За стеной фильтров. Что Интернет скрывает от вас?

Зачастую так и есть: системы, основанные на машинных решениях, действительно приносят значительную пользу. Цель технологий — дать нам больше свободы и контроля над миром: это освещение, реагирующее на наши прихоти и настроение, экраны и программные наложения, позволяющие нам общаться только с тем, с кем мы хотим, чтобы у нас не было нужды погружаться в рутину жизни. Однако ирония в том, что машины предлагают свободу и контроль, одновременно забирая их у нас. Одно дело — когда набор кнопок на пульте управления упрощает выполнение простых задач вроде переключения каналов. Другое — когда эти дистанционные пульты управляют всей нашей жизнью.

Мы вряд ли ошибемся, если скажем, что технологии будущего станут работать примерно так же, как технологии прошлого: неплохо, но не идеально. Они будут ошибаться. Они будут вносить беспорядок и раздражать нас. Они будут давать сбои, которые заставят нас задуматься, стоит ли вообще пользоваться этими системами. И мы всегда будем жить под угрозой того, что системы обернутся против нас: что ловкий хакер, взломавший монитор для наблюдения за оставшимся дома ребенком, теперь заполучил в свои руки камеру наблюдения, а кто-то, способный вмешаться в то, что мы видим, подвергнет нас опасности. Чем больше власти мы получаем над нашей средой, тем больше власти над нами получит тот, кто перехватит контроль над ней.

Вот почему стоит всегда помнить о базовой логике этих систем: вам не нужно создавать свой мир в одиночку, приходится искать баланс между вашими желаниями и заявлениями рынка. И хотя во многих случаях новые технологии делают нашу жизнь более здоровой и счастливой, они также позволяют коммерциализировать все подряд — даже наше чувственное восприятие. Трудно представить себе что-то более противное, чем реклама с поддержкой AugCog, которая наращивает давление, пока не начнет контролировать ваше внимание.

Это побуждает нас вернуться к вопросу Джарона Ланира: для кого же работают эти технологии? Если история чему-то учит, то, возможно, мы не главный их потребитель. И поскольку они все эффективнее нацеливают наше внимание, нужно внимательно следить за тем, куда они его направляют.

Глава 8 Побег из города гетто

Чтобы найти себя, [человеку] нужно жить в среде, где открыто признается и почитается возможность существования множества разных систем ценностей. Если конкретнее, то ему необходим огромный диапазон выбора, чтобы он не пришел в заблуждение относительно своей личности.

Кристофер Александер и др., «Язык шаблонов» [420]

420

Christopher Alexander et al. A Pattern Language. New York, NY: Oxford University Press, 1977, 8.

Теоретически нет и не было системы, более способствующей ответственному подходу к пониманию и управлению нашим миром, чем Интернет. Но на практике он развивается в другом направлении. Создатель Всемирной сети сэр Тим Бернерс-Ли недавно отразил всю серьезность этой угрозы в своем призыве, опубликованном на страницах Scientific American под заголовком Long Live the Web («Да здравствует Сеть») [421] . «Интернет, каким мы его знаем, — писал он, — в опасности… Некоторые из его самых успешных обитателей стали избавляться от принципов. Крупные социальные сети отгораживают информацию, опубликованную их пользователями, от остального Интернета… Правительства — как тоталитарные, так и демократические — ведут мониторинг онлайновых привычек, ставя под угрозу важнейшие права человека. Если мы, пользователи, позволим этим и другим трендам бесконтрольно распространяться, то Сеть может разбиться на мелкие островки».

421

Sir Tim Berners-Lee. Long Live the Web: A Call for Continued Open Standards and Neutrality. Scientific American, Nov. 22, 2010.

В этой книге я постарался доказать, что взлет всепроникающей, встроенной в процесс потребления фильтрации меняет наше восприятие Интернета, а в конечном итоге и всего мира. В центре этой трансформации — тот факт, что впервые в истории среда способна понять, кто вы, что вам нравится и чего вы хотите. Даже если персонализирующий программный код не всегда попадает в точку, он работает достаточно четко, чтобы приносить прибыль — за счет не только доставки более эффективных рекламных сообщений, но и подстройки самой сути того, что мы читаем, видим и слышим.

В результате, хотя Интернет дает доступ к поразительному многообразию источников и вариантов выбора, за стеной фильтров мы многие из них упускаем. Он предоставляет новые возможности для личностного роста и экспериментов, но экономика персонализации выдвигает вперед статическую концепцию личности. У Интернета есть потенциал для децентрализации знания и контроля, а на практике он сосредоточивает контроль над тем, что мы видим, и возможностями, которые нам предлагаются, в руках все меньшего числа людей.

Естественно, развитие персонализированного Интернета имеет и ряд преимуществ. Я радуюсь возможности пользоваться Pandora, Netflix и Facebook так же, как и любой другой. Я очень ценю те возможности срезать путь в информационных джунглях, которые предоставляет Google (и без них не смог бы написать эту книгу). Но в этом движении к персонализации тревожит то, что оно по большей части невидимо и неподконтрольно пользователям. Мы даже не знаем, что видим все более противоречивый образ Интернета. Возможно, он знает, кто мы, однако мы сами не знаем, кем он нас считает и как использует эту информацию. Технология, призванная дать нам больше контроля над нашей жизнью, на самом деле отнимает у нас этот контроль.

В конечном счете, как сказал мне основатель Sun Microsystems Билл Джой, об эффективности информационных систем нужно судить по их общественным последствиям. «Если Интернет распространяет огромное количество информации, хорошо, но к чему это приводит? — задается он вопросом. — Если Интернет не помогает нам решать действительно серьезные проблемы, то какой от него толк? Нам нужно взяться за ключевые проблемы: климатические изменения, политическая нестабильность в Азии и на Ближнем Востоке, демографические проблемы и упадок среднего класса. С учетом проблем такого масштаба хочется надеяться, что возникнет новый класс заинтересованных в их решении лиц, однако есть наслоения, которые нас отвлекают: мнимые проблемы, развлечения, игры. Если наша система — при всей свободе выбора, которую она дает, — не уделяет им внимания, значит, что-то не так» [422] .

422

Из телефонного интервью автора с Биллом Джоем, 1 октября, 2010.

И действительно, с нашими медиа не все в порядке. Однако Интернет вовсе не обречен, и тому есть одна простая причина: эта новая среда необычайно пластична. Ее великая сила состоит именно в способности меняться. И мы все еще можем изменить курс своими действиями, опираясь на корпоративную ответственность и государственное регулирование.

«Мы творим Сеть, — писал Тим Бернерс-Ли. — Мы выбираем, какие качества должны быть ей присущи, а какие нет. Ни в коем случае нельзя считать ее законченной (и уж тем более мертвой)». Мы все еще можем создать информационные системы, снабжающие нас новыми идеями, побуждающие нас мыслить по-новому. У нас есть шанс разработать медиа, которые будут показывать нам то, чего мы не знаем, а не отражать то, что мы делаем. Мы все еще можем соорудить системы, не запирающие нас в бесконечной петле самообольщения и не закрывающие простор для исследований в областях, не входящих в сферу наших интересов.

Но прежде нам нужна стратегия — понимание, к чему стремиться.

Мозаика

В 1975 году архитектор Кристофер Александер и группа его коллег начали выпускать серию книг, изменивших облик городского планирования, дизайна и программирования. Самая известная из них, «Язык шаблонов», — руководство, которое читается практически как религиозный текст. Оно полно цитат и набросков, сделанных от руки; это настольная книга, преподающая энтузиастам этого дела новый способ мышления о мире.