Юрий Олеша и Всеволод Мейерхольд в работе над спектаклем "Список благодеяний "

Орловский.Я и не звоню. Пожалуйста.

Леля (читает).«Как сделаться артистом?» — Чтобы сделаться артистом, надо родиться талантливым [210] .

Орловский (нервно).Сколько еще записок осталось?

Леля.Немного. (Прочла записку, разорвала. Читает.)«В эпоху реконструкции, когда бешеный темп строительства захватил всех, противно слушать нудные самокопания вашего Гамлета». — Товарищ Орловский, хватайтесь за колокол. Я сейчас скажу крамольную вещь. (К публике.)Уважаемый товарищ. Я полагаю, что в эпоху быстрых темпов художник должен думать медленно.

210

Казалось бы, вовсе аполитичный эпитет «талантливый» в те годы далеко не всеми воспринимался спокойно. Так, большевик Рахья утверждал, что талантливых людей «надо резать», поскольку «ни у какого человека не должно быть никаких преимуществ перед людьми. Талант нарушает равенство» (цит. по: Шаляпин Ф. И.Маска и душа М., 1989. С. 220).

Орловский (звонит).Одну минуточку, товарищи… То, что высказывает товарищ Гончарова, есть ее личное мнение… Что касается театра нашего в целом, то мы не во всем согласны с артисткой Гончаровой. Это, так сказать, в дискуссионном порядке… Продолжайте, продолжайте…

Леля.Последняя записка. ( Читает.)«Мы просим еще раз прочесть монолог Гамлета, где он говорит насчет флейты». — Вот я уже не знаю, что делать.

Орловский.Прочтите.

Леля.А где тот, кто играл Гильденштерна? Он не разгримировался еще? Коля!

Гильденштерн.Я здесь.

Леля.Ну что ж, сыграем по желанию публики.

Гильденштерн.Давай.

 Играют.

Леля.А, вот и флейты! Дай-ка сюда одну. Вы хотите отвести меня в сторону? Да что это вы все около меня вертитесь, точно выслеживаете и хотите загнать в западню?

Гильденштерн.Если, принц, я слишком смел в усердии, то в любви слишком назойлив.

Гамлет.Я что-то не совсем понимаю. Поиграй-ка на этой флейте.

Гильденштерн.Я не умею, принц.

Гамлет.Пожалуйста.

Гильденштерн.Поверьте, не умею.

Гамлет.Очень тебя прошу.

Гильденштерн.Я не могу взять ни одной ноты.

Гамлет.Это также легко, как и лгать: наложи сюда большой палец, а остальные вот на эти отверстия; дуй сюда, и флейта издаст самые прелестные звуки. Видишь, вот дырочки.

Гильденштерн.Но я не могу извлечь из них ни одного звука: у меня нет уменья.

Гамлет.Ну, так видишь, каким вы меня считаете ничтожеством! Вы хотели бы показать, что умеете за меня взяться; хотели бы вырвать у меня самую душу моей тайны; хотели бы извлечь из меня все звуки, от самого низкого до самого высокого. А ют в этом маленьком инструменте много музыки, у него прелестный звук; и все же вы не заставите его звучать. Черт возьми! Или вы думаете, что на мне легче играть, чем на дудке? Назовите меня каким угодно инструментом; хоть вы и можете меня расстроить, но не можете играть на мне [211] .

211

Сцена из «Гамлета» цитируется автором по переводу великого князя Константина Романова (К.Р.). Выпущено лишь подстроки. Полностью фраза звучит так: «Вы хотели бы играть на мне, хотели бы показать…» — и далее по тексту Олеши.

Леля.Ну, ют и все. Никто не аплодирует. Ну, что ж. Кончайте диспут, товарищ Орловский.

 Падает к ногам ее записка.
 Леля поднимает, читает.

«Что было написано в записке, которую вы порвали? Ответьте честно». — В этой записке был задан мне вопрос, вернусь ли я из-за границы. Отвечаю честно: вернусь.

/У Гончаровой/

 Вечерам состоится вечеринка.
 Катя Семенова принесла закупленное.

Катя (вынимает из корзины свертки).Рябчиков купила.

Леля (заглядывает). А ну…

Катя.Восемь рябчиков готовых. Хватит?

Леля.Хватит, не беспокойся.

Катя.Пополам будем резать.

Леля (достает консервную жестянку).Шпроты! Молодец. Где достала шпрот?

Катя.Три коробки шпрот. Потом фаршированный перец. Подожди… Баклажанная икра. Ой, кажется, не положили. Нет, есть… Потом: сыр. Замечательный швейцарский сыр.

Леля.Колбасу жарить будем.

Катя.Страшно соленая делается, если жарить.

Леля.А по-моему, жарить.

Катя.После… подожди. Яблоки вот тебе. Бери банку ту, вино вливай.

Леля.Отвратительны наши советские пирушки. Фаршированный перец. Коричневые жижи на тарелках [212] . И обязательно крюшон.

Катя.Режь яблоки.

Леля.В последний раз пью ваш мутный крюшон.

212

Ср.: «Я писатель и журналист. <…> И я каждый день пирую. <…> Я переполнен коричневыми жижами» ( Олеша Ю.Книга прощания. С. 56).

Катя.Конечно, свинство. Ты уезжаешь за границу. Нужно было банкет. Пусть бы дирекция на свой счет банкет устроила. Нож для консервов есть?

Леля.Поищи. В ящике. Нет, нет. В том. Ужасное у меня хозяйство. Если я расскажу за границей, как я жила, — не поверят.

Катя.Кто не поверит?

Леля.Никто не поверит. Репортеры. А может быть, ко мне репортеры придут в Берлине.

Катя.Никто к тебе не придет.

Леля.Приедет из Москвы известная советская артистка. Конечно, придут. Я расскажу им. Хорошо бы фотографию показать — эту комнату. Не поверят. Я пять лет живу в этой дыре. Здесь моя молодость прошла. В грязном кармане дома живет артистка, играющая Гамлета новому человечеству.

Катя.Никто тебе не мешает жить по-человечески. Это у тебя в натуре.

Леля.У меня ничего нет. Книг нет. Мебели. Платьев [213] . Если мне покидать дом — я уйду, как стою. Ничего с собой не взяла бы. Как нищая. Ничего нет дорогого. Что ты сказала? Это у меня в натуре?

213

Одежда была больной проблемой многих лет советской власти. В частности, статистика сообщает, что «число стандартов женского готового платья, вырабатываемого госпромышленностью, с 80 в 1925 году сокращается до 20 в 1929/30 и до 4 в 1931/32 г». ( Полляк Г. С.К вопросу о потребительских шкалах (потребление одежды) // Народное хозяйство. 1932. № 3/4. С. 183). То есть к услугам всех женщин СССР к концу 1930 — началу 1931 года было всего четыре модели платьев.

Катя.Конечно.

Леля.Что? Бездомность?

Катя.Ну — бездомность.

Леля.Ты тоже бездомная.

Катя.Не понимаю.

Леля.Мы все бездомные. У нас нет родины.

Катя.Какой родины? У кого нет родины?

Леля.У всех. Нет родины, есть новый мир. Я не знаю, как жить по-человечески в новом мире. Как устраивались люди на родине — это известно. Вещи, слова, понятия. (Пауза.)Жасмин.