За спичками

Огорченная Майя-Лийса покашливала все более многозначительно.

Анна-Лийса снова сказала, сунув свой нос в кофейник:

– Нет, верно, вода начинает скисать, а Ихалайнен все не идет.

Тогда жена кузнеца Майя-Лийса сама взяла палку и стала ковыряться в углях.

– Ну что, нашла что-нибудь? – спросила ее Анна-Лийса.

– Тут что-то есть похожее на искорку… Только не знаю, – огонь это или что другое, – ответила гостья, и Анна-Лийса тотчас сказала:

– Подуй хорошенько, вдруг, чего доброго, загорится. Нагнувшись, Майя-Лийса стала дуть на угли. Однако дула она осторожно, говоря:

– Сначала сильно дуть не годится, иначе совсем погаснет.

– Неужели раздуешь? – радостно спросила Анна-Лийса. Однако огня не показывалось. Найдя большой уголь, Майя-Лийса сказала:

– Давай-ка вместе дуть.

Обе нагнулись и стали изо всех сил дуть. Майя-Лийса придерживала уголь щепочкой. Они так сильно дули, что зола клубами стала подниматься вверх.

– Дуй в тот край, – командовала Майя-Лийса. Анна-Лийса уверяла:

– Я туда и дую.

Однако все было безнадежно.

– Нет, не загорится! – сказала Майя-Лийса.

В это время шел по дороге зять Малинена, Юсси Кокко. Он случайно зашел в дом попить воды. Напившись и вытирая свой рот, он сказал:

– Ряпушку сегодня ел, так вот захотелось пить.

Он закурил свою трубку и хотел было идти, но Анна-Лийса спросила его:

– А вы, Кокко, случайно не из дома Хювяринена идете?

– Нет, не от него, но примерно из тех мест.

– Ах, оттуда. А не видели ли вы где-нибудь там Антти Ихалайнена? – быстро спросила Майя-Лийса, тревожась, что ей не придется пить кофе.

– Нет, не видал его там, – ответил Кокко и, снова попив воды, спросил:

– На всю зиму у вас хватает воды в колодце?

– У нас хватает воды… Так, значит, не видели Ихалайнена? – спросила Анна-Лийса.

– Нет, – ответил Кокко и, собираясь уйти, сказал:

– Ах, это вы, Майя-Лийса?

– Я, – ответила та.

Тут Юсси Кокко, заинтересовавшись лопатой Ихалайнена, внимательно ее осмотрел и наконец, уходя, сказал: – Так, значит, дома нет Ихалайнена? Он пошел в Луосоваара?

– Да, он туда пошел и что-то не идет обратно.

Юсси Кокко ушел. Тут Анна-Лийса стала нервничать, подумав: «Ну куда же мог Ихалайнен запропаститься на целый день? В доме спичек нет, а он не идет».

– А что же ты не попросила спичек у этого Кокко? – спохватилась Майя-Лийса. Тогда спохватилась и Анна-Лийса, сказав при этом:

– Не догадалась спросить, все ожидала, что вот-вот Ихалайнен придет со спичками.

Без кофе разговор не клеился. Однако по временам перекидывались фразами. Наконец Анна-Лийса спросила гостью:

– Да ты откуда идешь со своим узлом?

– Заходила к Сусо, жене Пекки Кенонена. Отнесла ей немножко пирожков и кулебяку с кашей. Поздравила ее с благополучными родами.

– Да разве у Сусо ребенок родился? – изумилась Анна-Лийса.

Майя-Лийса ответила:

– Кто-то там в пеленках плакал у нее.

– Кого, девочку Сусо родила? – с любопытством спросила Анна-Лийса.

– Нет, кажется, мальчика.

– Посмотрите на эту Сусо! На старости лет рехнулась! – с удивлением сказала Анна-Лийса.

Тут жена кузнеца, заговорив о Пекке Кенонене и его жене Сусо, вспомнила вдруг старую историю Анны-Лийсы и сказала:

– Ведь Пекка Кенонен родной брат портного Тахво Кенонена. Как будто этот Тахво одно время подумывал о тебе?

Анна-Лийса смущенно ответила:

– Он думал, да я об этом не думала. А Ихалайнен всегда был деловой человек и всегда в полном порядке содержал свое хозяйство.

– Твой Ихалайнен старательный работник… Где же это он задержался, не несет до сих пор спичек? – задумчиво сказала Майя-Лийса.

Анна-Лийса снова забеспокоилась. Она, правда, надеялась, что он сейчас придет, но все же тревожилась. Майя-Лийса усилила ее беспокойство, сказав:

– Уж не случилось ли с ним чего? Может, он в канаву свалился.

Однако на пути не было канав. Об этом как раз вспомнила Анна-Лийса. На это Майя-Лийса резонно заметила:

– А кто его знает, может, он шел не по этой дороге, может, он пошел в обход через поле Ромппала и там как раз и упал в канаву.

Такое объяснение Анне-Лийсе показалось возможным, и она с этим согласилась:

– А верно, кто его знает. Может, он взял лодку у Сормула и переправился через озеро, потом пошел полем и там свалился в канаву.

Теперь обе уверились, что это именно так и произошло. А тут еще Майя-Лийса вспомнила:

– Ведь как раз лошадь Койвисто попала там в трясину и околела.

– Да… Она там попала в трясину! – с тревогой сказала Анна-Лийса. И тут она почувствовала крайнее раздражение против Ихалайнена. Мало того, что он не вернулся вовремя, так теперь в грязной канаве валяется.

Она сердито сказала:

– Ихалайнен всегда был ужасно неповоротливый. В каждую канаву он готов сунуться, чтоб там в грязи поваляться.

Тут Майя-Лийса в свою очередь стала бранить Ромппала:

– До сих пор этот Ромппала не может своих канав в порядок привести, чтоб люди в них не падали.

В общем, Анна-Лийса сильно беспокоилась. Она даже не стала жалеть Ихалайнена. Немного поговорили о коровах, но вскоре опять речь зашла о странном запоздании Ихалайнена. Анна-Лийса сказала:

– Никогда он не задерживался по двое суток на таком коротком пути.

– Да и негде ему там задержаться, – ответила жена кузнеца.

Тревога усилилась. Анна-Лийса сказала:

– Уж не сходить ли мне к Хювяринену, посмотреть – не там ли он? Да вот только не на кого дом оставить.

Она ждала, что Майя-Лийса вызовется остаться тут, но Майя-Лийса ждала, что ее попросят об этом.

Обе сидели, выжидая. Одна не осмелилась просить, так как не смогла угостить кофе, а другая не предложила своих услуг, так как подумала, что Анна-Лийса не хочет ее оставить у себя.

С раздражением Анна-Лийса подумала: «Не хочет покараулить мой дом».

Не менее раздраженная Майя-Лийса подумала: «Боится, что я тут что-нибудь у нее украду, если не хочет попросить меня остаться». Большую обиду почувствовала Майя-Лийса. Она сердито сказала: