За Отчизну

Войтех подошел к жене:

– Из Прахатиц? Паренек? А звать-то как? Провалиться мне в болото, если я что-нибудь понимаю! Ладно, иду.

И, не снимая кожаного фартука, закопченного, во многих местах прожженного, с засученными рукавами, черными от угольной копоти лицом и руками, Войтех вышел на крыльцо.

Перед ним стоял в запыленной одежде школьника подросток с дорожным мешком за плечами и с помятой шляпой в руках. Войтех пристально взглянул на гостя. Что-то знакомое было в чертах лица, но он мог поклясться, что видел пришельца впервые.

– Здравствуйте, - робко проговорил юноша.

– Здравствуй, - ответил старик.
– Кого ты ищешь?

– Мне нужно повидать моего дядю Войтеха, сына Станислава, по прозвищу Дуб.

– Это я и есть. А с какой стороны я тебе прихожусь дядей?.. Да ты заходи в дом... Вот так. Мешок сними и положи на лавку, сам садись и рассказывай.

Юноша потупился; его лицо стало печальным, как только речь зашла о его родных.

– Моя покойная мать, Катерина из Брода, дочь Станислава, значит она вам...

Войтех хлопнул себя по колену:

– Ну да, все ясно! Раз ты сын Катерины и Тима. значит ты мне племянник. А как тебя крестили?

– Мое имя Штепан.

– Рад видеть тебя, Штепан!.. Текла, иди сюда, обними своего племянника... Но послушай, Штепан, почему ты сказал о Катерине "покойная"? Может, мне послышалось?.. Э-э, да ты, парень, плачешь... Вот оно что... Значит, не всё дома ладно. Текла, возьми Штепана, дай умыться, покорми, и пускай он отдохнет с дороги, а потом мы его послушаем.

Войтех встал, крепко потряс за плечо Штепана, выразив этим свое искреннее расположение и сочувствие, и, передав его на попечение Теклы, вышел в мастерскую. Здесь он крикнул Ратибору, перекрывая мощным басом шум в мастерской:

– Вот так штука, Ратибор! У нас гостит родич, которого никто из нас никогда в глаза не видел, хотя я и слыхал, что у моей сестры Катерины есть сын. Вот он и заявился к нам. Сейчас он с дороги отдыхает, а в обед ты с ним познакомишься. Я как взглянул на него, так и увидел что-то знакомое в лице, а оно так и вышло - как две капли воды Катерина. Да, знаешь...
– тут старик нахмурился и стал озабоченно крутить усы, - кажется, у них не всё дома как надо... Говоря о матери, он сказал "покойная" - значит...

Ратибор произнес озабоченно:

– Значит, что тетя Катерина приказала долго жить... я так понимаю.

Старик вздохнул и неохотно протянул:

– Видать, так, упокой ее душу господь, если это верно... А как меч пана Индржиха из Пльзеня? Гавлик, неси меч!

Войтех и Ратибор вернулись к работе и трудились вплоть до самого вечера, пока не вошла Текла и не объявила, что пора кончать работу и идти к обеду.

Войтех вытер ладонью мокрый от пота лоб и весело крикнул:

– А ну, детки, клади молотки да напильники! Работа на сегодня кончена. Томашек, туши горн. Мыться - и к столу.

Пока Войтех и Ратибор мылись, Текла, волнуясь, рассказала им всю историю трагической гибели родителей Штепана.

Войтех заметил:

– Конечно, парня жаль. А лицо у него хорошее... Только как это он в университет поступит? Это ведь дело не легкое.

– У него есть человек, который взялся ему помочь, друг нашего проповедника Яна Гуса - Иероним из Праги.

Ратибор, надевая рубашку и затягивая пояс, заметил:

– Если братец попадет под начало этих двух, из него, пожалуй, выйдет толк.

В столовой Ратибор с грубоватой простотой обнял Штепана и так дружески-радушно усадил его за стол, что Штепан почувствовал себя, как будто он этого рослого парня знал всю свою жизнь.

Войтех же и Текла наперебой старались показать Штепану свою ласку и заботу, и все это у них выходило само собой.

Ради столь большого события были поданы вино и мед.

Скоро у Штепана с непривычки закружилась голова, он стал невпопад отвечать на вопросы, язык сделался неповоротливым, а веки как из свинца.

– А Штепанка пора укладывать на боковую!
– раздался как будто издали голос Войтеха.

– Пусть он ляжет со мной. Шимона все равно сегодня не будет, - откликнулся Ратибор.

Штепана осторожно взяли под руки и куда-то повели. Дальше он уже ничего не помнил.

На другой день было воскресенье. Штепан проснулся поздно. Вся семья Дубов была уже на ногах, но гостя не беспокоили.

– Пускай поспит хорошенько - ведь он устал с дороги, - заявила Текла, когда Ратибор, смеясь, сказал, что Штепан до сих пор еще не проснулся.

За завтраком Войтех с интересом слушал рассказ Штепана о Прахатице. Старик заметил с горькой усмешкой:

– То, что ты, мальчик, рассказывал, встретишь не только в Прахатицах. Мало мест во всей Чехии сыщешь, где бы не встала нога чужеземца. Возьми вот, к примеру, нашу Прагу. Кто у нас всеми делами вертит? Богачи-патриции. И почти все - немцы. А каково живется подмастерьям да ученикам у немецких мастеров, ты, наверно, и сам знаешь, если работал у немца. В прошлом году в Будишине подмастерья-суконщики восстали против произвола немцев-мастеров - уж очень те над ними издевались. Ну и что ж... восемнадцать парней казнили. И всё по-прежнему...

– Ничего, отец, - отозвался Ратибор, - немало еще есть у нас истинных, честных чехов. Кончится это иго, поверь мне.

– Верно, сынок, верно, но когда такое случится?.. Однако же пора собираться к обедне. Штепанек, тебе тоже, ты говорил, надо быть в Вифлеемской часовне?

– Да, дядя, пан Иероним назначил мне там встречу сегодня.

– Так подождите, пока мы с матерью оденемся.

Ратибор со Штепаном сошли в мастерскую. Ратибор объяснял Штепану, как изготовляется холодное оружие, и показывал развешанные на стенах мечи и кинжалы. Штепан с интересом слушал, потом спросил:

– А ты умеешь владеть оружием?

– Отец говорит, что плох тот оружейник, который не умеет владеть тем, что он делает.

Штепан задумчиво глядел на полированную сталь меча, и у него неожиданно вырвалось:

– Как бы и я хотел уметь владеть этим мечом, как настоящий воин!

Ратибор засмеялся:

– А тебе-то уж зачем? Ты поступишь в университет, будешь доктором богословия. Зачем тебе меч?

Из соседней комнаты раздался голос Войтеха:

– Детки, пошли!

На крыльце уже стояли Войтех с Теклой, одетые в Праздничные платья.