Юные натуралисты в краеведческой экспедиции

Все в сборе.

Наблюдательным пунктом назначен овраг неподалеку от мызы; там, мы знаем, .есть много мелких птиц.

Спускаемся • по склону и идем вдоль озера. Темно... Из небольшой рощицы по правую сторону дороги раздаются мощные трели соловья; слева, со стороны озера, доносятся- голоса камышевок. Среди них мы различаем песню камы-шевки-барсучка-с характерными трещащими звуками и камышевки-пересмешки, пение которой как бы состоит из песен и криков разных птиц. Свернув с дороги, идем полем.

Где-то впереди кричит коростель. Постепенно его крики приближаются все ближе и ближе... Птица, должно быть, где-то совсем рядом.

— Ребята, попробуем его вспугнуть, чтоб он взлетел!

С величайшими предосторожностями Женя и Миша подкрадываются к месту, где, по'видимому, находится коростель, и с криком прыгают вперед. Из-под ног взметнулась серая тень и, пролетев метров десять низко-низко над землей, скрылась в траве. Ребята в восторге: „Видели все-таки!“ Ведь прежде, сколько ни старались, не могли вспугнуть. А тут вдруг такая удача! Но вот и овраг.

Расположившись поудобнее на поваленной бурей осине, мы закутались поплотнее и стали ждать. Первое время в овраге было не по-ноч-бб

ному шумно: то соловей защелкает, то с оэера донесутся голоса камышевок, а то просто осина заскрипит под тяжестью шестерых орнитологов. Но к часу ночи становится спокойнее, настает предутреннее затишье. Ночные певцы смолкли, а их „смена" еще не проснулась. По небольшому клочку неба над оврагом быстро и бесшумно проносится черная тень.

— Козодой! Ишь как мечется полуночник!

Со стороны озера доносится легкий свистящий звук. Это летят утки...

И опять тишина. Тихо-тихб. Даже ветра не чувствуется. Комары тоже исчезли и больше не надоедают своим жужжанием. Страшно пошевельнутся: как бы не . хрустнула ветка под ногами.

Ждем...

И в час восемь минут с противоположной стороны оврага прозвенела долгожданная трель дрозда-белобровика, этого неизменного запевалы пернатого хора. Если запел белобровик, значит сейчас запоют и другие птицы. Не прозевать бы!

И в самом деле следующих певцов ждать пришлось недолго: где-то далеко-далеко в поле зазвенела длинная переливчатая песнь. Мы сразу признали жаворонка. Отметили время. Оказалось, что белобровик опередил жаворонка только на две минуты.

Постепенно песня жаворонка стала доноситься все глуше и глуше и наконец совсем смолкла. На время опять воцарилась тишина, прерываемая только песней белобровика.

Где-то рядом послышался слабый шорох и свист. Свист повторился. Ясно, что это — голос какой-то птицы. Записываем время и ждем песни. Но птица продолжает тихонько посвистывать и щебетать, а запеть не решается. Кто это может быть? Каждый из нас старается определить, кому

принадлежит голос, а Федор Леонидович ехидно улыбается и поглядывает на часы. Вдруг неопределенные звуки прекратились, и ночную тишину прорезала красивая переливчатая песня с громкими флейтовыми свистами.

— Малиновка! — громко восклицает кто-то из ребят, и потревоженная птица замолкает.

— Тише ты! Разве можно так? Говори шопо-том! — набросились ребята на виновника.

Впрочем, малиновка скоро успокоилась и снова запела свою песенку.

В ночной тишине песня каждой птицы звучит особенно рельефно и запоминается так хорошо, что потом и среди дня нетрудно ее различить в общем хоре пернатых певцов.

Слушаем дальше; из Яблонового сада доносится коротенькая звонкая песенка.

— Овсянка! '

Только успели отметить' время ее пробуждения, как прозвучала новая песня,’ сильная, звонкая, красивая. Это запел наш любимец крапивник.

— Федор Леонидович! Время!?

— Час 55 минут.

Хор птичьих голосов пополняется беспрерывно: пеночки, славки, дрозды. То-и-дело приходится записывать время пробуждения новых птиц.

Но вот в два часа девять минут прозвучала знакомая песня зяблика—сигнал к окончанию экскурсии. Зяблик спит дольше всех лесных певцов; уж если он проснулся, значит некого больше и ждать.

Теперь скорее домой. Нужно еще подстеречь пробуждение ласточек и стрижей. Когда мы подошли к мызе, солнце уже поднималось над горизонтом, но ласточки еще преспокойно спали. Ничего не поделаешь, придется подождать.

Чрезвычайно нелепое положение: ходишь взад и вперед перед домом, смотришь на гнезда, уютно 68

прилепившиеся под крышей, и проклинаешь их обитателей, за непростительную сонливость. Пристально вглядываемся в отверстия гнезд, ждем вылета и вдруг замечаем/ что ласточки уже высоко в небе. Вскоре к ним присоединяются стрижи; отметив время их вылета, отправляемся спать. Только Женя на минутку забегает в разборочную комнату отметить по календарю время восхода солнца. Завтра он будет вычислять, за сколько времени до восхода запевает каждая птица.

Барсуки

Охотников на Череменце совсем немного, и мы быстро с ними перезнакомились. Народ это словоохотливый, и после нескольких встреч мы- уже имели подробные сведения о животных и птицах окрестностей и о правилах охоты на них.

В районе Череменецкого озера нередко встречается барсук. Мы сами находили его следы, а кроме того, разыскали два логова. Одно из них находилось неподалеку от мызы. Здесь мы и провели нашу главную работу.

Логово барсука было расположено на лесистом склоне оврага, в густых зарослях ели, березы, осины и орешника. Здесь даже днем' царил полумрак. Рядом с оврагом проходит дорога, но это мало тревожит барсуков, так. как по этой дороге почти никто не ездит и не ходит.

Логово имело восемь выходов; семь из них были расположены неподалеку друг от друга, а одна нора выходила в сторону, в высохшее русло ручья. Ее мы назвали „потайной", так как она, вероятно, служила барсуку запасным выходом на случай опасности.

Все выходы, кроме потайного, соединялись тропинками, протоптанными барсуком. Эти тропинки, имевшие в ширину бколб полуметра, бтходйлй далеко от нор и терялись между деревьями.

Осматривая норы, мы заметили, что барсук роет их всегда под прикрытием корней деревьев, предохраняя этим ходы от обвалов.

Чтобы запомнить устройство барсучьего логова, мы сняли план нор, куда нанесли все выходы и тропинки. Во время съемки мы обнаружили, что у барсука в логове есть тяга, вентиляция. Поднося зажженную спичку к норам, мы по отклонению пламени установили, что выходы наверху оврага втягивают воздух, а нижние выпускают.

Покончив с планом, мы взялись за зарисовку следов барсука. Четких отпечатков было много. Их мы находили не только у логова, но и у озера, где барсук пил воду. Научившись узнавать следы барсука, мы обнаружили их во многих других местах. Так, в березовом лесу на глинистой тропинке мы нашли целую цепь следов. Здесь проходило, вероятно, семейство барсуков,так как, кроме многочисленных отпечатков лап взрослых зверей, мы нашли следы барсучонка.