Юность грозовая

— Куда же путь держишь? — спросили его.

Он сделал вид, что не слышал вопроса, стараясь в то же время придумать рассказ о своих похождениях.

— Куда едешь, паренек? — снова услышал он.

Василек поднял голову и стал говорить о том, что был в гостях у бабушки, а теперь пробирается домой. Рассказывал быстро, без запинки, будто отвечал хорошо заученный урок. Девушки-санитарки поверили ему, а когда он для большей убедительности сказал, что при бомбежке станицы рядом с домом бабушки разорвалась бомба, выбила стекла и разбросала крыши, они сочувственно вздохнули и покачали головами. Врал он безбожно, удивляясь, что все выходит складно и правдоподобно и, самое главное, что он при этом не краснеет, как часто бывало с ним раньше.

Под вечер приехали в Камышин. Машины остановились у большого двухэтажного дома. Раненых начали снимать на носилках. Василек спрыгнул на землю и, поставив чемодан у ног, стал наблюдать за разгрузкой, надеясь, хоть одним глазом, увидеть Таню.

— Эй, хлопец, чего ворон ловишь? — окликнул его знакомый шофер. — Иди домой, мать, поди, заждалась. Время ты, брат, выбрал неподходящее для прогулок, немудрено голову потерять.

Василек едва удержался, чтобы не рассказать шоферу всю правду. Но тут он увидел, что машина, на которой везли Таню, развернулась, выехала на улицу и сразу скрылась за углом. Он чуть не вскрикнул от досады. Заметив знакомую санитарку, всю дорогу досаждавшую ему вопросами, подбежал к ней и, стараясь не выдать своего волнения, спросил:

— Куда же поехала машина с зеленым кузовом?

— А, попутчик… — с улыбкой отозвалась девушка. — Куда уехала? Девочку повезли в городскую больницу.

Не сказав ни слова, Василек поднял свой чемодан и медленно побрел по улице.

Город окутывали густые сумерки. Справа и слева стояли темные дома. Они, казалось, жались друг к другу, неприветливо глядя на одиноких пешеходов. Откуда-то с окраины отчетливо слышался разноголосый собачий лай.

Василек шел без ясной цели, чувствуя себя совершенно чужим и одиноким в этом городе. Но вот он остановился и задумался: «Где же ночевать? На улице холодно». Неожиданно его осенила Догадка. Увидев женщину, спешившую куда-то по противоположной стороне улицы, Василек бросился к ней.

— Скажите, как мне отыскать вокзал?

Не замедляя шага, женщина скороговоркой объяснила:

— Сейчас пройдешь мост, а там и вокзал рядом.

Василек действительно быстро добрался до вокзала. В зале ожидания было полным-полно народу. Женщины, дети, старики сидели и лежали на скамейках и на полу, тут же в беспорядке были свалены узлы, мешки, корзины и чемоданы. В углу плечом к плечу стояли вооруженные автоматами красноармейцы, с минуты на минуту ожидавшие команду грузиться в эшелон.

Клубы табачного дыма, резкие запахи пота и овчинных полушубков вызывали у Василька тошноту. Плач ребятишек, сердитые выкрики матерей, степенный говор стариков, звон кружек, чашек, кастрюль — все сливалось в его ушах в сплошной несмолкаемый гул.

Пробравшись в дальний угол, Василек выбрал свободное место на полу, сел на чемодан и осмотрелся. В глазах рябило от множества раскрасневшихся в духоте лиц. Глянув на сидящего рядом старика, аппетитно жующего хлеб и картошку с луком, Василек вспомнил, что с самого утра ничего не ел. Он торопливо открыл чемодан, достал ломоть хлеба, кусок вареного мяса и с жадностью начал есть.

И снова упрямо всплыла беспокойная мысль: что делать? Продуктов, что лежат в чемодане, хватит всего на несколько дней, а денег так мало, что купить на них ничего нельзя. Уехать домой? А может быть, к Степной уже подошли фашисты. Попробовать разыскать гурт? Нет, сначала нужно узнать, что с Таней, увидеть ее, а потом можно будет возвратиться.

Незаметно он уснул, привалившись спиной к стенке.

Проснулся от резкой боли — проходившая мимо женщина наступила ему на ногу. Он чуть не вскрикнул. Встав, взял чемодан и вышел на перрон.

Прохлада пахнула ему в лицо. После вокзальной толчеи здесь было легко, дышалось свободно.

Бесцельно побродив по улицам, Василек вышел к базару. Здесь уже было людно и шумно, казалось, говорили все сразу, не слушая друг друга: и покупатели, и торговцы. Василек прошелся вдоль возов, нагруженных кадушками с капустой, огурцами, помидорами, горшками с молоком, сметаной, и остановился у выхода с базара.

Неожиданно он увидел возле одного из возов появившегося откуда-то суетливого паренька. Оживленно разговаривая о чем-то с женщиной в цветастом переднике, паренек настороженно озирался по сторонам.

«Уж очень похож на Степку Холодова, — подумал Василек. — А как он может здесь оказаться? Сейчас догоню его».

Паренек не спеша побрел в противоположную сторону. Василек почти бегом заспешил следом за ним. «Окликнуть? А вдруг я обознался?»

Василек обогнал его и, не веря своим глазам, застыл с полураскрытым ртом. Перед ним стоял Степка Холодов. На нем были просторный пиджак, добротные сапоги, фуражка. Руки он держал в карманах. — Степка! — воскликнул Василек обрадованно.

— Здорово! — Недоверчиво косясь на чемодан земляка, Степка протянул руку. — Откуда ты взялся?

Василек сразу же рассказал ему о своем побеге, о том, как добрался сюда, но о Тане не обмолвился ни словом.

— А теперь вот хожу и думаю: что делать? — тараторил Василек. — Никого я тут не знаю. Хотел на фронт махнуть — не возьмут еще. А домой не поеду… Ты как попал сюда?

— У меня, Василек, длинная история. А живу я здесь один, — Степка взял Василька за руку, отвел его в сторону. Осмотревшись по сторонам, достал папиросу. — Куришь?

— Что ты! Отрава… — Василек поморщился и сплюнул.

Степка ухарски сдвинул кепку на затылок, закурил и тоном бывалого человека проговорил:

— А я привык, видишь?

Он выпустил струйку дыма и подмигнул Васильку.

— Ты спрашиваешь, как я попал сюда? Меня хотели определить в детский дом где-то на Урале, — откровенничал Степка. — А я под Саратовом удрал, сел на товарный поезд и приехал сюда. Несколько дней отирался на речном вокзале. Питался тем, что удавалось добыть, — он кивнул в сторону базара. — Однажды какая-то чудаковатая старуха пригласила меня домой, разжалобилась. Живет одна, сын погиб на фронте. Вот и остался я у нее. Одела меня, видишь, — Степка показал на сапоги и пиджак. — Кормит хорошо. У нее две козы, молока хватает.

Василек слушал его, затаив дыхание.

— Она ничего с тебя не берет? — не вытерпел он.

Степка усмехнулся:

— А чего же с меня брать? С меня взятки гладки! Помогаю ей дров нарубить, воды принести. Сосед ее, Никанор Василич, устроил меня работать на консервный завод, ящики сбивать. Не пыльно, а заработно. Получаю денежки, иногда ухитряюсь… Вчера три банки консервов увел, а сейчас продал их на базаре. Вот и перебиваюсь.

— Не боишься?

— Черт его знает, не думал об этом. — Степка передернул плечами и продолжал: — Слушай, Василек, пойдем ко мне. Бабке скажешь, что ты сирота, все будет в порядке. Никанор Василич устроит и тебя на завод, ящики сбивать. Пойдет у нас с тобой житуха — во, — он выставил большой палец.