Юность Пикассо в Париже

Это сообщение взволновало Фернанду. Вот что могло бы помочь Пабло прорваться, именно это им было так нужно. Но Пабло следовало быть более вежливым, не становиться в позу, смирить гордыню. «Как же, держи карман шире!» – подумала Фернанда.

– Пабло, разве это не замечательно? И что же он тебе сказал?

– Он сказал, что ему неважно, что я делаю, пока я буду стараться подыгрывать правильным людям.

– Ну, и что в этом плохого?

– Я думаю, Пабло пытается вам сказать, – снова вмешался Аполлинер, – что Феликс сделал ему предложение!

Это озадачило Фернанду.

– Что, нечего сказать, любовь моя? – рассмеялся Пабло.

Внезапно подошел Феликс и похлопал его по плечу.

– Вы не представите меня вашей даме? С месье Аполлинером я уже знаком.

– Пожалуйста, это Фернанда Оливье… Довольны?

– Очень приятно с вами познакомиться, – сказал, поклонившись, Феликс и поцеловал руку Фернанды.

Она пошла даже дальше – слегка присела в реверансе.

– Мне говорили, что вы лучший критик в сфере искусства!

– Возможно, дорогая, – сказал самодовольно Феликс.

Но с этого момента он, в сущности, больше не обращал на нее внимания, а смотрел только на Пабло.

Гертруда, стараясь привлечь внимание Фернанды, помахала ей с другого конца залы.

– Ах, кажется, меня зовет Гертруда. Надеюсь, вы меня извините, – сказала Фернанда и шепнула Пабло на ухо: – Будь милым с этим человеком. Как знать, что из этого может получиться.

Аполлинер понял, что ему тоже лучше отойти, и отправился вслед за Фернандой.

– Пожалуй, я к вам присоединюсь.

Пабло взял тарелку со стола, обильно уставленного едой, и наполнил ее салатом и дымящимися спагетти болоньезе, а затем впился зубами в сырный крокет.

Феликс потащился за Пабло, что ужасно того разозлило. Пабло так набил рот едой, что чуть не подавился. А Феликс медленно опустил руку и похлопал Пабло пониже спины.

Тот, обернувшись, осклабился.

– А, так мы ищем развлечений?

– Ты, кажется, парень смышленый, – ухмыльнулся Феликс. – Все талантливые мальчики хотят признания…

– Да ну? – сказал Пабло, удивленно глядя на собеседника. – Что же, знайте: если вы еще раз прикоснетесь ко мне своей липкой рукой, уйдете отсюда безруким!

Затем Пабло повернулся и неожиданно надел на голову Феликсу свою тарелку, наполненную едой. Гости расхохотались. Посреди комнаты стоял и трясся от возмущения великий Феликс Батон, а по его толстому лицу сползали куски салата и змейки спагетти.

Пабло отошел в сторону, оставив униженного Батона возле стола в полном одиночестве, с выражением ужаса и негодования на лице.

Гертруда подбежала к Феликсу и, притворяясь обеспокоенной, стала стирать пятна с его пиджака, изо всех сил стараясь удержаться от смеха.

– Ох, Феликс! Когда же вы наконец научитесь разбираться в людях? Этот парень – не из тех, кем легко манипулировать. Поймите: далеко не каждого можно запугать!

Негодующий Феликс оглядывал комнату, желая убедиться, что Пабло поблизости нет.

– Я покажу этому черномазому коротышке, что мне можно, а чего нельзя! – кипел он, вытирая лицо льняной салфеткой. – Нет, это еще не конец…

Глава 25 Цирк Медрано

В 1904 году Пабло отказался от цветовой палитры и тем «голубого периода» и обратился к образам ярмарочной площади и цирковых представлений. Изображая эти сюжеты, он использовал большое разнообразие оттенков разбеленного красного. Именно поэтому новый период его творчества стали называть «розовым». Все образы «розового периода» Пабло видел воочию в цирке Медрано, а также на улицах города и в его предместьях, где кочующие группы акробатов, музыкантов и клоунов устраивали короткие представления. Образы циркачей часто использовались художниками и поэтами прошлого: и романтиками, и символистами, от Домье и Сера до Бодлера и Рембо, в произведениях эти люди, отвергнутые обществом, постоянно пребывают в состоянии меланхолии.

Бродячие цирки и их артисты стали для Пабло любимыми предметами изображения, интерес к которым разделял его новый друг Гийом Аполлинер. И поэт, и живописец, обращаясь к образам бродячих актеров, людей без роду, без племени, которых Пикассо представил на картинах «Девочка на шаре» (1905) и «Актер» (1905), намекали на положение художника в современном обществе. Пабло вполне определенно отождествил себя и Аполлинера с циркачами в работе 1905 года «Семья акробатов», где он написал себя в образе Арлекина, а Аполлинера – в виде силача.

В поэзии Аполлинера образ акробата окружен аурой таинственности и волшебства, как и на картинах Пабло. В своих работах маслом, акварелью, гуашью, на рисунках и гравюрах художник представляет актеров во время отдыха, часто – в теплой, душевной домашней обстановке. При этом он передает убогий антураж их жизни и сохраняет за ними традиционную роль «непризнанных художников».

Теплой ночью под светом газовых ламп на маленькой улице, отходящей от бульвара Монмартра, расположились балаганы цирковых артистов. В этих балаганах давали представления, развлекая любопытствующих прохожих, жонглеры, клоуны и музыканты. Всё вместе представляло собой оживленную, веселую сцену с немного потрепанными декорациями – эдакий цирк для бедняков.

Громогласный циркач, стоя перед своим убогим балаганом с вывеской «Научный музей», зазывал прохожих. На голове этого мужчины лет сорока с длинными усами красовалась соломенная шляпа, нахлобученная поверх рыжего кудрявого парика.

– Смотрите, смотрите! – зазывал он. – Дамы и господа, смотрите! Здесь у нас – Берта, ребенок с двумя головами, Волосатая Дама, Человек-Змея и еще много чего. Заходите, не пожалеете!

Дама солидного вида, лет шестидесяти, подошла и уставилась на уродцев, изображенных на фотографиях, которые были приколоты у входа в балаган.

– Как вы смеете показывать публике подобные вещи?! – возмутилась дама. – Это отвратительно. И есть же люди, которые за это платят!

Пабло и Фернанда проходили мимо и остановились, чтобы послушать.

– Послушайте, мадам: я здесь работаю, – объяснил зазывала. – Всем нам надо как-то зарабатывать на жизнь. Идите своей дорогой!

Дама увидела Пабло и Фернанду и решила заручиться их поддержкой, а вокруг уже собралась небольшая толпа.

– Это непристойно, – продолжала она. – Этот так называемый артист использует бедных, несчастных созданий, чтобы набивать свой карман. Это же противозаконно, согласны?