Юрий Долгорукий
Шрифт:
– Иван, бери десятку дружинников и вслед за мной в Кучково!
В бешеной скачке загнали коней, пришлось покупать у селян. Наконец ворвались в ворота селения, подскакали к терему боярина. Юрий вихрем слетел с седла, взбежал по крытой наружной лестнице на второй ярус, распахнул дверь горницы и увидел Степана, сидящего за столом. Боярин был пьян и поэтому не особенно удивился появлению князя.
Юрий схватил его обеими руками за рубаху, приподнял над креслом, прохрипел:
– Отвечай, где Листава?
– А на что тебе она? – лениво ответил Степан.
– Говори, иначе придушу!
– Чего шуметь? Ну в поруб я ее посадил, а что такое?
– Какое ты имеешь право издеваться над человеком?
–
Юрий оттолкнул боярина от себя, грохоча сапогами, сверзся по лестнице на нижний ярус, ухватил за руку какого-то слугу:
– Где у вас поруб?
– Там… в сарае, – пролепетал тот испуганно.
В сарае Юрий увидел в земле решетку, под ней – холодная тьма. Караульный по-медвежьи ткнулся ему в ноги, замер.
– Там она? Открывай!
Мужик застонал, покачиваясь из стороны в сторону:
– Ой беда мне! Неживая она!
– Как неживая? Что ты мелешь?
– Спустился я сегодня утром к ней, а она лежит бездыханная…
– Уморил? Голодом уморил, негодяй?
– Не я! Боярин приказал не кормить. Но я, батюшка-князь, тайком пищу ей носил. Только не брала она ничего, как есть сама себя голодом уморила…
Подняли решетку, Юрий спустился в прохладный, пахнущий плесенью поруб. Там, на какой-то драной подстилке лежала Листава. Он тотчас приник к ее груди, стал слушать сердце. Оно не билось. Тогда он бережно поднял худенькое тельце и вынес наружу. И только здесь при свете разглядел ее лицо. Оно исхудало настолько, что казалось, что кожа просвечивает насквозь. Выражение его было спокойное, умудренное, будто она знала такое, что не знали все окружающие.
Юрий положил на свежую майскую травку, сел рядом, стал неотрывно смотреть на нее. Собрался народ, прибежали родственники, начался женский плач, причитания. Не выдержав стенаний, Юрий поднялся и ушел к дружинникам. Они с молчаливым сочувствием глядели на князя.
Юрий поднял полные боли глаза, проговорил с трудом:
– Как же он мог?.. Ведь она человек. Она жить хотела. Она тянулась к жизни, счастью. Она еще много детей могла нарожать… А он взял и убил. Как же он может после этого называться человеком?
Никто не проронил ни слова.
– Ему никто не нужен, он видит только себя, – будто размышляя, продолжал говорить Юрий. – Приказам князя он не подчиняется. Напали супостаты, надо идти защищать родину, а он не хочет. Ему не только люди, но отчизна не дорога!
И после некоторого молчания вдруг вырвалось у него:
– Да такой человек жить не должен! Казнить его надо прилюдно!
– Постой, князь, надо все по закону, – вмешался Иван Симонович. – «Русская правда» запрещает применять смертную казнь. Самое тяжкое наказание в ней – применить к человеку «поток и разграбление»: и преступника, и его семью продать в рабство, а имущество отобрать в пользу князя.
– Я здесь закон! – возвысил голос Юрий и оглядел всех вокруг. – Я ваш князь, а потому должны слушаться меня! Приказываю: вздернуть Степана Кучку на ближайшем дереве!
– Думаю, никто не станет выполнять твой приказ, князь, – возразил Иван. – Среди дружинников никто не станет вешать боярина.
– Это почему? – набычился Юрий.
– Он – боярин. А боярин означает по-старинному – воин. Кучка принимал участие в битвах и сражениях, и он должен умереть как воин – от меча.
Упершись взглядом в Симоновича, Юрий долго молчал, потом произнес решительно:
– Пусть будет так. Назначь дружинника для исполнения казни.
Боярин Кучка был казнен на второй день после похорон Листавы. Чтобы люди забыли о его имени, Юрий приказал впредь именовать Кучково по названию реки – Москвой. Однако память осталась. Ипатьевская летопись продолжает называть Москву Кучковом: «До Кучкова, рекше (то есть) до
Москвы». Летописи в XIV–XV веках одно из московских урочищ (в районе современной Сретенки) несколько раз именуют Кучковым полем. И лишь впоследствии новое название утвердилось окончательно.Глава вторая
И раздьрася вся земля Русьская…
I
19 мая 1125 года умер Владимир Мономах. Вместе с ним уходила целая эпоха – одна из самых ярких и драматических в истории Древней Руси. Как писал летописец, ушел из жизни человек, просветивший Русскую землю, как солнце. Слава его прошла по всем странам, особенно же он был страшен поганым. Был он братолюбец и нищелюбец и добрый страдалец (труженик) за Русскую землю. Духовенство плакало по нем, как по святому и доброму князю, потому что почитал он монашеский и священнический чин, давал им все потребное, церкви строил и украшал; когда входил в церковь и слышал пение, то не мог удержаться от слез, потому-то Бог исполнял все его прошения, и жил он в благополучии. Весь народ плакал по нем, как плачут дети по отцу или по матери.
Великим князем Руси стал старший сын Мономаха – Мстислав. Мстислав походил во всем на своего отца. Его княжение, бывшее совершенным подобием отцовского, утвердило в народе веру в достоинство рода Мономахова. Твердой рукой он пресек попытки князей посеять смуту в стране, загнал половцев за Дон, Волгу и Яик и избавил Русскую землю от поганых.
Юрий признавал верховенство старшего брата и беспрекословно ему подчинялся. Однажды он сказал Ивану Симоновичу:
– В нашей семье Мстислава всегда ставили нам, детям, в пример. В одиннадцать лет он стал Новгородским князем и правил так, что новгородцы не отпустили, когда великий князь Святополк намеревался перевести его во Владимир-Волынский. К Святополку было направлено посольство, в которое входили посадник, тысяцкий, бояре и богатейшие купцы, и они отстояли любезного им правителя. И еще добавлю: Мстислав победил самого Олега Святославича, признанного полководца. Немногие могли тогда похвалиться этим!
Помолчав, он добавил:
– Вот думаю непрестанно, но не могу найти среди своих братьев замену Мстиславу, если, не дай бог, отойдет он в иной мир. Нет такой крепкой руки! Ярополк храбр, он отличился своими походами в степь. Но он недостаточно умен, у него нет той силы воли, что была у отца и имеется у Мстислава. Вячеслав простодушен, ему любая власть в тягость. Боюсь, что князья выйдут из его подчинения. Об Андрее не говорю, он совершенно не подходит к киевскому престолу – слабоволен, мягковат. Только я в состоянии сохранить целостность Руси, спасти ее от междоусобных войн и половецких разорений!
В апреле 1132 года умер Мстислав Великий. На киевский престол вступил второй по старшинству сын Мономаха – Ярополк. Узнав об этом, Юрий тотчас собрал суздальское войско и вместе с братом Андреем двинулся на Переяславль.
Чтобы понять этот шаг Юрия, надо иметь в виду, что власть в Древней Руси не передавалась от отца к сыну, от сына к внуку, как это было заведено, например, в Западной Европе. Она делилась между родом Рюриковичей по старшинству. Самый старший владел страной и находился в Киеве. Это был великий князь Руси. Кто должен был заменить его в будущем, утверждался во втором по значению городе – Переяславле. Князья помоложе владели сильными и богатыми княжествами; средние по возрасту распоряжались в средних по значению княжествах, а младшим доставались окраинные, самые захудалые владения. Кому ничего не оставалось, тех именовали князьями-изгоями. Такой порядок замещения княжеских мест (столов) назывался «лествицей».