За Калинов мост

Маринка попробовала отбиваться руками, но не преуспела – он просто не реагировал на ее слабые хлопки, только хихикал и жмурил глаза. Удары ногами удачи тоже не принесли – в мягких резиновых сапогах она лишь отбила пальцы. А когда он прижал ее к дереву всем весом, она вообще не смогла шевелиться.

– Пусти, пусти меня немедленно! Ты грязное животное! – пропищала она, но Сергей впился в ее губы своими, и ее захлестнуло отвращение, граничащее с тошнотой – она, не долго думая, со всей силы укусила его за губу.

Он оторвался от нее рывком, упираясь кулаком ей грудь, и ударил по щеке двумя пальцами. С виду несильный удар откинул ее голову в строну, и Маринка приложилась другой щекой об дерево.

– Я сказал, что такого не люблю!

Никогда еще мужчина не бил ее по лицу. Если, конечно, не считать, детских потасовок. Оказывается, это не столько больно, сколько стыдно. Будто она уличная девка. Ничтожество, насекомое. Губы предательски задрожали, она чуть не расплакалась от унижения, как вдруг увидела Игоря, который бежал к ним, слегка припадая на левую ногу.

Маринка зажмурилась – только не это! Этот чокнутый его убьет, просто убьет одним ударом.

– Игорь, не надо! – крикнула она, Сергей оглянулся, и лицо его перекосилось.

– Ну что, юннат? Лучше бы ты сюда не лез, – он отпустил Маринку и шагнул Игорю навстречу.

Маринка отскочила в сторону от дерева и хотела броситься медвежонку наперерез, но Сергей опередил ее и встретил Игоря легким ударом согнутыми пальцами под нос. Со стороны это было похоже на шутку, на пустяковый толчок, но Игорь зашатался, схватился руками за лицо и медленно опустился на колени.

– Ну как? – сверху вниз спросил Сергей, усмехаясь, – еще хочешь? Или хватит пока?

Игорь согнулся, и Маринка увидела, что у него из глаз катятся слезы. Она с разбегу упала на колени перед ним и обхватила его плечи руками, заслоняя и прижимая его лицо к себе.

– Игорь... Медвежонок... Милый медвежонок...

Сергей отступил на шаг и расхохотался.

– Ну, детки, попрощайтесь. Сейчас злой волк съест мальчика, а девочку утащит в лес!

Маринка обернулась. Если он подойдет хотя бы на пару шагов, она его загрызет. Загрызет зубами. Видимо, на лице ее эта мысль отразилась достаточно четко, потому что Сергей захохотал еще сильней, сгибаясь от смеха и отступая к дереву.

Маринка первой почуяла неладное, заметив какое-то движение у него под ногами. А когда поняла, что это за движение, завизжала на весь лес, едва не срывая голос – в двух шагах, между ней и Сергеем земля кишела змеями. Их было много, несколько десятков, сплетенных в единый клубок. Не иначе, Сергей наступил в гнездо, подготовленное для спячки. Змеи начинали шипеть, а время от времени из клубка в броске взвивалась треугольная головка на гибкой шее с раскрытой пастью. Но ни одна гадюка не повернулась в сторону Игоря с Маринкой, все они нацелились на героя спецназа.

Сергей перестал смеяться, нервно огляделся и выругался. Одна из гадюк достала его сапог, впиваясь в него долгим ядовитым укусом, но видно ногу ее зубы не достали. Сергей запаниковал, пытаясь сбросить ее с сапога, но отступать ему помешало дерево.

Маринка, наконец, вышла из столбняка и догадалась встать. Герой спецназа отбивался от гадюк ногами, чем злил их еще сильней, и в результате все же сообразил сделать шаг в сторону, чтобы открыть себе путь к отступлению. Маринка в это время подхватила Игоря под локоть:

– Бежим, Медвежье Ухо! Бежим скорей!

Он с трудом поднял лицо и покачал головой:

– Не бойся. Они нас не тронут.

Сергей, едва почувствовав сзади свободный путь, разметал цепляющихся за сапоги гадюк, развернулся, обхватил голову руками и побежал к лесу.

Игорь поднялся, вытер слезы и тряхнул головой:

– Ничего себе приемы у спецназа...

Маринка потянула его за локоть подальше от змеиного гнезда.

– Да не бойся, – Игорь улыбнулся, но последовал за ней, – они же нас защищали. А парень боится змей примерно как ты.

– Откуда ты знаешь? – она повела его к домику.

– А что, разве не видно?

Маринка еще сильней вцепилась в его локоть:

– Я думала, ты умираешь... Я так испугалась, Медвежье Ухо. Что он с тобой сделал?

– Просто в болевую точку ударил, только и всего. Очень эффективно, но почти безопасно.

– Не надо было тебе подходить... – Маринка скрипнула зубами, – теперь я нисколько не сомневаюсь, что он может убить одним ударом.

– Конечно, может, – Игорь слабо улыбнулся, – но чем бы все это закончилось, если бы я не подошел?

Маринка вспомнила, в каком отчаянье стояла, прижатая к дереву, и как ей было страшно при этом. Игорь отлично понимал, что не справится с Сергеем, знал, чем рискует, и все равно прибежал.

– Я очень тебе благодарна, Медвежье Ухо. Ты спас меня. И не вздумай сказать, что в этом нет ничего особенного.

Он пожал плечами и улыбнулся.

* * *

Qui quaerit,inveniet,pulsanti aperietur [2]

Латинская пословица

2

Кто ищет, тот найдет, кто стучится, тому откроют

Бесконечное скошенное поле стало частью его жизни. Там, куда Она уходила, цвели сады, журчали прозрачные ручьи, мягкая трава устилала благодатную землю, а он оставался созерцать серенький полусвет, однообразный, наскучивший, грызущий душу своей монотонностью.

– Ну, оглянись, – бормотал он, как заведенный, – оглянись хотя бы раз...

Исполнение желаний... Кто не мечтает исполнить все свои желания? Он мог исполнить любое, только желаний у него не осталось. Кроме одного. Как раз того, исполнения которого он пока не сумел добиться. Философ, он прекрасно понимал, что, получив желаемое, немедленно к нему охладеет, но от этого оно становилось еще желанней. Избавиться от жажды. Человек ищет воду в пустыне не для того, чтобы хранить ее, лелеять, любоваться и наслаждаться обладанием. Он хочет ею напиться. Для того чтобы не чувствовать жажды.

Oenothera libertus не умела исполнить желаний, верней, только одно желание она и исполняла – переправляла через Стикс. Но это желание с тем же успехом исполняли веревка и мыло. Не каждый, попавший туда, возвращался обратно. Снова клубки, и оборванные нити, и калейдоскоп информационных полей...

Он едва не отчаялся, когда из хаоса всплыло слово «колдовство». Не магия, давно превратившаяся в науку, не обряд, не ритуал, ни священнодейство – колдовство, не доступное смертным. Но слово, поначалу показавшееся олицетворением безнадежности, вскоре обернулось другой стороной: бессмертие и могущество. Не жалкое могущество жреца или шамана, которым он так гордился и которое считал предельно достижимой высотой, и которого давно достиг и успел отчаяться от никчемности этого достижения. Перед ним открылась следующая ступень, ступень, которой еще никто не достигал – сравняться силой с богами, стать одним из них.