Юго-западная Туркмения в эпоху поздней бронзы. По материалам сумбарских могильников

Поселковая локальная община могла сохранять частично древний обычай экзогамии, по находки из могил позволяют говорить о том, что жен брали из соседних поселков и из более отдаленных местностей. Так, о том, что часть жен происходила из поселений северной подгорной равнины Копетдага, свидетельствуют импортные сосуды и ряд украшений, которые были помещены в некоторые женские или детские могилы. Эти предметы оказались в долине Сумбара в качестве приданого, ибо если бы они поступили туда в результате обмена, то могли бы встретиться в мужских погребениях, чего пока не наблюдается. Надо полагать, что трехпоколенные семьи уже имели определенную экономическую самостоятельность и их семейная собственность при выделении из них новых семей дробилась и перераспределялась.

Безусловно, в древнем обществе Юго-Западной Туркмении имелась и более высокая социальная организация, в основе которой лежал территориальный признак. При этом нельзя забывать о культурном единстве населения среднего течения Сумбара и северных отрогов Эльбурса — Шах-Тепе (см. выше). Названные местности — та территория-максимум, которую могли заселять родственные по культуре и происхождению племена. Территория-минимум располагалась в современной Кара-Калинской долине, и тут можно постулировать существование племени, рассредоточенного в нескольких одновременных поселках. Но археологически данный вывод почти не подкрепляется, поскольку мы не имеем универсального набора признаков, определяющих племя. Единственно, что может служить показателем племенной организации общества, — одинаковые облик культуры на разных поселениях этой замкнутой территории и погребальный обряд, под которым скрывается единый комплекс воззрений на себя и свое окружение — один из основ-пых компонентов духовной культуры. Однако эти же признаки могут считаться и этническими.

Определив наличие более высокой социальной структуры, обладающей властью по отношению к большему числу соплеменников, мы тем самым предполагаем наличие выраженной социальной дифференциации. Но это на археологическом материале пока не прослеживается, ибо теоретически захоронения лиц племенной администрации должны были бы быть значительно богаче могил рядовых членов племени. Таких могил еще нет, однако мы не можем отрицать возможность их открытия в будущем; видимо, для племенной верхушки уже существовали отдельные места погребений.

Итак, заканчивая обзор отношений между людьми на низшем уровне социальной стратификации, можно сказать, что из археологического материала мы постарались извлечь максимум информации, давшей возможность увидеть древнее общество почти с такой же полнотой, как это может этнограф, имеющий дело с живыми людьми, а не с их остатками трехтысячелетней давности. Естественно, что многие вопросы не только остались без ответа, но и даже не были поставлены. Дальнейшие исследования покажут правильность предложенных выводов или опровергнут их, но материал всегда будет надежным историческим источником.

Глава VII. ОБРЯД ПОГРЕБЕНИЯ И ВОПРОСЫ ИДЕОЛОГИИ

Проникнуть в область идеологических представлений или в область духовной культуры людей, остатки материальной культуры которых находят во время раскопок, всегда заманчиво. Однако не всегда это удавалось, и прежде всего потому, что не каждый предмет, добытый из-под земли и вырванный из плена времени, содержит сведения о духовной культуре. Лишь определенные категории предметов и комплексов, в которых не запечатлелась хозяйственная жизнь древнего населения, при использовании многих специфических приемов могут позволить приоткрыть завесу над его духовной культурой.

Эти категории весьма своеобразны и могут быть обнаружены при раскопках практически любых памятников. К ним принадлежат остатки мест или построек, относящихся не к жилью, а к культу, предметы, связанные с отправлением культовых церемоний (своеобразная керамика, антропоморфная скульптура, предметы из камня, глины и металла явно непроизводственного характера), и погребальные комплексы. В данном случае именно последняя категория археологических памятников имеется в наличии, для того чтобы сделать попытку проникнуть в область духовной культуры. Но ведь погребальный комплекс отражает , далеко не все идеологические представления древнего общества, не все стороны духовной культуры, а только очень определенные и ограниченные.

С того далекого момента, когда люди благодаря сочетанию биологического и социального начал в своем существе выделились из животного мира и тем самым противопоставили себя ему, у них всегда возникали вопросы, на которые они пытались найти ответ. Разумеется, с современных позиций комплекс этих вопросов был невелик, однако он не утратил своего интереса и фундаментального значения до сих пор. К таким вопросам, очевидно, можно относить те, которые возникли под воздействием объективного существования системы «человек—природа»; взаимодействие человека с силами природы люди старались объяснить иррациональными методами. А силы и явления природы были самыми различными: смена времен года; свет, солнце и луна; дождь и холод, засуха и зной; растительный и животный мир; текучесть воды и твердость камня; произрастание злаков на полях и увеличение поголовья стад. Все, что человек наблюдал вокруг себя, требовало не только объяснения, но и выяснения, насколько это может быть ему вредно или полезно. ,

Другой серией вопросов, безусловно занимавших ум древнего человека, были те, которые возникли из системы «человек—человек»: проблема рождения и смерти (откуда берутся люди и куда они уходят); проблема взаимоотношения людей (отношения внутри и вне коллектива — все то, что в настоящее время входит в круг понятия экзогамии). В связи с непониманием физиологических процессов многие явления повседневной жизни коллектива получали порой самые фантастические истолкования.

Объяснения, которые давали люди отдаленных эпох своим поступкам и системам взаимодействия «человек—природа» и «человек—человек», не могли быть научными и воспринимались в обществе того времени без скептицизма. Так рождались мифы, которые постепенно образовывали циклы и изменялись в зависимости от социальной ситуации в обществе; наслаиваясь друг на друга в общественной памяти, они спрессовывались во времени, что-то проникало из нижних пластов в верхние, и в итоге получалась сложная картина мифологической стратиграфии — объект сегодняшнего исследования многих специалистов [напр.: Стеблин-Каменский, 1976; Дьяконов, 1977]. Эти мифы и мифологические системы давали человеку не только знания мифической истории его народа, но и элементы обычного права, так как люди должны были брать пример с предков, живших в незапамятные времена, и знать, что дозволено и поощряется, а что является запретным и порицается.

Погребальный комплекс из раскопок, на основании которого с большей или меньшей достоверностью можно реконструировать погребальный обряд древности, является той основой, на которой будет сделана попытка проникнуть в область древней идеологии. Ясно, что комплекс вопросов, дающий возможность осветить погребальный обряд, имеет отношение к смерти и, вероятно, к противоположному акту — рождению (или возрождению). Кроме того, уже по одному тому, что в исследованных могильниках обнаружен сложный обряд погребения, можно попытаться восстановить комплекс воззрений, связанных с верой в «тот свет» и с жизнью ушедших туда сородичей. Можно надеяться, что при анализе названных вопросов неожиданно возникнут и другие.

Несмотря на то что уже были выявлены и описаны группы мужских, женских и детских захоронений, на сей раз надо восстановить обряд, по которому был погребен тот или иной член общества в зависимости от его «гражданского» и «социального» состояния. В связи с этим в погребальном обряде можно выделить общие и частные признаки, т. е. установить, какие его черты были свойственны всем жителям среднего течения Сумбара, какие — половым и возрастным подразделениям их, какие — группам внутри данных подразделений.

Для всех сумбарских погребений характерны одиночное захоронение в катакомбе, вход которой обращен к северной стороне горизонта, скорченное положение покойника на боку с согнутыми в коленях и тазобедренных суставах ногами и находящимися перед лицом или грудью кистями рук.

Детские погребения отличаются очень обедненным набором керамики мелких форм (детской посуды), отсутствием сосудов для воды, орудий, инструментов и почти всех видов украшений, кроме бус и бронзовых колечек-серег.

Могилы взрослых обоего пола имеют полный набор погребального инвентаря, ио каждому полу свойственны свои особенности в каждом отдельном случае. Так, во всех захоронениях есть сосуды для воды, но отмечены различия во взаиморасположении их и останков погребенного.