За фасадом строительства советского ВМФ

Кроме того, по «адмиральскому делу», получившему № 002, проходил и контр-адмирал Я.Я. Лапушкин, который с предвоенного времени до конца лета 1947 г. возглавлял Гидрографическое управление ВМС. В августе того же года он был освобождён от занимаемой должности и зачислен в распоряжение главкома ВМС, а 31 декабря уволен из кадров флота. Через четыре месяца, 20 апреля, сотрудники ГУ МГБ СССР его арестовали. Следствие по нему велось до февраля 1952 г., и всё это время Яков Яковлевич находился в тюрьме. В итоге ему предъявили обвинение в том, что в годы войны он, «будучи политически близоруким, допустил передачу американцам ряда гидрографичеких материалов». Но на закрытом судебном заседании Военной коллегии Верховного суда СССР 24 апреля 1952 г. Я.Я. Лапушкину удалось опровергнуть их, и «контрреволюционную» статью («измена Родине») переквалифицировали в более мягкую — «превышение власти». На основании секретного постановления правительства от 2 октября того же года он был лишён воинского звания. Но через полгода, после смерти И.В. Сталина, ситуация изменилась. 22 июля 1953 г. до рассмотрения прокурорского протеста Я.Я. Лапушкин был освобождён, а через шесть дней определением Военной коллегии Верховного суда СССР полностью реабилитирован и восстановлен во всех званиях и наградах⁵⁷².

В апреле 1948 г. в рамках так называемой «борьбы с космополитизмом» был уволен в отставку начальник кафедры истории военно-морского искусства ВМА контр-адмирал В.Е. Егорьев. Сын морского офицера, выпускник Морского кадетского корпуса, бывший капитан 1-го ранга царского флота, помощник начальника Морского Генерального штаба, Заслуженный деятель науки и техники РСФСИ) доктор военно-морских наук был вынужден оставить службу навсегда после двух «московских» проверок. Они признали работу кафедры неудовлетворительной в связи с тем, что на изучение флотоводческого искусства английского адмирала Г. Нельсона отводилось больше времени, чем на изучение морской деятельности Петра I. К недостаткам в работе кафедры отнесли и то, что «непомерно много времени якобы тратилось на изучение боевого опыта флотов капиталистических государств в годы Второй мировой войны».

До В.Е. Егорьева, в 1947 г. был исключён из ВКП(б), лишён всех наград и воинского звания и приговорён к 15 годам тюремного заключения другой преподаватель ВМА — капитан 1-го ранга А.П. Травиничев. Одного из ведущих теоретиков ВМФ СССР обвинили в том, что он перевёл и опубликовал в том же году книгу «Английская морская пехота», в которой, по мнению специально назначенной комиссии, «восхвалялась морская пехота Великобритании».

***…в книге отсутствует страница…*** (bookdesigner).

по пути наименьшего сопротивления. Но, к великому сожалению, это не могло не сказаться на качестве постройки боевых кораблей, их мореходности, вооружении и т.д. Вскоре об этих недостатках заговорили и другие адмиралы. Так, после ухода с должности в январе 1951 г. принципиального Ф.С. Октябрьского с письмом в Президиум ЦК КПСС по этому поводу обратился главный инспектор ВМС, в недавнем прошлом заместитель главкома ВМС по боевой подготовке адмирал Г.И. Левченко. В частности, тот обоснованно выражал тревогу по поводу «застоя» в перспективном строительстве флота и ставил вопрос «о неудовлетворительном руководстве ВМС» со стороны Военно-морского министерства и Морского Генерального штаба⁵⁷⁵.

В результате глава страны был вынужден признать свою ошибку и со снятием с должности Н.Г. Кузнецова. И вскоре после того, как 20 июля 1951 г. тот вновь возглавил флот в ранге военно-морского министра СССР, Николай Герасимович направил доклад правительству: «В нём я писал, какие крупные недостатки у нас существуют в судостроении, на что расходуются миллиарды. Всё это было похоронено в кулуарах Булганина⁵⁷⁶»⁵⁷⁷.

Более того, любопытно, что и в отношении перспективных кораблей в этот «сталинский» послевоенный период предпочтение по прежнему отдавалось строительству линейных кораблей. Так, например, в 1951—1952 гг. ЦНИИ-45 в рамках выполнения решение Министерства судостроительной промышленности выполнил работу «Обоснование выбора типа линейного корабля» (руководитель — Ф.Е. Бесполов, ответственный исполнитель — вице-адмирал в отставке С.П. Ставицкий). Военные учёные-корабелы сделали проектные проработки 9 вариантов «малого» линкора с 1-2 башнями главного калибра (457-мм или 406-мм) и одной среднего калибре (180-220-мм). Предпочтение было отдано линкору с водоизмещением и стоимостью, близкими к тяжёлому крейсеру пр. 82 с 457-мм артиллерией. Но, поскольку по последней практически не было никакого технического задела (кроме предварительных проработок ЦКБ-34), ЦНИИ-45 рекомендовал для дальнейшей углублённой проработки вариант с 5 орудиями главного калибра 406-мм в двух башнях и автоматической артиллерией 57-76-мм, включая «противоштурмовые» 25-мм автоматы.

Но 30 декабря 1952 г. комплект материалов по «малому» линкору за подписью заместителя министра судостроения СССР Б.Г. Чиликина попал уже к новому военно-морскому министру вице-адмиралу Н.Г. Кузнецову. А тот направил его в Главное управление кораблестроения. Его начальник инженер-адмирал И.В. Исаченков обратился к Н.Г. Кузнецову с просьбой дать указание Морскому Генеральному штабу рассмотреть этот вопрос, а также одновременно доложил о необходимости разработки технического задания ВМФ «на проектирование авианосцев для обеспечения тяжёлых кораблей».

В итоге Морской Генеральный штаб с рассмотрением материалов по линкорам спешить не стал, а со смертью И.В. Сталина, в апреле 1953 г., при корректировке планов военного судостроения вопрос о продолжении проектирования и строительства тяжёлых артиллерийских кораблей с повестки дня был снят. Постановлением правительства СССР все работы в этой области, включая пр. 24, были закрыты⁵⁷⁸. Наступала ракетная эра.

После кончины «вождя» были исправлены ещё две его ошибки относительно разделения флотов на Балтике и Тихом океане. Жизнь доказала несостоятельность этих волюнтаристских решений И.В. Сталина. Хотя некоторые исследователи и объясняют их стремлением «хозяина Кремля» как можно быстрее вырастить после войны в рамках самостоятельных оперативных объединений «новое поколение флотоводцев» на смену проверенным «бойцам» 1920— 1930-х гг.⁵⁷⁹

Поистине крайне противоречивая личность И.В. Сталина мешала в 1930-е гг. и выработке Наркоматами обороны и ВМФ «единого взгляда на доктрину ведения воины... — вспоминал Николай Герасимович Кузнецов. — Доктрина, как нечто плохо осязаемое для нас, "скрывалась” в голове Сталина, а он неохотно делился своими мыслями и намерениями. Порой, правда, высказывался на сей счёт, но это были слишком общие соображения»⁵⁸⁰. «Сталин со свойственным ему стремлением к неограниченным правам и безграничной власти держал военное дело в своих руках...»⁵⁸¹ Именно на это и ориентировалось его ближайшее окружение, строя свою деятельность исходя из его указаний.

Таким был, прежде всего, нарком обороны К.Е. Ворошилов, который хоть и спешил на себя натянуть морскую форму, как только приезжал на флот, флотоводцем при этом не становился⁵⁸². Даже сам И.В. Сталин как-то бросил Н.Г. Кузнецову о К.Е. Ворошилове: «Да что он понимает во флотских делах! Ему лишь бы чтобы корабли давали самый полный ход так, чтобы песок летел из-под винтов»⁵⁸³. «Сталин, — писал нарком ВМФ, — к сожалению, в известной степени был прав»⁵⁸⁴. Или: «Больше всего меня удивляло не совсем доброжелательное отношение к морякам со стороны Ворошилова, который около 15 лет являлся его (флота. — Авт.) руководителем. Этому трудно поверить, но это так»⁵⁸⁵.

Теоретические изыскания и практические дела К.Е. Ворошилова в области обороны были направлены главным образом в сторону кавалерии. Осуждая тех, кто требовал вместо кавалерии создавать механизированные соединения, Клемент Ефремович предупреждал, что такую же позицию занимают генеральные штабы буржуазных армий. «Мы стоим на иной точке зрения, — говорил он в докладе о 20-летнем юбилее Красной Армии. — Мы убеждены, что наша доблестная конница ещё не раз заставит о себе говорить, как о мощной и победоносной Красной кавалерии⁵⁸⁶.