За спичками
Шрифт:
– Пф-ф… Пф-ф… Пф-у-у…
– Значит, это Христина уговорила тебя баню затопить? – спросил наконец Антти, отдыхая.
– Пуф-ф… Христина… Пуф-ф… – ответил Юсси и, желая хоть что-нибудь узнать о своем деле, сказал:
– А все-таки много получил Хювяринен за свою лошадь… Ф-фу…
Снова молча парились.
Наконец шлепанье веника и пыхтенье прекратились. Мужчины растянулись на скамейках и в блаженстве кряхтели:
– Кх… Кух… Кхы…
Через некоторое время Антти наконец сказал:
– Дочь Хювяринела согласилась пойти за тебя.
– Кух… Кхы… – послышалось в ответ.
– Может, еще поддать пару?
– Давай.
И тут опять зашлепали веники. Никогда еще Ватанен не размахивал веником с таким восторгом, как на этот раз.
Антти одобрительно отозвался о бане, и Ватанен согласился с ним:
– Для крестьянина попариться в бане – это настоящая отрада.
– Это правильно… Ну-ка, нагнись, я попарю тебя сзади, сказал Антти, и от этого предложения Юсси пришел в восторг:
– Ну-ка, попарь!: Попарь, браток… Так… Славно? Хорошо… Так, значит, Анна-Кайса пойдет за меня… Теперь немного повыше давай… туда, где лопатки… У-ух, хорошо… А теперь немного веничком потри… И повыше, повыше немного…
– Ну, а теперь я нагнусь… Теперь меня! – сказал раскрасневшийся Антти. И тогда Юсси стал орудовать веником, покрикивая:
– Нагнись больше! Нагнись так, чтобы руки уперлись в скамейку, а то спина твоя уж очень трясется.
– Веничком, веничком потри теперь, – попросил Антти.
Согнувшись в три погибели и держась за скамейку руками, Антти снова сказал своему приятелю:
– Девчонка сказала, что пойдет за тебя, и это очень обрадовало старика Хювяринена.
– А как могло быть иначе… Хочешь, веничком потру эти твои толстые места?
– Потри, пожалуйста…
– Ляг животом на скамейку, тогда приятней будет. А то иначе уж очень твоя спина колышется, – уговаривал Юсси.
Антти лег на скамью. Содеем уже красный, разморившийся, он все еще упрашивал приятеля:
– Бока потри… Теперь там, пониже… О-ох, хорошо…
– Жирная у тебя спина… как студень трясется, – сказал Юсси.
– Моя спина еще ничего, а вот спина Пирхонена… Вот в той спине хватает жиру, – скромничал Антти.
Поскольку речь зашла о жирных спинах, Юсси одобрительно отозвался о ленсмане:
– Это что, твой Пирхонен… Вот спина ленсмана из Липери – вот это спина… Такую спину попарить в бане – заплясало бы все его жирное мясо…
– Что говорить, объемистая у него спина. С такой спиной не стыдно быть ленсманом и в большой волости, – сказал Антти.
Когда первая часть банной процедуры была закончена, Ватанен предложил:
– Теперь давай еще раз пустим пар и обольемся горячей водой. Сначала ты возьми ковшик и обливайся.
Опять баня наполнилась паром. Ихалайнен восторженно сказал:
– Вот теперь чувствую, что кости мои размягчились. Славно помогает баня крестьянину.
– Она хорошо помогает! – ответил Юсси.
Всю прелесть бани они использовали до конца. Теперь они рядышком сидели на скамье, как банные боги на своем троне. Кожа их распарилась докрасна, и с кончиков носов скатывались на пол капельки пота. Слышалось блаженное пыхтение:
– Пф-ф… Ф-фа… Ф-фу-у…
Оба сидели и отфыркивались, как пара дрессированных лошадей.
Юсси Ватанен стал философствовать:
– Уметь
жить – это большое искусство. Но чтоб в бане попариться и так, чтоб все наше грешное тело получило бы полную радость в этой земной жизни – вот тут требуется еще больше ловкости.Антти вспомнил покойного Симонена:
– Вот он умел париться. И так красиво парился, что вся его родня сбегалась посмотреть на это. И все были согласны от рождественского кофе отказаться, только чтоб не; пропустить этого зрелища.
Теперь приятели сидели рядышком в облаках пара и наслаждались покоем. Подумав. Антти сказал:
– Интересно, имеются ли бани на небесах?
– Ну, там им без этого, наверно, тоже не обойтись, – ответил Юсси, думая о своем.
Наконец вся банная процедура была закончена. И вот, надевая рубашку, Юсси опять коснулся своего дела, философски сказав:
– Ведь я подумал, когда шел в баню, что дочь Хювяринена не такая уж круглая дура, чтоб не увидеть в этом деле своей выгоды. Все-таки она к причастию была допущена, а ведь у нас в Липери не допускают к причастию круглых идиоток.
– Нет, таких не допускают к причастию… Да ты что, дегтем, что ли, смазал свои сапоги, уж больно несетч от них? – спросил Антти.
Юсси ответил:
– Дегтем… Да и отец Анны-Кайсы не дурак, он бы живо ее одернул, если б она сама не догадалась согласиться… Ты штаны свои ищешь?
– Штаны.
– Да вот же они.
Юсси бросил Антти его брюки, и это обстоятельство опять-таки позволило ему вернуться к радостной теме:
– Вот, скажем, штаны стирки просят… А уж если, нет своей бабы, то как-то противно каждую неделю просить чужого человека постирать да еще платить ему за это.
Натягивая свои штаны, он самодовольно добавил:
– А когда дочь Хювяринена станет хозяйкой в моем доме – вся эта грязь с моих штанов исчезнет после первой же стирки и полосканья. Любо будет мне тогда надевать такие штаны!
– Еще бы, – пробурчал Антти. Они оделись и направились к дому.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
На следующий день рано утром они стали собираться в путь за покупкой подарков к обрученью. Антти, правда, немного сожалел, что он ничего не сообщил Анне-Лийсе, однако он утешился соображением: «А что там с ней может случиться». Он расскажет ей обо всем, когда вернется.
Во время сборов Юсси извлек из чулана бутылку, в которой плескалось что-то похожее на обыкновенную воду. Он стал взбалтывать ее, и тут-то Антти и сообразил, что именно было в бутылке.
Когда им в свое время пришлось так дорого заплатить за мировую в деле Нийранена, они торжественно поклялись никогда впредь не употреблять спиртных напитков. И вот теперь ни тот, ни другой не захотел первым нарушить эту клятву.
Бутылка стояла на столе, и они тайком посматривали на нее. Их мысли кружились вокруг этой бутылки. Хотелось, чтоб кто-нибудь первый нарушил зарок. Оба они обдумывали, как бы так сделать, чтоб незаметно подбить на это друг друга. Юсси снова взболтнул бутылку и стал рассматривать ее, как бы соображая, куда девать это вино. И тогда Антти спросил его: