За спиной – двери в ад
Шрифт:
Соланж обманула ее, вернее, не обманула, она лишь передала ей то, что сказала Полина, которая проследила за русским, который приходил к их воротам. Полина сказала, что фамилия его Ужинов. Вот когда придумка Виктора проявилась самым нелепым, абсурдным образом… Это Виктор, решив сдать свою квартиру на Монмартре, по старой привычке зарегистрировался в отеле по фальшивому паспорту на имя Валерия Ужинова. Но дело в том, что в те дни, о которых говорила Соланж, в этом отеле останавливался еще один человек, при одном упоминании о котором у нее до сих пор перехватывало дух… Но не от страсти, от которой немеют губы и тело, не от переполнявших ее чувств и трепета, как это было прежде… Нет. Все изменилось, и теперь те чувства, которые она испытала, увидев маленькие ровные черные буковки на голубой
А что, если Арман все же видел Александра? И потому он так изменился к ней? Нет, этого не может быть… И что вообще происходит? Полина, которая должна была шантажировать ее с первого дня своего пребывания в их доме, вела себя как ангел и смотрела на нее чистым, искренним взглядом… Что с ней стало? Неужели она не для того следовала за ней по пятам, подбрасывая ей эти записки и всячески напоминая о ее прошлом, чтобы потребовать с нее плату за молчание? А колье… Ведь Нина совершенно искренне сказала сейчас Соланж, что сожалеет о том, что Полина сбежала. Но почему?
У нее было такое чувство, будто бы она раздвоилась и теперь было две Нины. Первая по-прежнему боялась Полины и жаждала ее исчезновения, жаждала собственными глазами увидеть подписанный прокурором приказ о ее тюремном заключении. Вторая Нина всей душой успела привязаться к Полине и теперь скучала по ней и сожалела о том, что они с Арманом оскорбили ее своим недоверием и подозрениями.
Зачем она придумала эту историю с ревностью к Арману для Виктора? Ведь он – ее родной брат, и, если бы она рассказала ему всю правду, уж он бы придумал, что сделать, чтобы помочь ей избавиться от своих страхов, он нашел бы и способ, и слова, чтобы вернуть ей радость жизни…
Или ей лучше все-таки набраться смелости, собрать все свои силы и поговорить с Арманом? Признаться в том, что молчала все эти годы из страха потерять его? Но каждый раз, представляя себе его реакцию, она сжималась в комок (у нее даже плечи сжимались, становились уже, и сразу же начинало подташнивать) и понимала, что за ее признанием последует немедленный разрыв… Он тотчас разведется с ней. Вот сразу.
Она сидела в кухне у окна и тихо помешивала сахар в уже остывшем чае, когда вдруг услышала шаги в холле. Вот сейчас снова повторится сцена – Арман со страдальческим сонным лицом безмолвно позовет ее спать.
Однако это был не Арман. На пороге стоял Бертран. По его бодрому виду и одежде было понятно, что он и не ложился.
– Работаете? – улыбнулась ему Нина одними губами.
– Да, знаете ли, работаю, – точно такой же, дежурной, вежливой улыбкой ответил человек, которого она хотела видеть сейчас меньше всего. – А вам не спится, Нина?
– Да, что-то не спится… Знаете, после того, как ушла Полина, постоянно думаю о том, что мне не следовало давать полиции эти показания против нее. Ну, не говорить им, что футляр нашли в ее рюкзаке… Соланж сказала, что у Полины и своих-то неприятностей было много, что за ней вроде бы кто-то следил, а однажды даже напал на ее сестру вместо нее – спутал… Словом, она была как раненое животное, находящееся в постоянном напряжении, что вот сейчас охотник настигнет ее… И тут – пропажа этого несчастного колье, полиция и первые подозрения, с моей подачи…
– Вот уж не подумал бы, что судьба какой-то там няни может напрягать такую женщину, как вы, – холодноватым тоном ответил Бертран, уверенно прошел в кухню, достал коробку с кофе и принялся засыпать зерна в кофеварку. Он ведет себя как у себя дома, подумала с возмущением Нина, но сделала вид, что не обратила на его поведение никакого внимания.
– Почему это? Вы же меня совсем не знаете…
– Поэтому я здесь, – ответил он, даже не повернув голову в ее сторону, словно процесс варки кофе интересовал его куда больше.
– А разве вы здесь не для того, чтобы искать колье?
– Да я его уже нашел, – ответил он невозмутимым тоном.
– Как это? – опешила Нина. – Что вы такое говорите? Вы знаете, где колье?
– Ну да! Для этого я и находился здесь…
– Что-то я ничего не понимаю, – Нину снова затрясло. Какой он странный, этот Бертран, и как странно разговаривает. И почему ей рядом с ним так некомфортно
и даже страшно? – И где же оно?– Меня нанимал ваш муж, вот ему я все и расскажу. Возможно, задам ему несколько вопросов…
– Кто украл колье? – Это был главный вопрос, и теперь Нина просто сгорала от любопытства. Кто этот вор? Виктор, Соланж, Полина?
– Говорю же, я все расскажу вашему мужу, а уж он решит, как наказать вора и вернуть ваши драгоценности.
– Бертран, что вы себе позволяете?! Вы хотите сказать, что знаете, кто вор и где сейчас находится колье, и отказываетесь мне говорить?
– Именно так.
Нина почувствовала, как кровь прилила к лицу. Наступил такой момент, когда она уже и не знала, как себя вести, как поступить, чтобы, с одной стороны, сохранить достоинство и остаться в его глазах хозяйкой положения, и, с другой – добиться своего, узнать хотя бы имя вора. Можно было накричать на этого наглого сыщика, который возомнил себя важной птицей и теперь, пользуясь своей властью, попросту издевался на ней. Можно было сменить свой тон и попытаться наладить с ним контакт, попытаться понять, почему он так себя ведет. Но вместо этого Нина тупо уставилась на него, не в силах произнести ни слова. И что самое ужасное, она понимала причину своего такого поведения – страх, живший в ней все эти последние годы, буквально парализовал ее, сделал ее в глазах окружающих слабым и уязвимым существом. И это удивительно, как Арман до сих пор не воспользовался этим, как не сломал ее окончательно…
При мысли об Армане глаза ее наполнились слезами. Никто не знал, как же она боится потерять его…
– Нина, вы извините меня, – вдруг смягчился Бертран, усаживаясь с большой чашкой, до краев наполненной дымящимся кофе, за стол, – за то, что я позволил себе так разговаривать с вами… Но и вы тоже поймите меня. У меня определенные отношения и договоренности с вашим мужем, поэтому я просто обязан молчать до поры до времени…
– До какой еще поры? – внезапно взорвалась Нина. – Если вы нашли вора и колье, так почему бы вам тотчас не разбудить Армана и не рассказать ему об этом! Уверена, он простит вас за то, что вы не стали дожидаться утра… Ведь это важно! По сути, вы для этого и жили в нашем доме, чтобы вычислить вора…
– Знаете, я, пожалуй, отвечу на все ваши вопросы, если и вы будете со мной предельно откровенны… – неожиданно заявил он.
Нину бросило в пот.
– Вопрос первый, – жестко проговорил он. – Назовите свое настоящее имя. Вопрос второй: знакомы ли вы с Валерием Ужиновым?
Глава 20
Париж, 2010 г.
Предложение встретиться на нейтральной территории было воспринято Арманом, как показалось Бертрану, с пониманием. Он пригласил его в один из самых своих любимых рыбных ресторанов на берегу Сены. Они заказали белое вино и, наслаждаясь видом окрестностей и проплывающих мимо лодок и катеров, полных нарядно одетых туристов, принялись изучать друг друга долгими взглядами. Бертран, откинувшись на спинку плетеного кресла, курил, время от времени стряхивая пепел в большую хрустальную пепельницу. На нем были белые хлопковые штаны и белая батистовая рубашка, из прозрачного кармана которой торчала дужка солнцезащитных очков. В треугольнике расстегнутого ворота темнели блестящие волосы, подчеркивая нежнейшую белизну рубашки. Он щурил глаза и самым беззастенчивым образом разглядывал запакованного в строгий светлый костюм породистого, с бегающим взглядом господина Лемона.
– Арман, вы ничего не хотите мне сказать?
– Вероятно, скажу, но сначала давайте поговорим о тех результатах, которых вы добились, занимаясь поисками пропавшего колье… Нина сказала мне сегодня утром, что вы знаете, где оно и кто его украл.
– Послушайте, Арман, я не полицейский, и вы это прекрасно знаете. Меня приглашают тогда, когда ни одна полицейская или прокурорская душа не должна знать о некоторых событиях или проблемах моих клиентов. Мне предлагают распутать сложные дела, найти пропавших людей или деньги, драгоценности, но я не ищейка, я не собака, которая идет по реальному следу босых ног, я занимаюсь невозможными делами, понимаете? Я с самого начала понимал, что вы пригласили меня к себе для того, чтобы проверить, подхожу ли я вам для другого, более интересного дела, чтобы решить проблему, которая беспокоит вас вот уже несколько лет, ведь так?