За гранью
Шрифт:
– Причастные к этому событию привлекались?
– Нет, это было самоубийство. Но мы знали, что деньги так или иначе принадлежат Славросу, поскольку трое его людей охотились за самоубийцей и еще одной девушкой. Все это стало ясно из записей камер наблюдения.
– А кто была вторая девушка?
– Понятия не имею. Допрашивали только эту троицу. По всей вероятности, какая-нибудь проститутка. Мы с ней не контактировали.
– Но Славрос был к этому причастен?
– С какого-то боку был, – ответил Карл. – Помнится, там еще был некий Арон…
– Аркан, – поправил Даль. – Тот, что связан с соляриями.
– Точно.
– Он был тогда крупной шишкой на рынке проституции, – добавил Линдгрен.
– Мог Аркан знать Машу?
– Возможно. Но разве он скажет? – Карл развел руками.
– Аркан нем как рыба, – подтвердил Линдгрен.
– Где он сейчас находится?
– Сидит в «Халле», это в Сёдертелье, он проведет там ближайшие пять лет. – Карл взглянул на часы. – Кажется, я уже запаздываю.
– Извини, не буду вас больше отрывать. – Томас встал и попрощался с двумя помощниками Карла.
Карл проводил его до двери:
– Приятно было встретиться, Ворон! Сожалею, что не сумели тебе ничем помочь. Если найдешь ее и если она хоть что-то может рассказать про Славроса, ты ведь дашь нам знать, да?
Томас кивнул:
– Что нужно, чтобы повидаться с Арканом?
– Навестить его. «Халл» отсюда в получасе езды.
– Ты не мог бы связаться с тамошним начальством, чтобы меня занесли в списки посетителей?
Карл улыбнулся:
– Ну конечно! Аркан не входит в число опасных заключенных. Вопрос тут, как ты слышал от Линдгрена, скорее в том, захочет ли он с тобой говорить.
45
Около девяти часов Томас уже сидел в такси и ехал по дороге Е4, направляясь в Сёдертелье. Старенький «вольво» со скоростью улитки тащился в плотном транспортном потоке утреннего часа пик, из радио лилась песня в исполнении Лизы Нильссон. Когда они проехали мимо «ИкеА» и по другую сторону дороги открылся вид на озеро Меларен, Томас почувствовал себя в самом сердце Швеции.
– Что, кореша навещать? – Шофер, с рыжими бакенбардами в маленьком кожаном кепи, сонными глазами посмотрел на Томаса в зеркало заднего вида.
Томас невнятно промычал что-то, что с одинаковым успехом могло быть и да и нет, давая понять водителю, что у пассажира трещит голова от похмелья и он не расположен беседовать. Накануне вечером Томас по второму кругу обошел стрип-клубы, но так ничего и не узнал о судьбе Маши. Завершил он свой поход посещением «КГБ-бара». На этот раз там было не так людно, как в прошлый вечер, но «Джим Бим» и бочковое пиво оказались в наличии.
– У меня в «Халле» сидит несколько знакомых ребят. Местечко – не сахар. Тюремные полицейские, понимаешь ли, здорово наезжают. – Он снова покосился на зеркало заднего вида. Когда он говорил, во рту в такт речи показывался кусок табачной жвачки, похожий на лесную улитку. – Чуть что – хватают и под арест. Так за что сидит твой кореш?
– Что?
– Твой кореш, ну, приятель твой, который сидит в тюряге, – за что попал? Дурь? Ограбление? Жену колотил? – Шофер осклабился.
– Он мне не приятель.
– Нет? А кто тогда? Деньги тебе должен? – Он снова осклабился, но сразу стал серьезным, как только увидел каменное
выражение на лице Томаса. – Ты же вроде приехал издалека. В Дании живешь? – попробовал шофер подкатить с другого бока.– Да.
– Из Копенгагена?
– Да.
– А что, в Дании полицейские такие же сволочи?
Томас шумно вздохнул:
– Еще хуже, чем ты думаешь.
Подавшись вперед, он показал шоферу свое удостоверение с полицейским значком.
– Давай не будем мешать Лизе Нильссон. Пускай поет спокойно.
Таксист чуть не подавился жвачкой и сильно закашлялся:
– Ко… конечно.
Томас снова откинулся на спинку и стал смотреть на проплывавший за окном скалистый пейзаж с голыми деревьями. Сквозь кроны виднелось озеро Меларен, по серым волнам которого проплывал тяжело груженный контейнеровоз. Когда-то они с Евой строили планы, как пустятся на «Бьянке» в плавание вдоль восточного побережья мимо Готланда и затем в Краббефьерд, оттуда через канал Сёдертельев Меларен и прямо через центр Стокгольма в Васахавн. Как будут, сидя на палубе, пить шампанское, закусывая раками, и любоваться закатом над Старым городом. И Томас подумал: скорей бы домой и продать наконец яхту.
В кармане зажужжал телефон. Он увидел, что звонит в ответ на его просьбу Эдуардо.
– Что ты нашел для меня? – задал вопрос Томас.
Утром он позвонил Эдуардо и попросил его поискать, что писали об Аркане. Нужна была хоть какая-нибудь зацепка, которая заставила бы Аркана быть с ним поразговорчивее. Эдуардо откликнулся сонным голосом и пообещал поискать, как только окажется в редакции газеты.
– Аркан приехал с родителями в Швецию из Турции четырнадцатилетним подростком в тысяча девятьсот шестьдесят восьмом году, – сообщил Эдуардо. – Тогда был настоящий гастарбайтерский бум. – Голос Эдуардо пробивался сквозь шум и гомон, так как в это время номер подписывали в печать, и Томасу приходилось напрягать слух, чтобы разобрать слова. – У Аркана три брата, он – самый старший, отец работал пекарем, семья жила в Ринкебю… Для Стокгольма это то же, что в Копенгагене Фольсмосе.
– Есть что-нибудь о его криминальной карьере?
– Очень мало. Ты не можешь получить эти сведения в местной полиции?
– Местная полиция стережет свои архивы так, словно это вопрос национальной безопасности.
Эдуардо на другом конце засмеялся:
– В случае Аркана это так и есть.
– В каком смысле?
– Пик деятельности Аркана приходится на восьмидесятые и девяностые годы, тогда он занимался организацией так называемых охотничьих выездов для ряда весьма важных персон. Охотничьи выезды служили прикрытием бурных вечеринок с наркотиками и проститутками, и все это на лоне сельской природы.
– Насколько важные персоны в этом участвовали?
– Из самых верхов. Господа из тяжелой промышленности, чиновники, занимающие высокие посты. Ходили слухи, что принимали участие члены королевского семейства. Аркан отделался штрафом, хотя ему грозило несколько лет тюремного заключения. Это кое-что говорит о том, какие у него в то время имелись связи. Но после суда высокие покровители от него отступились. В две тысячи втором «Экспрессен» поместила материал, описывающий историю его падения: как он из фаворитов золотой молодежи перешел в разряд получателей социального пособия.