За последним вздохом
Шрифт:
Птенчики! Это что же за подлянка-то такая?! Они же постоянно делают глупости и умирают из-за собственного идиотизма и неумения держать себя в руках!
Кольтира сжал кулаки, вспомнив о Фальторе – тоже ведь “птенчик”. И сейчас среди его подчиненных тоже будут чьи-то братья и сестры. За каким троллем ему такая ответственность? Что в голове у этой женщины, если она поручает новичков эльфу с его репутацией? Талассийская армия уже потеряла немало командиров в этой войне, но не могла же возникнуть такая сильная кадровая напряженка!
Нянчиться с птенчиками… Эта Синдия Рассветная Птица - она идиотка или садистка?
Капитан издевательски ухмыльнулась, ободряюще похлопала его по плечу и повела знакомиться с новыми подчиненными, разбивая надежду, что она
Птенчиков ему поручили немного, всего одно отделение - два звена, десять эльфов в сумме. Кольтире доводилось командовать и большим количеством бойцов, но, тролль задери эту мамашу-Птицу, это все были опытные следопыты, которых не страшно в лесу на минуту без присмотра оставить!
Впечатление они произвели двоякое. Могло быть и хуже, но все равно все слишком неопытные. Всего двое уже были следопытами до начала вторжения мертвецов (и тот, и другая служили в Транквиллионе и имели звания рядовых), остальные решили защищать родину только несколько дней назад. Были два новобранца вполне зрелого возраста, такие обычно не делают совсем уж явных самоубийственных глупостей. Один парень был из семьи охотника, хорошо умеющий управляться как с ножом, так и с луком, и еще была одна дочь следопытов, тоже многому уже обученная. Еще двое типичных городских жителей держали в руках лук всего несколько раз в жизни, но очень хотели сражаться с мертвяками. И двое совсем кошмарных: одна дамочка-мстительница с совершенно шальными глазами, семья которой жила недалеко от Талассийского Перевала и была убита нежитью. И хлопающий глазками юноша сахарной внешности, который не знал и не умел ничего - вообще ничего. Во время столь масштабной войны каждый боец на счету, даже самый плохонький, но это точно не было бойцом. Кольтира назвал его Недоразумением (сокращенно - Недо) и отказался запоминать его имя.
Кольтира задал им по нескольку вопросов, запомнил по именам, троих отчитал, двух похвалил, всех напугал, а потом пришла их очередь переправляться через Элрендар. Пока талассийская армия отступала, Кольтира не раз проклял маму-Птицу за подложенную ему свинью. Однажды сделал это даже в ее присутствии, но она не разозлилась и уж конечно не избавила его от такого сомнительного счастья.
Постоянно нянчиться с птенчиками не требовалось, на счастье, под командованием капитана Рассветной Птицы были для этой цели еще лейтенант и старший уорент-офицер, поэтому Кольтира периодически получал возможность отомстить нежити. Одну трофейную перчатку рыцаря смерти он капитану притащил, но убил он его не в одиночку. С ним были еще двое бывших сослуживцев из числа Странников, хорошо обученные и крепкие ребята, но даже при таком раскладе одного пришлось срочно тащить к целителю. Капитан была довольна, велела продолжать в том же духе.
Армию Плети - это было самоназвание оживших мертвяков, - предполагалось задержать у реки. Кольтира успел от души пострелять по нежити через Элрендар, но затем Артас нашел способ перебраться на другой берег, используя тела убитых бойцов, в первую очередь - эльфов. Следопыты были вынуждены срочно отступать дальше на север, а бой Плети дали уже у Восточного святилища, с поддержкой тамошних магов.
В той битве пала мама-Птица, и несколько темных магов превратили ее в пронзительно завывающий призрак. Жаль. Кольтире казалось, что он мог бы с ней сработаться. Капитан умерла быстро, от мощного заклинания, даже не повредившего тело, но убившего с одного попадания, и не была сожрана мертвяками заживо, как еще менее удачливые из ее соратников. Но душераздирающий крик, который она издала, став призраком, был полон такого отчаяния, что не оставалось сомнений - она понимает, что с ней сделали и что ее саму сейчас заставят делать.
Кольтира уже не раз видел, что Плеть поднимает павших, и был рад, что тело Фальторы для них бесполезно. Нежить собирала и складывала тела убитых на специальные телеги и потом использовала в бою не только как заново оживленных мертвецов, но и в качестве деталей для толстяков. Может, еще отрубленные в бою конечности так пришивали. Но отряд
Тассариана тел павших в Ан’овине эльфов с собой не вез, они только своих же подбирали, да и то явно не всех. Дух и тело Фальторы никто не должен побеспокоить.Восточное святилище держалось долго, но и его были вынуждены оставить, когда была полностью истощена магическая защита. Здесь же талассийская армия потеряла большую часть артиллерии, но, по крайней мере, баллисты и стрелометы, единожды уничтоженные, Плеть уже не могла использовать в своих целях.
За время боевых действий у Восточного святилища было выиграно немало времени, гражданские успели эвакуироваться в Элун’аран, под защиту прочных стен и, главное, Бандинориэля - магического барьера, питаемого самим Солнечным Колодцем. Кольтира довел свое отделение без потерь, но он не сказал бы, что опыт участия в битвах существенно сказался на их эффективности.
В столице было немного тесновато, почти все выжившие эльфы Квель’Таласа укрылись здесь, кроме самых отчаянных и тех, кому путь теперь преграждала Плеть. Основные потери армии были у Талассийского Перевала, потом генерал Ветрокрылая берегла своих эльфов. Здесь, в Элун’аране можно будет стягивать войска, расстреливать нежить магией со стен, делать вылазки, искать союзников. Это лучше, чем бои с нежитью на открытой местности или в лесу, поражения и переход убитых эльфов на сторону противника. Генерал молодец, что сумела спасти столь многих.
Расквартировав своих птенчиков, Кольтира направился в штаб, чтобы найти отца. В списках его имени не оказалось, но в штабе еще царила полная неразбериха, так что это ничего не значило. Можно было найти время добежать до дома, благо он был у них теперь в столице, и оставить записку. Все равно же рано или поздно отец догадается туда заглянуть. Кольтира выяснил, где найти Сарлина Полуденного Шторма - лейтенанта и давнего друга отца, и решил сначала спросить у него.
– Кольтира! Sinu a’manore, - воскликнул тот, завидев его, и подошел ближе. Подцепив Кольтиру под локоть, он отвел его на несколько шагов в сторону. Сарлин был худым и долговязым, а сейчас еще сутулился и пытался говорить тише, не привлекая к разговору внимания остальных следопытов, подчиненных отца. Из-за этого он напоминал здоровенный вопросительный знак, которому вздумалось посекретничать.
– Послушай, сынок…
“Сынком” Сарлин называл Кольтиру редко, но все же - бывало. Своих детей у него не было, вот и привечал чужих. Не обращение, а извиняющийся тон, суетливые движения и нежелание лейтенанта смотреть ему в глаза подсказали Кольтире, какое будет продолжение.
Сарлин говорил, порываясь то участливо похлопать его по плечу, то держать руки подальше. Кольтира почти не слушал его, пытаясь осмыслить основную весть.
– Мы сожгли тело. Не волнуйся, ты не увидишь его среди… тех.
Кольтира стиснул зубы до боли в скулах. Он знал по опыту Второй войны, что боль от постоянных потерь скоро превратится в спасительную холодную, почти равнодушную ожесточенность. Но терять родных - это совсем другое. К этому невозможно привыкнуть.
Он пытался впихнуть, насильно разместить в своей голове мысль, что отца больше нет, но разум не хотел воспринимать это за истину. Может, это ошибка? Может, Сарлин зачем-то намеренно лжет? Может…
Лейтенант послал кого-то из подчиненных, и Кольтире принесли отцовский лук - хороший, с магическим усилением и еще кучей полезных чар. Кольтира тупо уставился на небольшой круглый щиток с позолоченным гербом Квель’Таласа, прикрывающий кисть и запястье руки. Этот лук был у отца уже много веков: тот, в отличие от старшего сына, и на опасных заданиях реже бывал, и оружие тщательнее берег. Особенно этот лук. Он не имел имени, но Кольтира, когда был мелким, мысленно назвал его Лозой из-за резьбы на рукояти и рисунка на плечах, имитирующих покрытый мелкими листьями стебель. Кольтире в детстве строго настрого запрещалось трогать его и, тем более, использовать для игр. Естественно, он однажды нарушил запрет - впрочем, он же не играть его взял, а тренироваться. Чтобы стать хорошим следопытом. Как отец.