Юнда. Юдан

– Смотри, - вздохнул Юдан.

Песок под ногами Нурка зашевелился, как живой, принялся сцепляться едва заметно, и потому красиво и страшно одновременно. Из песка выступали контуры, сначала едва заметные, потом - однозначные. Цепь. Под ногами наблюдателя лежала цепь. Такая же, какие я видел на станции сатенов, такая же, какую я выпустил сегодня.

– Она сожрет меня, как только я к ней прикоснусь?
– с деланной веселостью, очень похожей на истерику, поинтересовался Нурка.

– Нет, - отозвался Юдан.
– Она - это я. Я - это она. Я - Юнда. Она - Юнда. Понимаешь меня?

– Учи унис, - наставительно заметил Нурка, присаживаясь перед цепью на корточки.
– Ты не представляешь, как проще понимать других, когда они говорят на общем языке свободно.

Я улыбнулся и попытался подняться - мне тоже хотелось посмотреть цепь поближе и, может быть, взять в руки.

Подняться мне не удалось - перед глазами вдруг потемнело, засвербило в горле, я изо всех сил попытался вдохнуть, но дышать было нечем. Кислорода не было. Ничего не было. Я падал в смерть, о которой знал всегда, в которой был уверен еще несколько часов назад, покидая обломки Тиферет, и которой еще несколько часов назад не боялся.

Я безумно, чудовищно не хотел не умирать.

Отряд успел пройти чуть меньше двух киломентов после обрыва, когда сигнал от Тиферет перестал поступать. Дальше предстояло идти без присмотра вездесущей и очень умной станции, последним сигналом которой было указание направления - по-прямой.

"Вперед", - сказала Ларан не очень уверенно.

"Шираи, Альги, - мягко проговорил по общей связи Хаборилл, легко перехватывая инициативу в свои руки.
– Пройдите вперед, посмотрите. Возможно, там виден город горняков".

Эктор проследил за тем, как от салазок с Тахико и Александром открепляются две фигуры, одинаковыми движениями снимают ремни и кладут их на песок, делают одинаковые шаги вперед. В скафандрах Шираи и Альги были практически неотличимы друг от друга, и невозможно было предугадать, кто действительно делает шаг, а кто только копирует движение, сделанное другим.

Они вышагнули вперед и вдруг ломко слились в одно существо, хлопком, смазывая контуры, всасывая скафандры куда-то внутрь, переплющивая друг друга и самое себя во что-то принципиально новое. Существо, стоявшее на песке, больше не было ни человеком, ни сатеном. Оно просто было, стояло, поводя большой, похожей на собачью, головой из стороны в сторону и глядя большими глазами, больше похожими на камеры или усовершенствованные подзорные трубы, чем на органы зрения человекоподобных существ.

Существо шумно втянуло воздух, а потом рванулось с места одним ровным движением и бросилось вперед, едва касаясь земли полуногами-полулапами.

"Я не видела существа красивее", - тихо проговорила Тахико на общей волне.

Эктор проводил псевдополиморфа взглядом и понял, что, пожалуй, Тахико права. Он бы мог сказать о Шираи и Альги то же самое, только с крошечным дополнением - существа страшнее он тоже никогда не видел.

Впереди был город горняков. Обнесенный двойным кольцом силовых установок, обеспечивающих систему жизнеобеспечения внутри ограниченной территории, город горняков состоял из приземистых искусственных домиков, максимально комфортных и "раскладывающихся" одним нажатием кнопки. В городе копошились рабочие. С такого расстояния они казались уже не черными точками, а маленькими, будто игрушечными, фигурками.

После возвращения Альги и Шираи идти пришлось еще почти два часа, и только тогда город смогли разглядеть все члены маленькой экспедиции. Эктор поймал себя на том, что ему хочется кричать. От счастья. Раньше он никогда не замечал за собой подобного, но одна только мысль о том, что там, внутри, можно будет вдохнуть нормальный воздух, а не ту гремучую смесь, что генерировала система жизнеобеспечения скафандра, радовала до слез.

Город горняков представлял из себя неровный круг, обнесенный по контуру частоколом силовых установок. Установки уходили вверх, в безоблачное небо Юдана, и расстояние между ними было не больше пяти метров. Пройти между ними было нельзя - генерируемое поле расщепляло любое существо, не зависимо от размеров и "состава", на молекулы в течении двенадцати секунд. Наблюдавшие за подобными полями рассказывали, что видели крыс, проскакивающих через поле очень быстро, а через двенадцать секунд падающих на землю горкой расщепленной массы. На богатом дармовой энергией Юдане установка таких охранных систем не стоила ничего.

На каждой установке была размещена портативная кодовая панель. Шаттлы, прилетающие с Большой Земли, садились вне городка, а потом связывались с жителями определенным кодом.

Ларан чуть помедлила, прежде чем набрать на панели код, который назвала ей Тиферет.

"949249632963654".

Надпись загорелась сначала синим, а потом начала мигать красным, как сигнал тревоги.

"Кажется, у них чрезвычайная ситуация", - заметил Эктор, и сам не сразу понял, что говорит на общей частоте.

"Не у них, - отозвался Хаборилл.
– У нас".

Я падал, казалось, целую вечность. Падал куда-то вниз, в черноту, в беззвездное страшное ничто, больше всего похожее на симуляции Эктора.

Я думал, что буду слышать голоса, или видеть свет в конце тоннеля, или хоть что-нибудь, что однозначно даст мне понять: это конец, Люк, ты умираешь, не дергайся, смирись.

Но ничего не было, я просто падал, и ветер свистел где-то в ушах, потоки воздуха поддерживали меня, замедляя падение - я чувствовал его давление в спину. Сердце билось не только в груди, но и в висках, в шее, где-то еще, везде, где тело пронизывала сеть вен.

Я падал, падал и падал, и совершенно отказывался бояться, хотя тело сводило чудовищной судорогой, и я не мог вдохнуть окружающий меня воздух. Тот самый воздух, который хотелось пить, захлебываясь, до опьянения.

А потом все кончилось. И полет, и свист ветра в ушах, только сердце бухало где-то в висках, и в груди бухало тоже.

– Вставай, - услышал я голос, который не мог принадлежать живому существу и сел раньше, чем раскрыл глаза.

– И вдохни, - сказал голос.

Я послушно сделал вдох.

Воздух пах карамелью. Клубничной или малиновой, я не смог разобрать, потому что это был самый чистый, самый вкусный воздух, которым я когда-либо дышал. Я дышал и не мог надышаться, и боялся только, что все закончится. Мне не хватало сил даже думать о том, откуда мог взяться этот чудесный воздух на лишенном кислорода Юдане.

А потом я догадался открыть глаза.

На мне не было шлема скафандра, и песок вокруг меня казался удивительно ярким, слепящим. Шлем скафандра валялся рядом, и он не был нужен мне, чтобы дышать.

– Что ты сделал?
– спросил я хрипло и удивился, что в пространстве, которое раньше было лишено кислорода и казалось мне безвоздушным, мой голос звучит нормально и привычно.

Все это могло было бы быть нормально и привычно, если бы я не смотрел то и дело на датчик, сканирующий окружающее пространство, на моей руке. "Содержание кислорода в воздухе меньше пяти процентов. Воздух не является пригодным для дыхания. Пожалуйста, наденьте шлем скафандра во избежание потери сознания от недостатка кислорода". Я не собирался терять сознание, потому что не чувствовал недостаток кислорода. Я дышал карамельным воздухом Юдана и это был самый вкусный воздух из всех, каким мне когда-либо приходилось дышать.