За мгновение до мечты

– Я ничего не смыслю в детях, – пробормотал мужчина. – Не знаю, что такое быть отцом. Те счастливые недели с Любимой живут в памяти словно сны. Мне кажется, я придумал ее. А справиться с двумя – это, по-моему, подвиг. Да и мальчишка от меня как от монстра шарахается.

– Любима теперь другая. С ней можно играть, разговаривать, подолгу гулять. Она повзрослела и подружится с братом, я уверена! Просто нам всем нужно время, а тебе еще и отдых. И твой сын… Как его зовут?

– Майли.

– Майли узнает, что такое семья. Он перестанет бояться, почувствовав любовь. Хотя, по правде, я и сама не знаю, как мы справимся… Мамой быть непросто, оказывается. Порой и с Любимой совладать нелегко, она бывает жуткой врединой. Будет трудно, да, но мы же вместе!

– Да. Наконец-то. И я больше не допущу, чтобы тебе кто-то угрожал.

– В смысле?

Бьёрн вздохнул и обнял меня.

– Кэд Фроуди получил по заслугам. Жалею, что не убил подонка. Прости, я должен был успеть до того, как он…

Я так и вскочила с его колен, возбужденно заходила по кухне. В голове что-то стрельнуло, и память мгновенно прояснилась. Бьёрн дрался с четырьмя разом, это его и их кровь была на стенах! Это он стрелял и едва не прикончил двоих, а Фроуди выбил половину зубов! Я видела это, валяясь в полубессознательном состоянии, и порой приходя в себя. Бьёрн вернулся уже тогда, но из-за выходки Фроуди не смог остаться, потащил гадов на свой корабль, и…

– Я чувствовала, что кто-то помог мне, но не смела верить! Это ты их прогнал! Конечно, я бы сама не справилась, хотя Мун и думал, что терронцы закопаны где-то в саду... Но что с ними стало потом? Они живы?

– Да. К сожалению, от Фроуди так просто не избавишься. Мне пришлось тащиться обратно домой и там это все разгребать. Теперь у меня есть еще один враг.

– Да что мы ему сделали?!

– Он помешанный, Тая. У него кроме работы ничего больше нет. Но ты не бойся, больше он сюда не сунется, тем более зная о том, как я могу навредить Терре.

Я снова взялась за оладьи, нагрела сковородку, положила масло.

– Тебя считают изменником?

– Вроде того, хотя они и рады, что именно я оказался замешан в заговоре, а не кто-нибудь похуже. Да и с Загры мы забрали нормальных ребят, не психопатов.

– Чем же они не угодили?

– Умом, характером, страстностью, жаждой свободного выбора. Они не убийцы и не садисты, как, например, Фроуди, но тот-то отлично выполняет приказы и боготворит Терру! Маменькин сынок, короче. Сотрясал воздух, какой я плохой гражданин, а я ему после слушания пообещал остатки зубов выбить, если он еще хотя бы раз к тебе приблизится.

– Бьёрн, – прошептала я и поцеловала его. – Спасибо! Не знаю, что бы он сделал, не появись ты…

– Зато я знаю, – хмуро ответил мужчина, и тут издалека донеслось сонное «мама».

– Ой, Любима проснулась, топает сюда.

Бьёрн вскочил, как ошпаренный, и метнулся в кладовку. Когда дочка забежала в кухню, его было не видно, не слышно.

– Мама, а с кем ты говолила?

Мне перестало хватать воздуха, сердце гремело.

– Это сюрприз для тебя. Помнишь, что ты просила на новый год?

– Закольки с бабочками?

– Нет, милая. Нечто более важное. Некто важный, тот, кого ты давно ждешь.

– Шинок?!

Я покачала головой и улыбнулась. Да уж, песика она просила постоянно, а в придачу к нему котенка, попугая, кролика и хомячка.

– Нет, Любимкин. Кто-то большой и очень важный. Тот, кому ты говоришь «доброй ночи» перед сном.

– Папа? – прошептала Любима. – Папа, папа! – закричала она. – Где ти, папа? Папа-а-а!!!

Бьёрн вышел из-за двери как раз в тот миг, когда дочка зайчиком прыгала по кухне. Она увидела его, бросила одеяло и замерла. Мужчина медленно, не сводя с нее глаз, опустился на колени.

– Привет, котенок, – хрипло сказал он. – Как твои дела?

– Хоёшо, – прошептала девочка и осторожно шагнула навстречу. – Ты дугой папа. Ты ни воёсатый.

– Просто я постригся. Тебе больше нравятся длинные волосы?

– Дя.

– Тогда я их отращу, малышка.

Бьёрн неуверенно улыбнулся. Я видела, как он напуган, но Любима… Она повела себя как настоящая умница. Мне казалось, что ребенку ее лет будет сложно спокойно отнестись к подобному внезапному появлению папы, даже несмотря на то, что она часто видела его на видео. Однако дочка поступила с большой любовью, отвагой и нежностью. Бьёрн вздрогнул – она шагнула и положила ладошки ему на щеки.

– Ты больше никада ни уезай, папа, хаяшо? Маме плёхо биз тибя, мама пачет. И я тоже иногда пакала.

Не веря в происходящее, мужчина осторожно обнял дочку за плечи, и она доверчиво потянулась к нему, а потом и вовсе прижалась к широкой груди. Вот он, зверек в норке – счастливый, улыбающийся. И вдруг Любима заплакала.

– Мама, папа пиехал! Мама, смотли, папа! – рыдала она, и я села рядом с ними, принялась гладить дочку по голове. Бьёрн не отставал, наши пальцы переплелись, и Любима постепенно затихла.

Мы молчали. Просто сидели вместе и ничего не говорили. На сковородке горели несчастные оладьи… И тут Любима подпрыгнула и принялась взволнованно теребить рукав Бьёрна.

– Идем, идем, папа! Я тебе ковик покажу!

Она схватила его за палец и потянула за собой, и Бьёрн с улыбкой пошел за дочкой, не сопротивляясь. Когда я пришла в гостиную через несколько минут, оба сидели на полу бок о бок. Бьёрн был завален игрушками и держал в руках машинку, Любима доверчиво положила ладошки ему на бедро и тараторила, как сорока.

– Это касная, то исть зиёная…

– То есть синяя, – улыбнулась я. – Она прекрасно знает многие цвета, но красный, зеленый и синий почему-то путает. Зато оранжевый или черный назовет безошибочно.

Бьёрн с улыбкой кивнул.

– У миня есть игла Ядуга! – восхищенно завопила внимательно слушавшая меня Любима. – Мама, пинеси!

Мужчина тихо рассмеялся командному тону дочки.

– Кажется, этим она в меня.

– Ага. Любимкин, ты не забыла одно важное слово?

– Забыла, – подтвердила малышка. – Неси ни-ме-дле-нно!

Мы с Бьёрном прыснули.

– Нет, Любима, – сказал он, – мама имеет в виду слово «пожалуйста».

– Позалуста! – повторила дочка. – Мама, мамик, поза… зуста!

Посмеиваясь, я пошла в спальню и достала большую коробку. Год назад она с радостью совала фишки из игры в рот, и вот теперь называет все, что на них нарисовано.

Когда спустя полчаса в гостиной появились остальные, радостным восклицаниям не было конца. Мун то и дело хлопал друга по плечу, Аврора широко улыбалась, Ариэль глядела на Бьёрна с нежностью, а он сразу заявил, что сынишка – копия Муна. Нам было хорошо, и, как это ни удивительно, день выдался прекрасным. Небо выплакало весь дождь, ветер просушил тропинки. Когда мы наговорились, (Бьёрн не стал рассказывать про «Сколопендру», объяснив только, что смог вернуться благодаря самоотверженности Халли), новоиспеченный супруг предложил прогуляться до корабля. Он трепетно помог дочке обуть желтые сапожки с рыбами, а мне подал длинный плащ. Даже не знаю, что было приятней – наблюдать, как Бьёрн обращается с Любимой, или его взгляды, бросаемые на меня – полные обожания, ласковые, теплые.