Южный Урал, № 31

Из всех имеющихся данных видно, что Саткинский завод б ы л п о с т р о е н в 1 7 5 8 г о д у, т. е. 200 лет назад.

Первое упоминание о «новостроящемся» Саткинском заводе относится к 17 (28) марта 1758 года [8] , когда поверенный барона Строганова крестьянин Ефтихей Лаптев представил доношение в Екатеринбургскую судных и земских дел контору в связи с доношениями приказчиков заводчиков Масаловых на строителя Саткинского завода, приказчика Михаила Карнакова.

8

«Материалы по истории Башкирской АССР», т. IV, ч. 2, составитель Н. Ф. Демидова, изд. АН СССР, М., 1956, стр. 189, 191, 650.

Оказывается, перед этим Карнаков работал приказчиком на Нязе-Петровском и Златоустовском заводах тульских купцов Масаловых, а в 1755 году сбежал в связи с жалобами на него поверенных от двух артелей рабочих-чувашей.

Первая жалоба (челобитная) была подана 28 марта 1755 года в канцелярию Главного заводов правления, находившуюся в г. Екатеринбурге. Иван Степанов и Иван Николаев — поверенные от артели рабочих-чувашей в составе 21 человека, бывших в работе при Нязе-Петровском и Златоустовском заводах, жаловались на Карнакова «в неотпуске их в лес для дранья на обувь лык и в держании под караулом и в почитании на них якобы не заработанного ими провианта, денег и прочего». Канцелярия определила находившемуся тогда при Нязе-Петровском заводе капитану Метлину расследовать дело по указанной челобитной, что не было осуществлено, так как «Карнаков со Златоустовското завода неведомо куда бежал».

Вторая артель рабочих из «новокрещенных» чувашей в составе 93 человек, работавшая на Нязе-Петровском заводе, направила своего поверенного С. Алексеева с товарищами с жалобой на Карнакова в Исетскую канцелярию, соответствующее отношение из которой также было направлено в Екатеринбургскую канцелярию Главного заводов правления. В данном случае поверенные от артели рабочих жаловались «во удержании им, Карнаковым, их за сроком в работах при оном Нязе-Петровском заводе, и в неотдаче забранных у них паспортов и заработанных ими денег». На определение канцелярии заводская контора ответила, что «Карнаков с заводов, предписанных Масаловым, не сдав бытности его о выдаваемых чувашам деньгах и припасах ведомости, в 1755 году бежал».

Кроме того, Карнаков вызывался в Екатеринбургскую судных и земских дел контору «для учинения с бывшими при вышеупоминаемых Нязе-Петровском и Златоустовском заводах чувашами и прочими о выдаваемой им за работу денежной, хлебной, харчевыми припасами и обувью плате счета». Для этого уже находились в Екатеринбурге «означенных Масаловых приказчики, запасчики, расходчики и писари».

Последовало несколько указов из канцелярии Главного заводов правления и из Екатеринбургской судных и земских дел конторы в Пермское горное начальство, а из последнего к управителю Саткинского завода Цывилину — о вызове Карнакова в Екатеринбург «для счету бытности его у заводчиков — тулян Масаловых приказчиком в даваемых бывшим при Нязе-Петровском и Златоустовском оных Масаловых заводах в заводских работах новокрещенным чувашам и прочим за тою их работу деньгах, провианте, платье и обуви, и некоторого по показаниям их, чуваш, и прочих следствия».

Наконец в ноябре 1757 года главное правление хозяйства барона Строганова предложило приказчику Билимбаевского завода Николе Пономареву подать доношение в Екатеринбургскую судных и земских дел контору и «просить, чтоб его, Карнакова, от построю Саткинского завода не отлучать». Далее сообщалось: «если же какое до него заводчиков Масаловых (кроме предъявленных от приказчиков Володимерова и Рыкалова не согласных между собою показаний) касается счетное дело, об оном от стороны господина барона с ними Масаловыми переговорено и сделка учинена быть имеет в Москве домовно».

Главное правление хозяйства барона Строганова было явно заинтересовано в оставлении приказчика Карнакова при Саткинском заводе. Это особенно четко выражено в отношениях поверенного Е. Лаптева и приказчика Н. Пономарева.

В указанном уже доношении от 17 марта 1758 года Е. Лаптев просил не отлучать Карнакова от строительства завода хотя бы «на сколько-нибудь времени», по крайней мере до решения на доношение приказчика Н. Пономарева, «ибо де за построем завода отлучить невозможно, дабы за отлучкою его в построе того завода не воспоследовало остановки и господину его барону убытка и насланным на тот завод из вотчин пятистам человекам напрасной разорительной прожимы». Из этого документа, кроме того, выясняется, что строителями Саткинского завода были крепостные крестьяне из пермских вотчин Строгановых.

1 мая 1758 года приказчик Никола Пономарев подал доношение в Екатеринбургскую контору судных и земских дел и так же просил о неотлучении Карнакова с вновь строящегося Саткинского завода, «объявляя, что есть ли он, Карнаков, с оного завода взят будет, то в самонужнейшем заводском строении, от которого де завода государственная и народная польза быть имеет, учинится всекрайная остановка…» Таков был один из главных руководителей строительства Саткинского завода.

Екатеринбургская судных и земских дел контора не решилась самостоятельно отозвать Карнакова со строительства и передала решение этого вопроса на усмотрение канцелярии Главного заводов правления, заявив, что контора его, Карнакова, «отлучить не доложась оной канцелярии опасна».

Беспокойство поверенного и приказчика Строганова действительно было не напрасным. В числе «самонужнейшего» заводского строения, сооружавшегося на Саткинском заводе к 1 мая 1758 года, был доменный корпус — основной цех, называвшийся также доменной чугуноплавильной фабрикой. Подобно другим уральским заводам здесь были сооружены две древесноугольные домны, плотно примыкавшие одна к другой и включавшиеся в массивный доменный «корпус». Обычно плавка велась на одной домне, а другая в это время стояла на ремонте. Так, 19 (30) ноября 1758 года на Саткинском заводе была пущена в действие «для плавки чугуна» первая доменная печь.

Доменный корпус, исправленный после повреждений 1774 года, имел следующий вид. Вокруг корпуса с трех сторон имелся двор, «построенный в столбах», а при нем небольшой деревянный амбар «для литья опокчатой чугунной посуды». Горн (доменная печь), в котором выплавлялся чугун, был сложен из тесаного горнового камня. «В оном по лещади [9] с задней стены вдоль по горну к выпуску длиною 3 аршина, шириною от заднего камня 11 вершков, впереди 12 вершков, до фурмы от лещади 10 вершков, оная в диаметре 5 вершков… С того горна куполом выкладена в вышину из тесаного трубного камня труба, в куполе наверх вышиною 15 аршин 8 вершков…» (1801 г.)

9

Лещадь — дно доменной печи.

Воздуходувные мехи при доменной печи, как и все остальное заводское оборудование приводилось в действие от водяного колеса. Поэтому одним из главных сооружений на заводе считалась плотина, от которой через особые лари и трубы вода подводилась к вододействующим колесам. Не случайно около 43 процентов от общей стоимости завода приходилось на плотинное хозяйство.

Заводская плотина к началу 1809 года имела следующие размеры: длина — 152, ширина — 22, высота от основания — 4 сажени. Разлив пруда достигал 4 верст. Имя строителя этой плотины установить пока не удалось. Известно только, что в 1799 году на Саткинском заводе жил 62-летний плотинный мастер Прохор Яковлевич Антонов: он — «стар и дряхл и ни в каких уже должностях быть не может».

Безусловно, с его именем связано строительство саткинской плотины, начатой в 1757 году.

В 1769 году А. С. Строганов продал Саткинский завод за 185 тысяч рублей тульскому купцу Лариону Лугинину. При новом владельце завод, кроме выплавки чугуна и выплавки железа, занимался выплавкой меди в специально устроенной медеплавильной печи. Вплоть до 1774 года завод действовал «с постоянным успехом и выгодою для содержателя». В год, когда Саткинский завод оказался в зоне крестьянского восстания под руководством Е. И. Пугачева, металлургические печи были повреждены, а заводское селение в значительной степени выгорело.