За кулисами путча. Российские чекисты против развала органов КГБ в 1991 году
Шрифт:
— Орлов, не делай тупостей! Мы тебя все равно достанем! И подумай о семье!
Андрей резко повернулся и посмотрел на говорившего. Но тот, прищурившись, только прошипел:
— Пожалей свою маруху и грызунов стебаных! Понял меня?
Орлов с трудом сдержался, чтобы не ответить ему. Он только смерил презрительным взглядом человека в дубленке и решительно зашагал прочь.
«Может лучше зайти в здание? — промелькнуло у Орлова в голове. — Кто их знает, что они задумали». Он было уже повернул к шестому подъезду, но тут же передумал. «Увидят, что испугался, — все пропало! Тогда задавят, уж это точно!» И он снова направился к подземному переходу, боковым зрением
— Вам, придуркам, ничего и поручить нельзя!
— Но… шеф!
— Помолчите! Вам было как сказано? «Найти поход!» А вы? Орать, пугать, угрожать!
— Да мы…
— Что-о-о? Вы сорвали все! С такими людьми, как Орлов, надо говорить на их языке, а не на вашем уголовном жаргоне!
— Да, но… шеф, он сам…
— Да мне плевать! Я рассчитывал, вы способны подумать…
— Мы думали…
— Думали-думали! Мне нужны книги, а не ваши размышления! Где теперь их искать? Где? Скажите мне!
— Шеф, мы почти точно знаем, что книг уже нет на Лубянке. Их куда-то увезли!
— Куда-то! Да мне надо знать, куда конкретно! Что, только на Орлове свет клином сошелся? Вы искали, кто еще знает о книгах? Секретари, оперативники, эксперты какие-нибудь?
— Шеф, мы занимались только Орловым!
— Идиоты! Вы не способны проявить даже хоть какой-нибудь разумной инициативы! Так ищите! Ищите!
— Слушаюсь!
— А документы? Документы какие-нибудь разыскали?
— Наши люди ищут. Но у них сейчас там такая неразбериха! Никто ничего не знает!
— Но вы же хвалились, что у вас есть свой человек в МВД! И что он имеет доступ на Лубянку!
— Да, он сейчас привлечен к объединению двух ведомств. Он пробовал что-то узнать или найти какой-нибудь документ, но пока…
— Ладно, хватит! Даю вам три дня! До Нового года вы должны узнать, где эти книги! Понятно?
— Да.
— Все! Идите!
— Ты сегодня рано! — уже без особого удивления встретила Андрея жена у двери. — Я еще и обед не готовила! Что-нибудь случилось, Андрюша?
— Нет, ничего не случилось. Все в порядке. — Он ласково обнял Олю. — Вернее, случилось. Я иду в отпуск!
— В отпуск? Сейчас, зимой? А куда же ты…
— Да посмотрим! Съезжу в Калининград. Возьму с собой Нину.
— Ну ладно, снимай пальто!
Весь день Орлов не находил себе места. Он то принимался рассматривать старые фотографии, то брался за книгу, то включал телевизор. Но ни одно из этих занятий не могло отвлечь его от тревожных мыслей. Можно сказать, он впервые сильно испугался. Нет, не за себя. Самому рисковать ему доводилось уже несколько раз, и он знал, что может рассчитывать на свои силы и волю. Но семья! За них он боялся больше всего. Здесь он чувствовал себя совершенно беззащитным. Казалось бы, за спиной у него стояла мощная организация, которая в любой момент может встать на защиту своего сотрудника, задействовать все необходимые силы и средства, дать отпор любой угрозе или попытке давления. Но теперь… Теперь он был никем. Освобожденный от должности, лишенный привычной работы, отрезанный от информации и полноценного общения, он сам себе казался изгоем, неизвестно почему отринутым теми, с кем вместе работал и делал большое и нужное для страны дело.
«Скорее всего, этим
дело не закончится, — мучительно размышлял Орлов. — Они наверняка будут пытаться еще и еще раз выйти на меня, угрожать, сулить немыслимые блага и шантажировать безопасностью семьи. Уезжать в такое время в отпуск — значит, поступить опрометчиво, подвергнуть риску жизнь жены и детей».Жена хлопотала на кухне, семилетний Сережа занимался чем-то на диване, Нина еще была в школе. Орлов чувствовал себя не в своей тарелке. Все были при деле, и только он слонялся как неприкаянный по квартире. Лишь во второй половине дня Орлов немного успокоился, занявшись физическим трудом — стал мастерить подставку для этажерки с книгами. Он давно уже собирался сделать нечто подобное, но времени на это не хватало. Этажерка, изготовленная еще Алексеем Егоровичем, Олиным отцом, была частью большого торшера, подаренного им с Олей несколько лет назад. Конечно, ставить торшер они не собирались. Мода на такие вещи уже ушла. Но использовать аккуратные полочки из темно-коричневой пластмассы, соединенные между собой тонкими латунными трубками, было можно. Для этого следовало сделать какую-нибудь подставку, на которую можно было водрузить этажерку.
Верстак у Андрея был самодельный — он приспособил под него деревянную тумбу, найденную неподалеку от дома. Сразу после массового заселения квартир на Крылатских холмах повсюду лежали остатки строительного мусора и ненужной мебели, среди которых, впрочем, нередко находились вполне приличные вещи: двери, большие куски паркетной доски, керамическая плитка, плинтусы. Андрей любил что-либо мастерить в доме, правда, времени у него на это всегда не хватало. Сделав верстак и прикрутив к нему небольшие тисочки, он обеспечил себя достаточно удобным местом для работы.
Распилив на части длинный брусок и аккуратно отшлифовав каждую из них, Андрей получил четыре ножки. В качестве крышки он использовал светлую полированную доску, тоже найденную где-то около дома. Получилось вполне недурственное сооружение — симбиоз этажерки и низенького столика. Как говорят в таком случае: «Голь на выдумки хитра».
За работой Андрей немного забылся, беспокоивший его страх за близких несколько улегся, ситуация не казалась уж такой драматичной. В третьем часу из школы пришла Нина, тоже немало удивившаяся, что папу застала дома.
— Тебя чего, с работы отпустили, да, пап? — серьезным тоном спросила дочка.
— Да, — в тон ей ответил Андрей, — отпустили. И предложили в отпуск идти.
— В отпуск? Зимой? — сделав удивленные таза, почти так же, как это произнесла только что Оля, спросила Нина. Она уже привыкла, что отпуск у папы бывает именно летом и они могут все вместе поехать на море или, как было в позапрошлом году, на Север. — А разве отпуск зимой бывает?
— Нинуля! — улыбнулась Оля. — Это наш папа старается, чтобы мы вместе поехали куда-нибудь, поэтому берет отпуск летом. Хорошо, что ему дают, а то знаешь, как другие: папа идет в одно время, мама — в другое, а дети едут в пионерлагерь…
— Да? А я думала, что отпуск бывает только летом.
— Я тоже думал, что только летом! — сообщил свою точку зрения до сих пор молчавший сын.
— Нет, Сережа! А ты, Ниночка, поедешь с папой в Калининград?
— Одна? — Нина уставилась на Олю, пытаясь понять, не шутит ли мама.
— Нет, почему одна? С папой!
— Но без тебя?
— Конечно. Мы с Сережей будем здесь, а вы немного развеетесь там… Как?
— Не знаю, — без особого энтузиазма ответила дочка. Ехать с одним папой, без мамы, ей казалось непривычным и, наверное, странным.