Ювента
Шрифт:
– Моя хорошая, да не изгаляйтесь вы так – тихо сказала вожатая. – У меня-то всё под контролем, а у вас, я смотрю, своих дел хватает. Идите, а то и мы песню не отрепетируем, и лагерь к родительскому дню не подготовится – и будет у нас тогда двойной шухер.
– Да всё нормально, просто такое чувство, что без меня ничего не решается – устало ответила Элина, и почти сразу вновь прильнула к телефону, – Чистый? А, ну да-да, говорила. Вчера еще, точно. Ага. Поняла. Хорошо, хорошо. Всё, спасибо.
Зоря тихо посмеивалась над суетной начальницей, которая, казалось, сейчас провалится под землю не то от стыда, не то от раздражения.
– Теперь я твоя – выдохнула Элина.
– Нет, к сожалению. Да и вряд
– Извини-и-и, Зоречка. Мне дико стыдно, но всё равно спасибо. Ты умница – поцеловав вожатую в щеку, сказала начальница. – Я побежала. Прости, прости меня. Как разберусь со всем – сразу же к вам вернусь. Обещаю!
Элина покидала Южный корпус с явным ощущением того, что она забыло что-то чрезвычайно важное. Однако, что конкретно она успела забыть, начальница так и не могла припомнить. Пока что всё находилось лишь под ее шатким контролем, а такое положение дел всегда вызывало у начальницы дискомфорт.
Тем временем проклятый телефон уже успел вновь завибрировать в руке.
По своей сути родительский день был лютым кошмаром не только для каждого вожатого, но и вообще для всего лагеря в принципе. Если говорить просто – всё происходящее в этот день было одной большой декорацией, и все, в том числе и сами родители, об этом знали.
Когда детей отправляют в лагерь, то многие почему-то считают, что родители нарочно ссылают своих светлоликих чад подальше от себя любимых, чтобы хоть немного побыть наедине с собой и своими “взрослыми” делами. Иногда это действительно было так. Однако чаще всего многие из этих свободолюбивых взрослых напротив начинают обрывать телефоны вожатых уже на второй день после заезда на смену. Предлоги для этого всегда выбирались разные, но истинным был только один – все они на самом деле переживали за комфорт и счастье своих детей, а сами попросту не находили себе место в жизни без своих дорогих детишек.
Многие из них, пренебрегая расписанием лагерной жизни и наплевав на всяческие правила, наведывались к чадам чуть ли не через день то забирая его за пределы лагеря, то гуляя с дитём по территории и просто транжиря время попросту. Иногда даже казалось, что, предложи ты им постоянное проживание в лагере на период смены, они бы с удовольствием согласились, лишь бы не упускать своего ребенка из виду. Такие “набеги” были их собственной инициативой, по ходу которой вожатый по правилам лагеря имел право задействовать пионера в лагерных мероприятиях, за которые сами же родители, вообще-то, заплатили не малые деньги. И именно для таких “скучающих” и был введен специальный день для посещений, когда к ребенку могла приехать вся его семья и без всякого отрыва от расписания провести с ним время.
Сам же родительский день позволял воочию увидеть, как же хорошо живется пионерам в “Ювенте”. Для этого дела почти всегда в лагере варганили ярмарку вместе с соревновательными конкурсами, в которых каждый из участников получал сладкий приз, эдакая беспроигрышная лотерея. Люди всегда ведутся на подобное, а родители – ведутся вдвойне. В качестве культурной программы широкой публике представляли концерт, в котором каждый из отрядов показывал творческий номер, что не могло не растрогать приехавших в лагерь взрослых.
Пионеры, которые знали обратную сторону времяпрепровождения в лагере, со всеми его ранними подъемами, мероприятиями и бесконечными занятиями, были не менее рады свободному от всей этих нагромождений дню. Программа для посещения родителями лагеря была рассчитана почти до самого вечера, а потому и времени на подготовку вечерки у отрядов попросту не оставалось. Стоит ли говорить,
что для детей это был самый настоящий праздник?Неизменным всегда оставался один факт, самый главный – для каких бы целей не существовал родительский день, сами дети всегда были рады приезду своих отцов, мам, бабушек и дедушек, братьев и сестер. Они напоминали детям о доме, который пионеры оставили на такой, казалось бы, долгий для них срок. Многие, отправляясь в это своеобразное плавание, успевали истосковаться по родным берегам, по дому, где всегда была мягкая кровать, вкусная еда, компьютер, телефон и своя жизнь – жизнь маленького человека в большом мире, где пока-что от тебя ничего на этом свете не зависело. И как бы эти маленькие люди не любили “Ювенту”, как бы не ждали возвращения в ее объятия, тоска по дому порой всё же одолевала их, и от этого никуда нельзя было деться.
Ну а если отбросить в сторону тоску по дому, то не менее важным фактом для пионеров было и то, что в этот день любящие родственники привозили с собой из “большого мира” не только себя любимых, но и всевозможные вкусности, которые сегодня у детей не могли отобрать их злые и следящие за их правильным питанием вожатые. Ведь нельзя было забрать у тебя то, что ты съел еще до отбоя в присутствии родителей.
Элина усвоила все тонкости проведения, сопровождения и окончания родительского дня уже давно. Для нее такая работа была отнюдь не в новинку, ведь даже вне стен “Ювенты” опыта по организации важных мероприятий у девушки хватало. Однако по нервотрепке лагерь опережал всех и вся, ибо каждый год и на каждой смене обязательно происходило что-то такое, что портило для нее этот день и заставляло люто его ненавидеть. Чаще всего причина была лишь в одном – недовольные чем-либо родители стремились выяснить у начальника лагеря, из-за чего их мнительное и брезгливое чадо столь несчастно в лагере, а также почему у них есть “то” и нет того самого “этого”.
А еще Элина Вадимовна Закрепина, проработав в лагере уже энное количество времени, четко и ясно зарубила себе на носу, что угодить всем родителям на свете просто невозможно. Там, где одни жаловались на дефицит времени, другие были недовольны тем, что ребенка ничем не нагружают и вообще у него слишком много времени для безделья.
Зарубить-то зарубила, а вот научиться не переживать из-за таких наездов начальница пока что так и не смогла. Именно поэтому сегодня Элина ждала подвоха в любой момент и из-за любого угла, попутно пытаясь морально себя к этим подвохам подготовить.
Посетители, как и планировалось, нахлынули на территорию лагеря сразу после полудня. Казалось, что приезжих в “Ювенте” было куда больше, чем всех детей, вожатых и сотрудников лагеря вместе взятых. Пионеры в одночасье разбежались по своим родителям и тут же устремились с ними на ярмарку. Шум на людной центральной площади стоял откровенно базарный, чему способствовала еще и музыка, любезно предоставленная Ильей для сопровождения данного мероприятия.
– Оль, ну как ты тут? Всё готово? – спросила Элина, найдя на веранде столовой уже слегка замученную воспитательницу, которая не только осуществляла подготовку к празднику, но еще и вела всё это “увлекательное” действо.
– Да вроде бы – пожала плечами Оля, убрав с лица чуть растрепанные и вечно непослушные волосы. – Все всё отрепетировали, прогнали… Лавки на площади стоят, но видишь – опять не хватает.
– Вижу. Закажу их, наверное, на следующий год. Деревянных, на вынос. Штук пятьдесят. Пусть на складе стоят, когда не нужны. А то это не дело…
– Да, лишним не будет. Мы их и так со всего лагеря шкрябаем – с клуба, с площади, отовсюду. Ладно… Ну а в остальном что? Ди-джей вот музыку крутит, ярмарка пашет во всю. Мне только переодеться осталось под ведущую, и тогда всё – будем готовы концерт начать.