Ювелирный мастер

Посетитель внимательно изучал предложенные эскизы. Всматривался, поднимал глаза на мастера и вновь погружался в изучение, перебирая листы. Эскизы разлеглись полумесяцем, чаруя грациозностью линий невоплощенных изделий. Его пальцы левой руки нервно постукивали по столу. Константин выжидал, оперевшись подбородком об сжатые кулаки, когда тот сломается и уйдет. Он мысленно пытался сделать ставки, но терзался между сторонами, отдавая предпочтение то “за”, то “против”. Мужчина с глубокими морщинами и загорелым лицом не отрывался от выбора, настойчиво вглядывался в эскизы, ни капли не смыслив в них. Смотрел с желанием стать обладателем всех зарисованных колец сразу же и одновременно, настолько омрачали хилый разум изделия. Виктор подсознательно знал: среди предложенного все равно нет нужного, однако воображаемый зов металла и камней колебал сознание. Эта растерянность вызывала жуткий интерес у ювелира, колеблющегося между правильностью ставок.

– Не обязательно стучать пальцами при размышлениях. – Раздраженно сообщил Воронтов, и тот перестал. – Если вы раздумали, то ручки на дверях поворачиваются без затруднений.

– Как бы не так. Ваш профессионализм потрясающе прощупывается. А по поводу "необычных" колец вы правы. Впрочем, уверен, обманывать не станете – одна из причин, по которой я не ухожу, другая… Боже, эти эскизы… – Замялся, заерзал руками по карманам. Слова, описывающие нарисованное не подбирались. – Они… Они…

Он набирал воздух в легкие, не в силах выпустить ни слова наружу.

– Не обязательно говорить. Что приглянулось?

– Хочу свое. Могу ли попробовать что-нибудь начертить?

– Имя?

– Виктор. Виктор Цветков.

– Константин. Перейдём на "ты", так удобнее. Вот все необходимое, не торопись, покажи мне засевшие в твоей голове кольца. – Воронтов положил перед ним несколько листов, линейку, стерку и карандаш. Виктор смутился не только от бестактности ювелира, но и от страха позорного рисунка среди художественных шедевров, ведь карандаши он держал только для заметок и то в редком случае. Константин не придавал значения эмоциям Цветкова – взялся за книгу и продолжил читать, бережно оттягивая листы, чтобы те не мялись.

Ювелир не следил за резкими и грубыми движениями рук мужчины, только углубляся в текст, иногда отвлекаясь и думая о собственном кольце, которое после Алисы начала намного хуже поддаваться мысленной прорисовки. Когда же последний штрих наброска пал на бумагу, Цветков, помяв края бумаги, протянул реализованную фантазию.

– Нет, нет, нет, – протараторил Константин, опираясь руками об стол, – твое творение слишком небрежно и отвратительно. В нем и мысли на изящество нет. Что ж, попытаюсь исправить.

Ювелирный мастер начал чертить на совершенно чистом листе карандашом, который был заточен карандашом и противоположный край которого обвивала вырезанная змея. Она двигалась в зависимости от движений пальцев держащего, маленькая змеиная морда то устремляла мелкие глазки на Виктора, то безразлично поворачивалась затылком. Виктор с жадностью следил появляющимися контурами.

– Очень хорошо, но чего-то не хватает, я могу дополнить?

Они вместе продолжали работать, передавая листок из рук в руки. Виктор чертил корявые линии – Константин поправлял, вырисовывая изящные линии, с невероятной точностью угадывая желания клиента. Цветков восторженно кивал головой и вскакивал при каждом новом подчеркивании. Еще чуть-чуть и захлопал бы в ладоши. Оба были увлечены делом: Воронтов – собственной работой, Виктор – воплощающимися грезами.

– И вот сюда бриллианты. – Цветков провел грифелем карандаша по выбранному месту.

– Здесь они будут мешать пальцам, да и смотреться будут слишком тускло. – Он внес очередные изменения, и Виктор с радостью одобрил их.

Маленький футляр вынырнул из внутреннего кармана пиджака – Воронтов открыл и бережно, не спеша вытащил один камень маленькими щипчиками, поднес ближе к настольной лампе. Зрачки, оруженные серыми радужками, на мгновение застыли. Потом снова задвигались в поисках увеличительного стекла.

– Поработай над наброском. – Цветков по указанию погрузился в листы, изредка поглядывая на Константина, который, повернувшись спиной, проводил манипуляцие с камнем у стола возле стены. Минут через десять ювелир убийственно серьезным голосом вынес приговор. – Потрясающий, сомнений нет.

Константин поставил стакан на стол, налил в него воды из бутылки и погрузил в прозрачную жидкость щипцы – камень бесследно исчез. Между двумя железными палочками как будто бы ничего и не было. Вытащил – камень вновь вынырнул из невидимой пелены, сбрасывая с себя капельки. Поднес еще раз к лампе в поисках дефектов. Отблеск давно знакомых глаз, незабываемых серых глаз мелькнул в чистейшем бриллианте. Константин испуганно и поспешно запрятал его в футляре.

– Все в порядке?

– Да, более нет нужды проверять.

Время, как всегда, не стояло на месте, однако за ним не следили. Оно существовало, но в стороне от увлеченных людей. Такие люди только после того, как сами или вынужденно остывают, смотря на морщины, или складки на руках, или чувствуя затекшие конечности, безразлично осознают, но не принимают факт того, что сущность под псевдонимом "время" сама же и оставила их в стороне. Если же колодец увлеченности иссяк не полностью, то эти же люди стремительно продолжат двигаться дальше, несмотря на усталость, отвлекающие удобства и лающие слова окружающих. Мчатся, пока не добегают до финишной прямой или пока времени не наскучит наблюдение за деятельностью… Каждый работник ювелирного магазина, зная привычки Воронтова, старался не беспокоить его, когда дверь в кабинет плотно закрывалась. Лишь самые срочные дела позволяли маленькому женскому кулачку робко и неуверенно постучать в дверь, чтобы затем войти и отвлечь ювелирного мастера.

Дверь оставалась закрытой более двух часов с того момента, как двое переступили ее порог. В кабинете заперлись серьезные люди, желающие обсудить заказ и вознаграждение, а вырвались из преобразующей комнаты – добродушно болтающие. Работающие вместе с Константином вовсе не удивлялись, лишь тепло произносили слова прощания и улавливали их в ответ. Некоторые недовольные или обиженные жизнью клиенты с упреком и боязнью косились в сторону двух шумных мужчин в костюмах, продолжая небрежно задавать вопросы обслуживающим их и строить из себя важные персоны.

– Костя, я ведь директор металлургического завода, так что если тебе нужно разобраться с металлом, смело обращайся ко мне. – Шутил тот, открывая дверь.

– Было бы кстати. Видел серьги на столе?

– Да, очень красивые. И ведь на заказ? Жаль, так бы я взял бы их за любую сумму.

– Они еще не закончены. – Рассмеялся тот.

– А что за кольца в том ящичке? Они невыносимо соблазняли. Начинаю жалеть из-за того, что не позволил рассмотреть их без спроса.

– Который под столом? – Воронтов напрягся: алчность, исходящая от Виктора, схватывалась также надежно, как и смешанный запах хлеба с пирожными из булочной.

– Именно. Тогда я отвлекся на эскизе и забыл спросить.

– Это испорченное множество колец. Их погубило всего-навсего одно неверное движение. Только с виду кажутся чудом. Конечно, потенциальная красота томиться в тех металлах, и большинство покупателей отдаст приличную сумму за эти железки, но я-то, создатель, знаю их истинную стоимость, и поэтому они страдают от неспособности украшать мужчин и женщин. Считай, будто человека бессрочно засадили в клетку.

– Но ведь они…

– Они – русалки. Обманщицы. От них необходимо избавиться – Резко перебил Воронтов.