За лимонником

– Всё уже привыкли к грохоту и шуму, – поясняет Миля. – Слышали, конечно. Но посчитали, что жахнуло, где-то, за окном. В принципе, мина за окном и взорвалась.

– Но хорошо, что нет суеты, которая вот-вот начнётся, – говорит Смилов Миле. – Скоро все забегают, будут много и долго говорить.

Глаза Ники полны слёз.

Разве можно такое забыть? Нет, конечно. Нельзя.

…Огромный, почти под два метра ростом, санитар Жора берёт на руки тело мёртвого Крачко и кладёт на каталку. Игорь помогает ему, как может. Укрывают погибшего полностью чёрной тканью. Игорь и Жора выжидающе смотрит в сторону Смилова. Тот поворачивается к санитарам:

– И что вы смотрите на меня, как группа захвата? Чего вы ждёте, господа медицинские работники?

– Так куда везти заведующего хирургическим отделением, Демьян Тарасович? – Моргает глазами санитар Георгий. – Куда его?

– Я тоже не знаю, – признаётся Окунёв, – куда сейчас везти Валерия Генриховича?

– Вы что оба белены объелись? Не знаете, куда везти? Не на именины же к тёте Маше! – Резко отвечает Смилов. – Вы что, совсем не в курсе, куда в подобных случаях возят покойников?

– Понял! – Кивает головой Жора. – В морг!

– И как можно быстрей! – Рекомендует хирург. – Пряников я вам, господа санитары, не дам, и на чай вы ни цента не получите? Вперёд!

– Пусть они свои центы едят вместо бутербродов, – однозначно выражает своё мнение Георгий. – Но почему надо увозить нашего… Валерия Генриховича очень быстро?

– А что ты хочешь вывозить его из палаты медленно и печально, да ещё с оркестром? – Говорит Смилов. – Чем быстрей, тем лучше, Жора.

Он поясняет им, почему надо спешить. По той причине, что сейчас набежит сюда весь больничный персонал со своими причитаниями и стонами.

– Мне их заклинания и долгие плачи здесь не нужны, говорит Смилов. – У меня очень скоро операция. Важная и ответственная. Почти что хирургическая.

Выталкивает в коридор Игоря и Жору, и каталку с покойником.

Игорь возвращается быстро и сообщает Смилову:

– Абсолютно точно. Бандиты, как будто, закладывают противопехотные мину рядом с беседкой. Может, и не одну. Надо спешить! Я пока постою с ними рядом. Отвлеку.

– Молодец, Игорь. Наконец-то их засёк. Иди! Но стой от них в стороне!

Окунёв уходит. Почти сталкивается в дверях с Милей.

Двое молодых парней, оглядываясь по сторонам, закапывают в песок рядом с местом мины. Так увлечены, что не замечают Игоря, который наблюдает за ними со стороны, со скамейки, расположенной в метрах двадцати от беседки. Это диверсанты-любители из местных бандитов. Но они в гражданской одежде. Не придерёшься. Да и, вряд ли, кто обратит внимание на них и разберёт, что они там делают.

Крепкотелые мерзавцы с прозвищами Лоб и Жила действуют исподтишка. Купленные пакостники, коих прощать и понимать – себе дороже. Явились они сюда даже не с камнями за пазухой, а с минами. Правда, принесли их сюда в сумке. Продуманные.

А в палате Миля вопросительно смотрит на Смилова.

– Миля, ты тут пока сама командуй! – Говорит он.– А мне срочно надо в одно место.

Игорёк засёк, как два двуногих шелудивых пса минируют беседку.

– Старайтесь оба быть осторожными.

– Как обычно, Миля. Ведь Родину защищаем от иродов.

Она качает головой.

– Ты, Демьян, всё, что у меня есть.

– Ну, так я и предполагал, Миля.

– Ты всегда шутишь. А глаза твои плачут.

Смилов кивает головой, тихо произносит:

– Тянуть время нельзя, бандиты могут улизнуть, Миля? Не на митинг же мне идти, на какой-нибудь ультра левый, вприкуску с заокеанскими пряниками и ватрушками? Да место всех этих мерзких людишек за решёткой или на лесоповалах!

– Или в Объединённых Европейских Эмиратах!

– Знаю. Уже есть и такие.

– Иди же! Но будь осторожен, – предостерегает его Миля. – За Игорем приглядывай! Да и сам… Если тебя убьют, то можешь ко мне не возвращаться.

Смилов целует её:

– Так я тебя и послушал! Вернусь, даже мёртвый. Кто-то же ведь должен меня зарыть.

– Балбес ты, Демьян Тарасович! Но мужик сноровистый, ловкий и трудолюбивый. Потому сам себя и зароешь.

Он машет ей рукой и уходит.

Выскакивает в тесный коридор и почти бежит по нему, в противоположную сторону от главного выхода. Самым коротким путём. Ему с большим трудом удаётся не задеть койки с больными. Слышаться стоны и плачи. Сбегает по лестнице вниз. Достаёт из-за пазухи небольшую финку.

Сделав своё чёрное дело, поставив и замаскировав мины, Лоб и Жила улыбаются друг другу. Жила хлопает подельника по плечу. Тот, в свою очередь, выставляет большой палец правой руки вверх. Всё у них получается. Они очень довольны своей работой. Собираются уходить.

Но стремительно сбоку от счастливого Жилы появляется Смилов с финкой в руке.

Он, обхватив левой рукой шею бандита, наносит ему мощный удар финкой в горло. Кровь бьёт фонтаном. Игорь уже давно привык к таким картинам. Льётся не только чистая праведная кровь, но ведь и эта тоже… служителей самого Сатаны.

Лоб поспешно тянется правой рукой в карман за пистолетом. Но метко и быстро брошенная финка достигает своей цели. Она пробивает горло Лба. Тот валится на землю, как сноп.

Игорь подходит к месту события. Смилов обтирает финку и руки об куртку лежащего у его ног Жилы. Прячет орудие справедливого возмездия за пазуху, в потайной внутренний карман. Достаёт из кармана халата сотовый телефон. Набирает нужный номер. Прикладывает мобильник к уху. Сообщает о случившимся в один из отделов Народной Милиции.

Недалеко от беседки стоит больничный сторож Михась Воронько. Ему под семьдесят лет. В старом парусиновом костюме, в жёлтой матерчатой кепке. Смилов показывает ему рукой, чтобы тот не стоял здесь, а проходил дальше. Но Воронько поступает по-своему.

В знак уважения и сочувствия к покойникам, снимает с головы кепку, прижимает к груди и осуждающе смотрит на Смилова.

Противопехотные мины пока ещё на месте, врыты в землю с песком, замаскированы и, разумеется, опасны для окружающих.

Память внезапно оборвалась. Он услышал, как отворилась дверь. Это появилась Александра Тимофеевна. Только и сказала:

– Сходил бы погулял, Игорь. У тебя в костюме кошелёк. Там немного денег. Походи по городу. Тебе надо выйти из памяти. Навсегда. Попытайся отвлечься.

– Это почти невозможно. Память преследует меня. Я рад бы ни о чём не думать. Но ничего не получается.

Он надел на себя белую рубаху, чёрный костюм, чёрные лакированные туфли. И вышел за дверь.