За границами легенд

Хэл сказал задумчиво:

— Птица… рядом…

Она подпрыгнула ещё ближе к нему и замерла, внимательно смотря на него.

— Птица ещё ближе…

Ещё один прыжок к нему.

— Птица ещё…

Она отпрыгнула в другую сторону, будто обиделась за непонимание.

— Птица ближе? — спросил Хэл взволнованно.

Птаха ещё подальше отскочила.

— Сегодня птица ближе?

Прыжок к нему.

— Сегодня ближе…

Подпрыгнула почти вплотную, к его окровавленной руке. Хэл посмотрел на неё, на свою руку, на кровь.

— Именно сегодня ближе?

Птаха вдруг бесстрашно запрыгнула ему на руку, около ещё влажной струи крови. Мужчина долго смотрел на неё.

— Я тебя ранил? — спросил он хрипло.

Синица отпрыгнула от него подальше.

— Прости, если я тебя сильно ранил, мир! Но… чем?

Птица подпрыгнула на месте. Как будто возмущённо.

— А если… — начала было я, но брат мне рот заткнул. Крепко.

Возмущённо промычала. Он ещё плотнее руку мне ко рту прижал. А меня — к себе, чтобы не вырывалась и не отскочила назад.

— Это очень важное событие, — возмущённо шепнул Лэр, — Не просто наш Лес, а, кажется, сама Мириона снизошла до разговора с нашим отцом! Пожалуйста, не отвлекай его.

Король эльфов посмотрел в нашу сторону. Попросил вдруг устало:

— Сын, отпусти её. Пусть скажет своё мнение. Я сам не могу понять, на что мне намекает мир. Может, Зарёна угадает?..

Тот послушался. Отпустил. Выдохнула робко:

— А если… если мир хотел сказать, что сегодня что-то стало ближе?

Синица влетела в комнату и села мне на плечо. Так доверчиво.

— Сегодня что-то стало ближе? — уточнил Хэл, внимательно смотря на нас.

Издав бодрую трель, птаха перелетела ему на руку.

— Но… я тебя ранил?

Она спрыгнула на подоконник.

— Я её ранил? — Хэл указал на меня.

Сначала вестница мира отпрыгнула ещё дальше, а потом перелетела на его руку, ту же самую, лежащую на подоконнике. Прямо на кровь, ещё не всю подсохшую.

— Может… — начала я, но смущённо примолкла.

— Что? — требовательно спросил мужчина.

Но это… как бы…

— Что ты думаешь об этом знаке? — спросил он уже с мольбой.

Робко посмотрела ему в глаза.

— А может… Мир говорит о твоей ране?

— О… — отец вздрогнул, — О моей?!

— Птица же… стоит на твоей крови?..

Синица подпрыгнула и снова опустилась туда же. Кровь брызнула из-под её лапок, ещё больше заляпав рукав Хэла, подоконник и, более того, запятнала и её пузо.

— Моя… кровь… — голос мужчины дрогнул, — На тебе?

Птаха продолжала сидеть неподвижно. Он побледнел.

— Моя… боль… твоя боль?.. — его голос стал каким-то глухим, — Даже… моя боль?..

Вестница мира подпрыгнула.

— Но… причём тут моя боль? Я просто… голову повредил… — Хэл нахмурился, — К тому же, меня и прежде ранили. Не раз. Мне было больно. Но почему мир заговорил со мной именно сейчас?..

Синица грустно запела. И вылетела в окно. Остроухий мужчина долго всматривался наружу, но больше ничего не происходило.

Потом он со вздохом отошёл от окна. Сел в ближайшее кресло. Указал в кресла напротив. Попросил тихо:

— Присядьте.

Мы послушались. Из леса грустно запела птица.

— Тогда… — глаза его расширились. И отец указал на кресла рядом с ним, — Тогда пересядьте сюда, ко мне поближе.

И вдруг… в лесу запели, бодро. И на несколько голосов. Как будто вдруг наступила весна. Так радостно птицы поют только весной, собирая свои семьи или радуя свои пернатых супругов и детей, пока все сытые и есть свободное время.

Мы, робко переглянувшись, пересели к нему поближе. И долго смотрели кто куда. Хэл и сам не спешил начинать разговор. Вздохнул. Раз. Два. Ещё долго думал о чём-то или следил за нами. Правда, я не решилась посмотреть на него, чтобы проверить свою догадку.

Первым заговорил принц, виновато:

— Прости, что я ранил тебя, отец.

— Ничего.

Покосилась на короля эльфов. Тот устало улыбнулся.

— Я понял, что ты пытался защитить её. Ты просто её защищал. Я не ожидал, что мой сын и моя дочь от разных женщин сумеют подружиться. Да ещё и так быстро. Но я рад, что это случилось, — он задумчиво руки соединил, переплетая пальцы.

Из леса донеслась робкая трель. И снова там все притихли. Даже ветер.

— Но, всё-таки, вашей дружбы недостаточно, чтобы позаботится о Лесе и нашем народ, — взгляд задумчивый на нас. И Хэл вдруг признался: — Вообще-то, я позвал Зарёну на казнь Сина не для того, чтобы они смогли попрощаться. Я хотел их испытать.

Вздрогнула от страшной мысли. И, подавшись вперёд, спросила:

— Ты… ты хотел, чтоб меня пробрало — и я радостно выскочила замуж? Чтобы больше самой на это не смотреть? И больше в этом не участвовать?!

— Не совсем, — Хэл со вздохом потёр голову, потом задумчиво и осторожно — колено, — Я хотел испытать вас двоих. И тебя, и Сина. Это было жестоко, но полезно.

— Н-но так… вдруг…

— И поэтому ценно втройне, — король, поморщившись, потёр шею со стороны спины, — Вот вы учите историю разных народов. Разные виды искусства. В том числе, литературу эльфов и других народов, дабы познать, какие ценности у нас и у других народов. Лэр читает книги о ведении войны, о битвах, об оружии. Об алхимии и лекарском искусстве. Да и Зарёне, как мне сказала королева, она тоже подсунула что-то почитать о растениях из разных стран, полезных и ядовитых. А впрочем, конечно же, они все полезны, просто у всего должна быть мера. Но… ведь этого мало! В жизни столько всего происходит неожиданного, — он горько усмехнулся, — К примеру, я вызвал вас сегодня поговорить. Я ожидал, что Зарёна может устроить истерику. Но я и подумать не мог, что мой сын попытается меня убить. И как! Шкафом!

Лэр вскочил из кресла и упал на колени:

— Простите меня, мой король! Я не хотел!

— Встань, — проворчал тот, — И сядь обратно. Я не хочу, чтобы ты лишний раз тревожил свои раны.

— Простите меня! Я совершил большую ошибку! — молодой эльф поклонился, коснувшись головой пола — и только потом поднялся и вернулся в то же кресло, где прежде сидел.

— В жизни правителя будет много сложностей. И много, очень много, неожиданных. Выдержки у вас пока не хватает. У обоих. В то время как нужно иметь спокойный рассудок, чтобы найти выход.

Мы смущённо переглянулись с братом. Таки король нас прищучил. Нам стало совестно.

Хэл чуть погодя продолжил:

— Я хотел проверить, что выберет Син: побег или яд, трусость или принятие вины за свою ошибку, свою жизнь или верность нашему народу? Ему важнее он сам или следование законам? Особенно, когда что-то внезапно случится. И времени на раздумья у него почти не будет. Он прошёл испытание с честью. Как я и предполагал, — отец снова вздохнул, — А ты не прошла, Зарёна. Пришлось магией тебя сдерживать. Ещё и убежала потом. И пропала. Мы с ног сбились, пока тебя искали. А Акар притащил тебя несколько дней спустя, заболевшую. Сказал, что ты тяжело болела. К счастью, он лекаря нашёл где-то поблизости.