Южный Урал, № 6

Предутренний холодок врывается в раскрытое окно и освежает лицо.

Рождается новый светлый день с большой заботой и большим счастьем.

И. Иванов У РЫБАКОВ Стихотворение

В это жаркое лето дороги Привели меня в Светлую Заводь, Где мальчишкою босоногим Я учился нырять и плавать, Где меня крылья волн качали, Где меня малышом приучали Сквозь туман уплывать на рассвете Поднимать рыболовные сети. И сюда, где, озябший и мокрый, Я развешивал их под навесом, Подхожу в августовское вёдро Желтоствольным сосновым лесом. Вот и берег. За мшистой скалою, У подножья волнами точеной, Так привычно пахнуло смолою, Свежей рыбой да рыбой копченой. Жарко. Окна в домах раскрыты… Обновляется, вижу, поселок: Проводами поет деловито, Смотрит весело новой школой. Я здороваюсь с рыбаками, Узнают, приглашают в гости На беседу за стол с пирогами… Под раскидистой липой домишко, Тот, который я не миную: Здесь когда-то жил друг мой Гришка… У ворот остроглазый мальчишка. Дай-ка в эти глаза загляну я. Взял за плечи. — Как звать тебя? — Вася. — Вася? Вот мы с тобой и знакомы. Ты не скажешь, где дед Афанасий? Дома он или нет его дома? — Вася хмурится, Смотрит волчонком И, решив очень важное что-то, Загорелой проворной ручонкой Молча мне открывает ворота. — Не открыть? — Ничего. Открою. Вот он, дедушка… Он, не иначе. Так же мнет загрубелой рукою Бороды своей клок табачный.

* * *

— Александровна! Вот не слышит! Знать, на озеро вышла, стирает… Как надумал? Аль отпуск вышел? Стосковался по нашему краю? Александровна только вздыхала, Огурцов на закуску достала, Угощала ухою доброй: Окунь к окуню был подобран. О делах рыболовных поведав, Дед легонько бороду крутит: Интересно послушать деду Про учебу, про жизнь в институте. Улыбается мне глазами, Соглашается осторожно: — Значит, трудная штука — экзамен… Ну, а все-таки справиться можно? Ты послушай, Имел я мыслишку, Думал часто, копаясь у снасти: Поскорее бы вырастить Гришку Да пустить по ученой части. — Эх, сыночек!.. Жаль, не дождался, Не вернулся с войны. Не дожил… И, задумавшись, встал, собрался Дед на озеро ставить мережи.

* * *

День сегодня на редкость погожий. На реке — я и дед Афанасий. Я развешиваю мережи, Дед на невод готовит кибаси. — Наш колхоз-то ведь нынче вышел По улову на первое место, И по этому случаю, слышишь, Приезжал к нам начальник треста. Осмотрел он, готова ли школа И проверил — хозяйственный парень, — Как дела обстоят по засолу, Есть аль нет недостаток в таре, Лед содержится ли в подвале? Как копченость? Улучшить нельзя ли? Мол, задача, чтоб первого сорта Рыбы больше стране мы давали. А на озеро глянул: раздолье! И завел разговор он о главном: — Взять хоть рипус да сиг, а давно ли Эта рыба у нас? Недавно. Кто же дал нам ее? Да сами. Мы добились своими руками… Если рыб изменить породу, В руки взять, как сказал он, природу, — Значит крепко улучшим жизнь мы, Станем ближе мы к коммунизму.

* * *

Солнце в воду глядит сонливо. Чайка крыльями машет лениво. Лишь кричат крохали [6] , да слышим Голоса рыбаков у залива. — Чуешь, мечется?.. — Ходит, что надо!.. — Веселее!.. — Подводим ближе!.. — Попроворней!.. Воды прохлада Загорелые руки лижет. Здесь, где Камень Рыбачий рогом Встал над озером, Невод тянут. Солнце — с полудня. Слышно: — Серега! Не пора ли держаться к стану? — У Сережки в глазах досада. Чуб свой мокрый отбросил рукою. — Тонь [7] еще до обеда надо, Понимаете, дело какое; Ведь смеются уже над нами, — Посмотрел на ребят сурово. — Целый год мы держали знамя. А сейчас оно у Шумкова! — Верно! — Что толковать! — Забросим! — Знамя будет у нас в бригаде. — Так решили ребята у весел Ради дела — не славы ради. А напротив, у острова-сада, Тянет невод вторая бригада. У Шумкова, веселого парня, Плутоватая прищурь взгляда. — Посмотрите, — на Камень Рыбачий Показал он рукою, — значит, Снова нынче ребята решили Доказать нам, друзья. — Не иначе! — Вот дела! — Подмигнул плутовато, Глаз на солнце прищурил. — Ребята! К камышам бы еще закинуть: На обед-то еще рановато. — Кто на весла? — Забрасывай! — Живо… Солнце в воду глядит сонливо, Лишь кричат крохали, да слышны Голоса рыбаков у залива.

* * *

Подружился я с рыбаками, Уплывал за Рыбачий Камень. Восемь дней провел на баркасе С молодыми неводщиками. Звоном полнили слух отголоски. Обжигали горячие полдни. Все грубей от прогонов [8] жестких Становились мои ладони. С грустью вспомнил: пора настала Отправляться, мне в путь-дорогу. Вот и чаек крикливая стая Поднимает уже тревогу. Подплывал я к поселку. Качала Зыбь. Вода за кормой журчала. Неохотно моя лодчонка Ткнулась носом к доске причала. Вышел на берег, в тень к раките. В тонком мареве Светлая Заводь. На песке детвора. — Научите, — Просит малый, — Нырять и плавать. — Я гляжу удивляюсь: Вася! Это он, остроглазый мальчонка. — Хорошо! Я, пожалуй, согласен… — С плеч летит на песок рубашонка. На плечах загорелая кожа. В воду бросились. Смех и шутки. Из глухих камышей, встревожась, Полетели, закрякали утки. Рад я детским веселым забавам, Голосам, что звенят безумолку. — А на море вы плавали? — Плавал. — А не страшно там плавать? — Нисколько. — Вдруг акула? Вот Петька спорит, Что проглотит зараз без остатка!.. — Рассказал я мальчишкам о море, Про акул, про китов, о касатках. А потом встрепенулись ребята, Рыбаков мы встречать побежали. Из баркасов улов богатый По колено в воде выгружали. Возвращаясь домой в поселок Беззаботной гурьбой веселой, Незаметно остановились Перед окнами новой школы. Скоро в школу! И в это мгновенье Детских глаз уловил я горенье, Понял сердцем и решил в институте Попросить сюда назначенье.

* * *

Рыбаки поднимаются рано. Еще свежий утренний ветер Не успел пронести тумана Невесомые белые сети, Над поселком затеплились трубы. Пробежал от окна к окошку Паренек. По упрямому чубу Узнаю бригадира Сережку. Узнаю рыбака по замашке — Грудь под ветром держать нараспашку Что-то крикнул, махнул кому-то Полинявшей под солнцем фуражкой. Узнаю, повстречавшись, Шумкова По веселому, цепкому взгляду. За богатым, за новым уловом Поведут бригадиры бригады. Рыбаки невода собирают, На ветру паруса поднимают. Впереди пенит воду моторка… Далеко рыбаки уплывают. Вот и солнце взошло над лесами. Я, как в детстве, стою, маячу, Рыбаков провожая глазами, От души им желаю удачи. Афанасия взглядом встречаю. — Будь здоров, — улыбаюсь деду. — Не скучаешь? — Да нет, не скучаю. — А уедешь? — Да нет, не уеду. Говоришь, что отвык я от снасти? Верно, тут ничего не попишешь, Так зато по ученой части — Буду наших учить ребятишек… Мы стоим на родном причале, Новый ведреный день встречаем Под хорошим, бодрящим ветром Да под криками вьющихся чаек.

6

Крохали — крупная водоплавающая птица.

7

Тонь — один улов неводом.

8

Прогоны — веревочные концы невода.

РАССКАЗЫ ЗНАТНЫХ ЛЮДЕЙ

МЕТАЛЛ МИРА Рассказ сталевара Магнитогорского металлургического комбината имени И. В. Сталина, лауреата Сталинской премии В. Захарова [9]

1. Цех новаторов

Каждый рабочий гордится своим цехом. Гордятся своим коллективом и сталеплавильщики первого мартеновского цеха Магнитогорского металлургического комбината. Да и как нам не гордиться своим цехом? Именно здесь берет начало мощный поток магнитогорской стали. Сталевары этого цеха явились авторами многих славных страниц в истории сталеплавильного дела, они высоко подняли знамя стахановского движения. С огромным успехом здесь проводились стахановские декады, стахановские вахты. Имена знатных сталеваров Алексея Грязнова, Корчагина, Зинурова, Боброва известны металлургам нашей страны.

9

Литературная запись Л. Татьяничевой.

Сталевар Алексей Грязнов первым установил замечательный рекорд сталеварения, сварив скоростную плавку почти в два раза быстрее установленного срока.

В нашей стране не было раньше таких мощных мартенов, не было такой замечательной техники и, следовательно, не было и таких высококвалифицированных мастеров сталеварения. В нашем цехе осваивалась новая техника. Здесь, в нашем цехе, получали настоящее боевое крещение, совершенствовали и накапливали опыт сталеварения и опыт руководства производственным процессом сталевары, мастера, командиры производства.

Все знатные теперь мартеновцы Магнитогорского комбината, начиная от главного сталеплавильщика тов. Гарченко до сталевара тов. Боброва, прошли школу именно в нашем мартеновском цехе № 1. Здесь стажировались мастера Грибов, Лупинов, Любицкий. С нашего цеха, как правило, начиналось внедрение различных технических усовершенствований и новшеств, новой технологии производства.

Так, например, автоматизация управления процессом сталеварения впервые стала применяться в нашем цехе, на печи № 3, на которой я сейчас работаю. Мы с гордостью сознаем, что у нас в цехе рождались самые передовые идеи, самые смелые мысли, совершенствовалось мартеновское дело. В нашем цехе возникло такое начинание, как применение пооперационного графика. Об этом мне хочется рассказать подробнее.

До введения графика мы работали вразнобой, как говорят, кто во что горазд. Нередко было так: плавка готова, а изложницы же не были подготовлены. Или: пора заливать чугун, а доменный цех чугуна не выдал.

Частое совпадение выпуска плавок на нескольких печах, одновременная завалка шихты — все это лихорадило работу цеха, вносило неорганизованность. Сколько скоростных плавок из-за этого срывалось, сколько металла не додавалось Родине! Дальше мириться с таким положением было нельзя. Стахановская практика и высокая техника создали предпосылки для рождения единого графика.

Работа шихтового двора, миксера, цеха подготовки составов и других участков должны быть подчинены процессу сталеварения.

На основании глубокого изучения опыта сталеваров-скоростников и рабочих стахановцев других металлургических специальностей в мае 1949 года был разработан график, предусматривающий порядок выполнения отдельных операций каждой плавки. График был составлен с учетом реальных производственных возможностей, материально-технического снабжения печей.

Сталевары, особенно молодежь, радостно ухватились за эту идею, почуяв в ней новые резервы повышения производительности труда. В цехе только и разговору было, что о графике. И вот, наконец, он был введен. Первыми сварили плавки по графику Мухамед Зинуров, Иван Семенов и я. Вслед за нами «обновили» график сталевары Андриевский, Козыров и многие другие. Сменные инструкторы помогали сталеварам осваивать новый производственный ритм, следили за безупречным выполнением инструкций. Плавки были «разведены». Это дало возможность координировать труд подручных. Так как заправка печей производилась не одновременно, то для быстрого проведения этой операции подручные всего цеха сообща производили завалку на каждой печи. Кроме выигрыша времени здесь большой выигрыш и в расходовании сил. Работая сообща, большим коллективом, подручные затрачивали меньше сил и быстрее добивались успеха.

В связи с введением графика возник вопрос: как быть со скоростными плавками, не будут ли они нарушать общего ритма работы цеха? Но стахановская практика показала нелепость этих опасений. Ведь организация производственного процесса по графику предусматривает строгую последовательность всех операций на каждой мартеновской печи и, следовательно, сокращает и продолжительность плавок, увеличивает съем стали с квадратного метра пода печи.

Плавки стали вариться быстрее. Возросло количество скоростных плавок. Каждая пятая плавка — теперь скоростная. Но это, конечно, не предел. Мы стремимся к тому, чтобы скоростными были все без исключения плавки.

Сейчас регламентированный режим введен в практику всех сталеплавильных цехов комбината. Он открывает широкий простор инициативе стахановцев, а соревнование делает более конкретным. Мы получили возможность экономить время, рабочую силу, материалы на каждой операции.

Борьба за выполнение графика вызвала в жизни новые формы социалистического соревнования.

График явился результатом технического и политического роста рабочих и инженерно-технических работников первого мартеновского цеха, в недрах которого он возник и был впервые претворен в жизнь.

Большая роль в этом принадлежит цеховой партийной организации. Коммунисты нашего цеха во главе с секретарем партийного бюро тов. Батиевым рассматривали график как кровное свое дело и последовательно боролись за его внедрение не только в первом, но и в других цехах Магнитогорского металлургического комбината.

Внедрение графика на металлургическом предприятии равноценно крупному выигранному сражению. Многие сотни тонн металла получила наша отчизна благодаря строгой соподчиненности отдельных участков, образующих единый металлургический цикл.

II. Третья печь

За последние годы в газетах часто пишут о третьей печи мартеновского цеха № 1 Магнитогорского металлургического комбината. Наша печь действительно прекрасна. Это самая большегрузная печь не только в цехе, но и во всем комбинате.

На печи нас работает трое: Мухамед Зинуров, Иван Семенов и я. Самый опытный из нас, конечно, Мухамед Зинуров. Недаром его называют ветераном Магнитки! В 1931 году он приехал с первыми строителями на Магнитострой создавать мировой металлургический гигант. Он жил в «полотняном городе», как называли тогда брезентовые палатки, работал в знаменитой бригаде бетонщика Хабибуллы Галлиулина. На его глазах задували первую домну, выпускали первую плавку из первой мартеновской печи. Задолго до конца войны Мухамед Зинуров был уже известным сталеваром. Его портреты не сходили со страниц газет. Мальчишкой, учась в ремесленном училище, я вырезывал их на память и мечтал стать похожим на прославленного металлурга.

С Иваном Семеновым мы одногодки. Оба родились в 1926 году. И судьбы наши очень похожи одна на другую — школа, ремесленное училище, завод, точнее — мартеновский цех № 1. Вот и все, пожалуй. Впрочем, если подробно рассказать о годах работы в цехе, получится целая книга. Эта книга еще не написана, но вот несколько страничек из нее.

…Я учился в ремесленном училище в группе сталеваров, много раз бывал в цехе и все же, когда после окончания училища меня поставили к печи, растерялся: уж слишком огромное хозяйство — мартеновская печь!