За гранью снов

— Что это у тебя? — спросил Эдмунд.

Мэтт медленно раскрыла ладонь, на которой сидел монах, и сказала:

— Это принадлежало Таше. Я взяла его.

Взглянув на него, Эдмунд удивленно приподнял брови:

— Ух ты, вот это аура! Что это? Орех?

Мэтт даже рассмеялась.

— Это маленький парень. — Она снова закрыла ладонь: камень был гладким и теплым, приятно оттягивающим руку. — Он был мне другом, когда Терри буквально следила за мной. — Мэтт погладила монаха по щеке. — Ты там не спишь? — спросила она его.

— Я здесь. Я могу тебе чем-нибудь помочь?

— Не знаю, нужна ли мне сейчас помощь. — Мэтт вспомнились ночи на дорогах, ночевки под мостами или в кустах, когда она зажимала его в руке и спокойно спала. Иногда он рассказывал ей о других людях, у которых он побывал. Их было пятеро, не считая того, кто вырезал его в Индонезии. У Таши он пробыл совсем недолго. О ней Мэтт выслушала гораздо более интересные истории от других вещей в доме, такие, что ей захотелось познакомиться с ней.

— Мы едем туда, где я нашла тебя, — сообщила Мэтт монаху.

— Я с тобой, — мысленно сказал он ей.

— Спасибо. — Она сунула его в карман джинсов.

Терри свернула на свою улицу. Мэтт выпрямилась, оглядываясь по сторонам. Да, вот тот дом с фигурками гномов, а вот «Форд» 1936 года, принадлежащий мистеру Потто, все такой же блестящий, припаркован у крыльца. Вот и дом Терри, двухэтажное здание бежевого цвета, очень похожее на остальные дома на улице. Они все были построены в начале шестидесятых. По внешнему виду не скажешь, что в этом доме живет ведьма. Терри припарковалась и вышла из машины. Эдмунд остановился рядом.

— Прихватить что-нибудь? — спросил Эдмунд, вылезая из машины. — У нас есть еда в машине.

— Найдем что-нибудь на кухне, — ответила Терри.

Они вошли в дом. Этот запах был знаком Мэтт. Должно быть, Ребекка Дейн, мать Терри, все еще пользовалась моющим средством с хвойным ароматизатором. Может быть, она даже убедила Терри помогать ей по дому, и теперь Терри тоже пользовалась им. Еще пахло вареной картошкой и чем-то едва уловимым, незнакомым.

— Терри, у тебя есть работа? — спросила Мэтт.

— Даже две. У меня есть свое дело, а еще я веду занятие по культурной антропологии в университете. Это моя специальность, — ответила Терри. — Эй, мама! Что ты делаешь дома?

За кухонным столом сидела женщина, постаревшая Терри. У нее были темные волосы до плеч, голубые глаза, черные брови, точеные скулы и красиво очерченный рот. Она взглянула на них.

— Что я делаю дома? Я здесь живу, Тереза. У тебя гости? Почему ты не позвонила и не предупредила меня?

— Я думала, у тебя встреча.

Ребекка поднялась из-за стола:

— Извините, — сказала она. — Я не ждала гостей… Мэтт!

— Привет, Ребекка.

— Здравствуй, Мэтт! — Ребекка подошла и обняла ее.

Впервые Мэтт почувствовала, как это странно. Она всегда уходила от людей, которых знала, и уже никогда не возвращалась. Но она вернулась в зачарованный дом, к Натану.

Теперь она вернулась в Споры Папоротника, в дом Терри, где когда-то все ее существо томилось и рвалось на свободу.

Но Ребекка к ней всегда хорошо относилась.

Ребекка отпустила ее, взглянула на Эдмунда, потом наклонилась и посмотрела пристальнее.

— Эдмунд, ты? — спросила она и протянула к нему руки.

Он взял ее за руки и улыбнулся:

— Здравствуйте, миссис Дейн.

— Добро пожаловать в наш дом. Господи! Как давно это было!

— Очень давно, — ответил он. — Я в этом доме никогда не бывал.

— Значит, лет десять, а то и больше. Мы переехали сюда сразу после моего развода. Ты совсем не изменился. — Она присмотрелась к складочкам вокруг его глаз и добавила: — Ну, разве что чуть-чуть.

Эдмунд вскинул брови и сказал:

— Никогда не знаю, как на это реагировать.

— Предполагается, что после этого надо сделать комплимент, — улыбнувшись, сказала Ребекка. Потом на ее лице проявилось удивление. — Откуда вы двое взялись? Вы… — Она взглянула на Мэтт, потом на Терри. — Красный флаг?

— Конечно, мама. Эдмунд колдун.

— А, хорошо.

— При чем тут красный флаг? — спросил Эдмунд.

— Я не говорила маме, что я ведьма, пока мне не исполнилось семнадцать. Поэтому когда она встречает кого-нибудь, с кем я была знакома, она всегда хочет знать, что это за человек. Большинство моих друзей — обычные люди. Но она не умеет отличать.

— Понятно. Это условный язык.

— Верно.

— Так, значит, когда ты навестил нас в Атвеле, — сказала Ребекка, — это было по колдовским делам? Я думала о тебе, Эдмунд. Большинство подростков не стали бы общаться с девчонкой на четыре года младше, если, конечно, не затевали какую-нибудь гадость. Но тебя в этом было трудно заподозрить.

— Ну, это зависит от того, что вы понимаете под словом «гадость», — сказал Эдмунд. — Мы тогда сверяли записи. Мы стали колдунами в одно и то же время.

Ребекка покачала головой:

— Я, должно быть, была совершенно слепа тогда. Я волновалась только о том, чтобы они не сделали чего-то плохого. А столько всего происходило, о чем я и не знала.

— Так говорят все родители подростков, — сказала Мэтт.

— Но у меня на то гораздо больше оснований. — Она взъерошила волосы Терри. Та тряхнула головой, и на ее щеках выступил румянец.

— Мам, я сказала им, что мы их покормим, — заявила Терри. Она открыла холодильник и стала изучать его содержимое.

— Мы можем поужинать в городе, — предложила Ребекка. — У нас припасы истощились, так как мы не ездили за продуктами на этой неделе. Мы всегда делаем это по субботам.

Терри проверила нижнюю полку.

— Здесь полно йогуртов. — Она повернулась и со зловещей усмешкой протянула упаковку обычных обезжиренных йогуртов.

— Будешь, Мэтт?

— Никогда!

— Шучу. — Терри убрала йогурты обратно.

— Она все еще ест всякую дрянь. Думает, что вкус делает ее слабее, — пояснила Ребекка.