Ювелир. Тень Серафима

– Это не так, - поморщился правитель Аманиты.
– Он самый обычный человек, даже не маг. И как человек он, конечно же, смертен.

– Осмелюсь заметить, милорд, что все покушения на Винсента, организованные нами или службами других городов, до сих пор оканчивались неудачно, - неожиданно не согласился Лукреций.
– Судьба благоволит канцлеру, судьба хранит вторую столицу. Повторюсь, сейчас не лучшее время наказывать за своенравие Ледум, и без того снискавшего громкую славу города всех свобод.

Брови Октавиана изогнулись и медленно поползли вверх. Он с пристальным вниманием обратил взгляд на советника, впервые за время разговора посмотрев тому прямо в лицо.

– Вы хотели сказать - города всех пороков?
– недоуменно уточнил лорд.

Лукреций улыбнулся.

– Да, именно так называет его наша пропаганда. Но многим простым людям Ледум видится иначе. В их мечтах, безусловно, далеких от реальности, город похож на сказочный сон. Место блаженства, где люди равны и всё позволено. Да что скрывать, некоторые высокопоставленные господа, в том числе из Аманиты, инкогнито приезжают туда по несколько раз в год, чтобы приятно провести время…

– Мне думалось, Лукреций, - сердито оборвал Октавиан, - вы должны понимать, что существуют вещи, которых не принято касаться в разговоре и тем более предавать продолжительному обсуждению.

– Разумеется, милорд, - кивнул советник.
– Именно о них я и желаю побеседовать. К сожалению, вы уничтожили последнее послание из Ледума. Возможно, нашим дипломатам удалось бы обнаружить в нем какой-то небольшой промах или двусмысленность. Казус, который мы могли бы использовать как повод для…

– Исключено, - холодно перебил лорд, испепеляя брата взглядом. Благородно серые глаза его, обычно светлые, в эту минуту почернели от избытка эмоций.
– С точки зрения формы письмо было составлено безукоризненно, содержание также вполне укладывалось во все возможные нормы права. Но помилуйте, Лукреций, все мы умеем читать между срок. И знаете, что я увидел там? Кровь! Ледум смеет угрожать войной - в случае, если мы продолжим настраивать на приглашении.

– Это провокация, - открыто заявил Лукреций, и мягкий тон его голоса вступал в противоречие со смыслом произносимых слов.
– Милорд, если вы всерьез намерены возродить традиционную власть верховного лорда, которая ныне не может считаться даже номинальной, вам следует быть терпеливым и осторожным. Стоит всеми силами избегать войны и постараться решить вопрос умелым политическим давлением. Глупо ввязываться в кровопролитную схватку, не имея перед Ледумом никаких зримых преимуществ. Лорд Эдвард коварный и опытный враг, которого не стоит недооценивать. Очевидно, что он провоцирует вас на действия, которые может осудить общественность многих городов. Не поддавайтесь.

Выходящее за рамки придворного этикета, поведение брата всё больше шокировало лорда. Черты его лица исказило изумление, постепенно перерастающее в гнев, взгляд приобрел свинцовую тяжесть.

София улыбнулась спутнику. Мужчина испытал смешанные эмоции: с одной стороны, в привлекательности и обаянии юной фее было не отказать, с другой - чувство стиля явно хромало. Неужели он заделался перфекционистом? Впрочем, цветущая молодость во все времена искупала любые шероховатости поведения.

Привыкнув к запахам и немного адаптировавшись, Себастьян обратил внимание, что в зале играет музыка - ненавязчивая, негромкая и ритмичная. В такт ей на сцене двигались пары и группки людей, облаченные в поражающие воображение костюмы из блестящих цветных лент, перьев и золота. Ювелир заинтересованно задержал взгляд на происходящем. Движения танцовщиков посреди впечатляющих декораций напоминали экзотическое театрализованное представление. Сцена представляла собой приподнятую на высоту человеческого роста причудливую конструкцию, ажурной лентой опоясывала зал. Скорее всего, она была поднята и закреплена с помощью магии - никаких дополнительных механических приспособлений ювелир не видел.

Себастьян осуждающе покачал головой - расходовать мощь камней на такую ерунду, зная, к каким негативным, разрушительным последствиям приводит каждое искусственное изменение энергетических полей! Хотя нельзя не признать - смотрелось, конечно, очень оригинально и эффектно. В некоторых из танцовщиков, как это ни поразительно, определенно текла кровь оборотней - уж слишком грациозными, пластичными и быстрыми были их движения. Пока это были только танцы, откровенные, но танцы. Однако Себастьян знал, что по мере разогревания аудитории действо на сцене постепенно перейдет в полноценную оргию, к которой смогут присоединиться все желающие в зале.

Вспомнив, что над ними находится еще двенадцать этажей содрогающихся в наркотическом или алкогольном экстазе тел, ювелиру стало мерзко.

Однако, не время и не место предаваться морализму. Нужно попытаться выяснить, кто отправил к Стефану новых ночных гостей, если, конечно, всё это не плод воспаленной фантазии несчастного.

Присев за свободный столик, Себастьян заказал пару бокалов вина и принялся разглядывать помещение. Никто из присутствующих не был знаком ювелиру, что было вполне предсказуемо - не его полета птички. Однако это также означало, что сильных магов Ледума здесь не было, ведь в своё время Серафим побывал в гостях почти у каждого из них, предварительно выяснив привычки, мельчайшие детали распорядка дня и, конечно же, узнав в лицо. Впрочем, помимо обычных столиков в зале имелись еще и индивидуальные ложи, расположенные по периметру внешней стены. От основного помещения их отделяли лишь тончайшие, голубовато-белые тюлевые занавески. Похожие на лоскуты облаков, они трепетали от любого движения воздуха.

Себастьян напряг зрение, пытаясь различить хоть что-то за ними. Для простого смертного это было бы, конечно, невозможно, но ювелиру довольно легко удалось не обращать внимание на дрожащую эфемерную преграду, смотря словно сквозь неё.

Результат не заставил себя ждать. Уже в первой ложе Себастьян с удивлением обнаружил своего нанимателя. Глава ювелиров, собственной персоной, вальяжно откинулся в кресле и, полузакрыв глаза, сосредоточенно курил кальян. Судя по очень маленькой курительной чашке и большому количеству льда в сосуде, Кристофер, по своему обыкновению, не ограничивался табаком, сегодня отдав предпочтение смеси гашиша, мёда и патоки. На столике рядом стояло большое блюдо с крупными темно-алыми вишнями, сам цвет которых был каким-то лоснящимся и порочным. Кристофер не обращал внимания на сцену - перед ним, только для него, танцевали его личные танцовщики.

Но причиной удивления Себастьяна было даже не это. Поразило его нечто совсем другое, а именно: приметная декоративная лента во всегда продуманном до мелочей наряде главы ювелиров. Глубокий черный цвет её притягивал взгляд, как маятник в руке гипнотизера. И это была не просто деталь одежды. Особым образом завязанная вокруг горла, наподобие шелкового шарфа, она сообщала всем окружающим о поистине уникальном статусе своего обладателя.

Перед ними был премьер.

Не существовало способа достигнуть более высокого положения в Ледуме, чем положение премьера. Не существовало способа добиться большего расположения и доверия лорда. Человек, носящий черную ленту, фактически полноправно представлял правителя, как в былые времена священнослужители представляли в своем лице самого Творца. Подобным же образом воля премьера считалась выражением воли лорда.

До сегодняшнего дня ювелир знал лишь о двух временных супругах, которым лорд Эдвард присваивал статус прим только лишь потому, что те ждали от него детей, имевших преимущественное право на престол. Ведь для ребенка, получавшего официальный титул наследника, предпочтительно было иметь как можно более высокое происхождение. Таким образом, статус примы давал скорее формальную, чем реальную власть.

Впрочем, последняя прима, Лидия, действительно пользовалась открывшимися перед ней широкими возможностями. Эта умная сильная женщина благоразумно не вмешивалась в щекотливые вопросы политики, а активно занялась общественной жизнью и наукой, поспособствовав небывалому расцвету в городе наук и искусств. Большую поддержку получил от неё Магистериум. Сама Лидия много лет занималась там исследованиями в области химии, и даже получила ученую степень.

Лидия сохраняла за собой статус примы семнадцать лет, родив лорду троих детей, младший из которых, Эдмунд, сейчас являлся инфантом. Однако ей, как и многим выдающимся людям, не удалось спокойно состариться и умереть естественной смертью. Вскоре после несчастного случая, унесшего жизни старших её детей, Эммы и Эрика, женщина была арестована и некоторое время содержалась в Рициануме, после чего была прилюдно казнена по обвинению в измене.

Конечно, в Ледуме официально отсутствовал институт брака и семьи, и любовники никогда не были скованы порой непосильными понятиями верности или долга. Но как священник возлагает жизнь на алтарь своей веры, отрекаясь от всего земного, так человек, носящий черную ленту, утрачивает право распоряжаться собой. У него появляются строгие обязательства перед лордом, и нарушение этих обязательств карается самой высокой мерой наказания.