.

– А у меня зубы крепкие, смотрите какие, - показала она оскал своих мелких зубов, похожих на зубы хищного зверька.
– Ам... Ам!
– ляскнула она ими два раза.
– Съем!..

Они оба рассмеялись.

– Ну, давайте, Витенька, выпьем за мой отъезд, - сказала Вера. Константин говорит, что у казаков существует обычай: обязательно перед выездом выпить, чтоб дорожка гладкая была.

– Ни пуха, ни пера, - сказал Виктор.

Они чокнулись.

– Надеюсь, вы будете приезжать к нам в Новочеркасск?

– Ну конечно, - промолвил Виктор.
– Мы же родственники. Буду приезжать. Кстати у меня там сестра Катя живет, ее буду также проведывать... Вы ее ведь знаете, кажется? За ваше здоровье, Вера Сергеевна!

– Что это за "Сергеевна?" - поморщилась она.
– Для вас я просто Вера. Я тоже за ваше здоровье пью.

Они выпили.

Вера от каждой рюмки становилась все веселее и непринужденнее. Она болтала, смеялась, но Виктор мало вслушивался в то, что она говорила, думая о своем. Ему не терпелось скорее спросить у ней о Марине, но казалось неудобным это сделать. Наконец, воспользовавшись тем, что Вера что-то заговорила о сестре, он спросил:

– А где же сейчас Марина?

– А вы разве не слышали?
– вздохнула Вера.
– Она, бедняжка, очень больна... Кажется, тиф.

– Что вы говорите?!
– воскликнул Виктор.

Вера пристально посмотрела на него, криво усмехнулась:

– Не влюблены ли вы в нее?

Виктор покраснел, досадуя, что невольно выдал себя.

– К сожалению, нет, - с напускным равнодушием сказал он.
– Но бедную девушку очень жаль.

– Да, очень жаль, - вздохнула Вера.

Виктору хотелось расспросить Веру о Марине как можно больше, подробнее, но сделать это не решался. Он сидел мрачный, молчаливый, не слушал, что говорила ему Вера...