Юг в огне

– Не хвались, - ухмыльнулся Котов.
– Все ведь нам доподлинно известно. Свиридов с Адучиновым все нам пересказали.

– Попадется мне эта стерва, Свиридов...

– Брось, односум, - махнул рукой Котов.
– Он к тебе попадется али нет, а ты уже попался к нему.

– Ну, это еще посмотрим, - сказал Прохор.
– Попробуйте взять нас. Вот что, Котов, скажи моим именем братцу Константину, этому гаду белопогонному, что взять нас будет нелегко. Все мы сложим свои головы, но не сдадимся... Скажи, Котов, брат мой ранен?

– А ты откуда знаешь?
– изумился Котов.

– Сорока на хвосте эту весть принесла, - хмуро усмехнулся Прохор. Сильно он ранен?

– Ранен-то он хоть и не тяжело, - не переставая удивляться, произнес Котов, - ну а все же, откуда ты знаешь?.. В руку он ранен. Из ваших кто-то вчера ранил, когда полковник на кургане стоял...

– Скажи, что это я его ранил. Жалеет, мол, Прохор, что совсем не убил.

– Стало быть, это ты его?
– мрачнея, спросил Котов.
– Только зря этим бахвалишься. Себе же хуже делаешь... Обозлится человек... Слышишь, Ермаков, ежели хочешь, то навроде я ничего не слыхал, не скажу об этом... А то ж наговоришь себе на погибель.

– Скажи ему все то, что я тебе говорил, - резко сказал Прохор.
– Я его не боюсь. Так и скажи, что жалеет, мол, Прохор, что тебя, собаку, не пристрелил насмерть.

– Ну, гляди, Ермаков, - пожал плечами Котов.
– Тебе виднее, могу все передать полковнику так, как ты мне говорил... Потом не обижайся. Прощевай!..

Прохор позвал казаков.

– Товарищи, проводите его, - кивнул он на Котова.
– Да не троньте.

XVI

Михаил Котов, благополучно вернувшись к Константину, подробно рассказал ему о своей беседе с Прохором. Константин рассвирепел:

– Молокосос!.. Я его хотел по-братски пожалеть и спасти, а он еще нос воротит. Гм... ладно! Первым я его на виселицу вздерну. Не пощажу дрянь...

Константин сидел на сене в тени скирды, прислонясь к ней спиной. Забинтованная левая рука его покоилась на перевязи, переброшенной через голову. Перед ним на разостланной газете лежали нарезанные куски сала, хлеб. Константин неловко, одной рукой, налил в кружку спирту из баклаги, выпил, потом налил еще и подал Котову.

– Выпей!

– Благодарю покорно, - с готовностью взял кружку Котов.

– Закуси вот сальцем.

Котов выпил, крякнул и, взяв кусок сала, стал жевать.

– Значит, не хочет Прохор сдаваться?
– спросил Константин.

– Где там, господин полковник, - жуя сало, сказал Котов.
– И слушать не хочет.

– Ну и черт с ним!.. Пусть, собака, погибает... Была б оказана честь...

Константин повернулся и, толкнув руку, простонал:

– У-у, черт!

– Как ваша рука, господин полковник?
– почтительно осведомился Котов.

– Побаливает, - поморщился Константин.
– Рана сама по себе пустяковая, но а все же приходится с ней нянчиться, как с куклой.

– А знаете, кто вас ранил?
– ухмыльнулся Котов.

– Н-нет... А кто?..

– Ваш братец Прохор.

– Прохор?
– даже приподнялся от изумления Константин.
– Да брось глупости говорить... Как это можно на таком расстоянии. Просто случайная пуля...

– Не знаю, господин полковник, - пожал плечами Котов.
– Сам Прохор мне о том говорил...

– Что же он тебе говорил?.. Каким образом он мог меня ранить?.. Глупости.

Котов сообщил все, что ему говорил Прохор. Константин в ярости вскочил на ноги и забегал вокруг скирды.

– Что ж, вполне возможно, - забормотал он.
– Прохор еще хвалился, что на фронте считался снайпером... Ах ты, дрянь такая!.. Братоубийца!.. Ладно, дорогой! Ты мне за это расплатишься.

Константин остановился.

– Сотник!
– крикнул он своему адъютанту, сидевшему поодаль с ординарцами.
– Иди-ка сюда!..

Звеня шпорами, к Константину подбежал молоденький офицер, его адъютант Воробьев.

– Чего изволите, господин полковник?
– приложив руку к козырьку, вытянулся он.

– Передай, Воробьев, приказ командирам сотен, - чеканя слова, строго говорил Константин, - чтобы сейчас же, сию минуту, не считаясь ни с чем, начать наступление на станицу. К четырнадцати часам, - взглянув на свои ручные часы, сказал он, - чтобы мне было доложено о взятии станицы... Понятно?

– Слушаюсь, господин полковник, - снова козырнул адъютант и побежал выполнять приказ командира полка.

Константин глотнул из баклаги и хмуро, но спокойно сказал:

– Ну что ж, Котов, спасибо за службу. Поручение мое ты выполнил хорошо. Этого я не забуду. При случае буду иметь в виду, в продвижении по службе не забуду...

– Благодарю покорно, господин полковник, - козырнул Котов.
– Рад стараться.

– Пойдешь к себе, в сотню - позови Свиридова. Он, кажется, в вашей сотне сейчас... А может, в обозе.

– Разыщу, господин полковник. Можно идти?

– Иди!

Котов направился к оврагу, в котором расположился полковой обоз. Там он надеялся разыскать Свиридова.

Константин молча зашагал вокруг телеги, стоявшей около скирды, нервно кусая нижнюю губу. К нему озабоченно подошел начальник штаба полка войсковой старшина Чернышев.

– Константин Васильевич, - протирая пенсне платком, сказал он, - вы, кажется, отдали распоряжение командирам сотен начать наступление на станицу?

– Да, - не переставая ходить, нехотя ответил Константин.
– А что?

– Мне думается, что вы поторопились. Во избежание напрасных жертв надо бы переждать денек-другой. Они от нас и так не уйдут. У красных нет патронов... За день-два они перестреляют последние, а потом бери их хоть голыми руками...

– Вы не знаете, с кем имеете дело, - проворчал Константин.
– Я их знаю, это упрямый народ. Ведь командиром у них мой брат. Родной брат, выкрикнул он гневно.
– До последнего издыхания будет сражаться.

– Брат?
– удивился Чернышев.
– Что ж вы мне об этом не сказали.

– Надобности в этом не было, - сухо сказал Константин. Он резко сделал несколько шагов, потом круто повернулся к начальнику штаба.

– Вот времена-то какие, господин Чернышев, наступили, - желчно усмехнулся он.
– Брат на брата поднял меч, сын на отца, отец на сына. Правы, видимо, старики, когда утверждают, что об этом в библии сказано. Старики говорят, что еще ужаснее наступит время. Но что же еще ужаснее может быть?.. Не понимаю... Вот, извольте порадоваться, - приподнял он забинтованную руку.
– Это я по милости своего братца вожусь с этой куклой!