Юрта красного ворона

Я перестала рваться в объятьях Уинна и обмякла. Уткнулась ему в грудь и завыла.

На шум взрыва из особняка выбежало много народу. Они обтекали нас как река. Многие торопились уехать, и к нам двоим, рванул Эдмунд. Он пробрался сквозь толпу и обнял нас с Уинном.

– Эд? Может можно что-то сделать? Эд! Может быть он жив?!
– я развернулась к нему и схватила его за лацканы фрака.

– Кора, врыв был просто чудовищной силы. Если бы мы не локализовали его, то он разрушил бы особняк, разворотил половину улицы, и задело бы еще несколько домов. Виктор это понял и поэтому поймал ее, не дал упасть и сработать.

– Почему он её поймал?! Зачем?!

– Если бы она упала, сработала бы тут же. Он все равно бы погиб, только вот и пол улицы за собой утянул. Помнишь, как восемь лет назад в России взорвали этот их Зимний Дворец? Хотя как по мне так у них все Дворцы Зимние*. Там погибло одиннадцать человек и почти шестьдесят были ранены и покалечены.

– Я не помню – покачала я головой, следя за столбом черного дыма, что поднимался у выхода на улицу.

Там бегали полицейские, толпа что-то выкрикивала, только вот мы трое так и стояли, обнявшись, а Эд продолжал говорить и при этом слезы бежали у него из глаз. Эд вцепился в меня, а сзади меня подпирал как огромная колонна Уинн. Они сейчас оба были моей опорой, моими столбами, без них я упаду и больше не поднимусь. А мне нужно стоять! Сцепить зубы, но стоять!

– А потом помнишь, они своего царя проводившего реформы тоже убили бомбой семь лет назад? Кажется Александра.* Он тоже проводил реформы, был преобразователем. Так вот там взрыв был на улице, и тоже не смогли локализовать, и бомба была поменьше. И там погибли помимо Александра шесть человек, и пострадало одиннадцать.

Эд говорил, только вот я плохо понимала, о чем это он? Какая Россия? Она очень далеко, а вот столб поднимающегося в небо дыма – вот он. Рядом.

– Я вообще думаю, что в ближайшее время – это войдет в моду* – вдруг донеслось до меня.

– Мода? Какая мода?

– Мода на взрывы – и Эд вдруг поднял голову и расхохотался.

А я со всей силы влепила ему пощёчину.

Хохот прекратился, а в его глазах появилось осмысленное выражение.

– Прости… - сказал он, а я крепко обняла его.

– Как же так, Эд? Как же мы это допустили? – горестно причитала я, гладя его по спине и крепко обнимая.

– Кора, он ходил по краю. Я предупреждал, но он даже слушать не хотел. Эти его реформы, борьба с взятками и казнокрадством. У него враги росли в геометрической прогрессии. Каждый день их было всё больше. Он собирался посадить за решётку несколько глав весьма достойных домов. Я предупреждал, Кора. Нужно было постепенно. Где-то отступить и не лезть. Применить дипломатию, а не рубить с плеча. Но он так не умел. Не умел.… Не умел…

По щекам Эдмунда продолжали бежать слезы, а вот я заплакать не могла. Не получалось. Я сухими глазами обвела толпу. В их глазах было любопытство, потрясение, но мало у кого было подлинное сочувствие.

– Ворон.

– Красный ворон.

– Он был черным, а теперь красный.

– Даже тела не осталось.

– Смотри, какая чудовищная воронка.

Доносились возгласы со всех сторон.

– Я хочу уйти – прошипела я сквозь зубы.

– Мне нужно работать. Эдмунд, уходите. Ты официально никто. И не имеешь к этому никакого отношения. А я Начальник Полиции. Да и поиски нашего маньяка никто на сегодняшнюю ночь не отменял – и Уинн отстранился от нас.

– Иди – шепнула я ему – Уинн? – окликнула я его, когда он сделал шаг в сторону – Пожалуйста, заклинаю тебя. Будь осторожен!

– Буду, Кора. Эд, уведи Кору, пока эти шакалы журналисты не понаехали. Вон Натали путь рыдает на публику. У нее это лучше получится.

И Уинн пошел вперед, рассекая пространство и людей, руководить расследованием, ликвидировать панику в связи с гибелью еще одного Алфереш-Мора. А ведь еще и года не прошло. Проклятая должность. Не удивлюсь, если ее упразднят.

– Идем, Кора – и Эд потащил меня куда-то в сторону от особняка.

Почти сразу же к нам подъехал водитель на его алой машине. Водитель вышел подогнав машину нам и Эдмунд сел за руль, перед этим хлопнув того по плечу и скомандовав:

– К Уинну иди. Ему сейчас любая помощь понадобится.

Я села на пассажирское сидение и мы куда-то поехали. Куда? Мне было сейчас это абсолютно всё рано. Поэтому когда мы остановились рядом с самым шикарным рестораном столицы, я не удивилась, а только безразлично пожала плечами.

– Тут сегодня поет Матильда Элис Паулс.* То, что нужно для нас с тобой сейчас. Будет весело. Виктору бы это понравилось! – блестя глазами, сказал Эдмунд.

При входе в ресторан на меня обрушилась какофония запахов и звуков. Свет бил казалось отовсюду. Не было ни одного затемненного места. Все было очень ярко освещено. Я была в длинном вечернем платье украшенная драгоценностями, стоящими как месячный бюджет Центральной Городской Больницы. Не говоря уже о моем помолвочном кольце, которое наверняка составляло небольшой бюджет одной из стран Афганзии.

Все это переливалось на мне и сверкало, отражаясь в люстрах, зеркалах и настенных светильниках.

К нам тут же подскочил метрдотель, и с почтительной улыбкой повел к одному из центральных столиков, сразу же оценив и мои драгоценности, и вечернее платье и часы Эдмунда.

Мы сели, и я сначала и не поняла, почему он выбрал именно это место. И только потом я сообразила, что мы тут как на ладони. На меня сейчас уставились сотни глаз. Да и журналистов тут наверняка много, ведь новость о гибели Виктора еще не успела разлететься как вихрь по страницам газет.

И поэтому моя спина оставалась прямой, а выражение лица каменным. Как и много лет назад, когда я увидела ту сцену в бильярдной – этикет и выучка сдерживали подступающую истерику. Я не могла себе этого позволить. Не здесь.

И я сидела с прямой спиной и с плачущим кровавыми слезами сердцем. Но при этом мои глаза оставались сухими, улыбка слегка презрительной, а руки не дрожали и не теребили салфетки. Я сьера. Я не могу себе позволить ничего из этого.

Эдмунд сделал заказ. На приеме мы толком и не поели, но я лично сомневалась, что мне кусок полезет в горло.

Только вот Эдмунд сказал, когда нам принесли заказ:

– Кора? Я собираюсь много пить. Ты со мной?

– Да – кивнула я и взяла приборы.

Я быстро свалюсь, если не поем. Алкоголь на голодный желудок не самая здравая мысль. А продержаться, прежде чем окончательно вырубиться хотелось как можно дольше.

Я не чувствовала вкуса. Еда была пресной и я вообще плохо понимала, что я ем. Но ела и пила. Вливала в себя алкоголь, разумеется, за Эдмундом мне было не угнаться, но я не сильно отставала.