За тебя, Родина!
Шрифт:
На этот раз бой оказался неожиданным только для французов. Двухсантиметровое орудие немецкого броневика не оставило никаких шансов вражеской машине, оказавшейся поближе. Короткая очередь с тридцати метров и "Panhard", стоявший к "Здоровяку" задом, густо задымил. На таком расстоянии, к тому же получив снаряды прямо в кормовую броню, зазвеневшую от попаданий, исход мог быть только один. Ошеломлённая пара французов, держащая с двух сторон запасное колесо, настолько впала в ступор что так и не вышла из него пока пулемётная очередь подъехавшего в упор "Здоровяка" не свалила их замертво.
Краем глаза Гюнтер заметил что из подбитой машины спешно вылезают ещё двое членов экипажа но заняться ими было уже поздно, броневик пронёсся мимо. Впрочем, сзади загрохотал
Но впереди стоял ещё один "Panhard-178" и следовало обратить всё внимание на него, тем более что тот расположился к ним лбом, там где самая толстая броня. Двое механиков, чинившие двигатель, уже спрыгнули с машины и забежали в двери ближайшего дома, видимо, решив что проявлять воинскую храбрость и боевой дух не самое подходящее время, учитывая численное превосходство немцев и явную неготовность собственных машин к бою. Это было хорошо для Гюнтера если бы не то обстоятельство что ещё двое французов, скорее всего, находились в броневике и могли попробовать что-нибудь сделать, отравив Шольке лёгкую победу.
Зигель не спал, и ещё одна очередь была выпущена в упор. Снаряды били в лобовую броню корпуса и башни французского броневика, отчего тот слегка вздрагивал. Раздались звуки рикошетов, разлетались искры.. Внезапно башня "Panhard", вооружённая 25-миллиметровым орудием, дрогнула и начала медленно поворачиваться в их сторону. Гюнтера мгновенно бросило в пот! На таком убийственном расстоянии, если та сможет довернуть на них, "Здоровяк" будет прошит насквозь а те кто в нём сидят, явно не увидят рассвет нового дня.
Но Зигель снова не подкачал! Проезжая на большой скорости мимо не успевшего среагировать француза, тот повернул башню вправо и вогнал вторую очередь прямо в борт противника с расстояния буквально двух метров! Видимо, этого хватило чтобы разделаться с "Panhard" потому что его башня, так и не успев навестись на "Здоровяка", остановилась. А немецкий броневик, снова набрав скорость, устремился дальше. Отлично, молодец, Зигель!
Гюнтер наклонился вниз чтобы поздравить унтершарфюрера за сообразительность но вдруг услышал за спиной дробный перестук незнакомого малокалиберного орудия, никак не напоминавшего немецкие. Под ложечкой засосало и Шольке мгновенно высунул голову из люка уже подозревая что там увидит..
Ожидание худшего оправдалось. Прямо посреди улицы, с разгону врезавшись в стену дома, ярко пылал "Ландскнехт", следовавший прямо за "Малышом". Пламя вырывалось из распахнутого бокового люка, из которого буквально вывалился человек. И то что произошло дальше, запомнилось Гюнтеру надолго..
Командир машины, молодой и неунывающий шарфюрер Вилли Эберхардт из Висмара, кричал настолько пронзительно что у Шольке мороз прошёл по коже. С трудом встав на колени Вилли орал от боли и размахивал руками.. Точнее, только левой, потому что правая была оторвана почти у самого плеча. Но не это было самым страшным! Хуже всего было то что Эберхардт горел заживо.. Его промасленный комбинезон, в который любили одеваться члены экипажа для удобства и чтобы не пачкать форму, сейчас служил отличной пищей для огня. Неизвестно что послужило причиной, скорее всего, один из французских снарядов пробил бензобак или воспламенил что-то внутри, но у бедняги Вилли горела не только одежда но и всё что выше пояса, в том числе голова.. и лицо.
Визжа от невыносимой боли и размахивая обрубком унтершарфюрер попытался встать но его ноги подломились и он повалился на асфальт настоящим факелом. На улице тошнотворно запахло жареным мясом отчего Гюнтеру тут же вспомнился тот проклятый бункер на линии Греббе. Там воняло, пожалуй, ещё хуже.. К горлу подкатил рвотный рефлекс и он поспешно отвернулся, пытаясь сдержаться.
В это время "Здоровяк", остановившийся метрах в сорока впереди, развернул башню назад и снова загрохотал своим орудием. На этот раз Зигель не сдерживался и высадил в живучий "Panhard" всю обойму снарядов. Его примеру последовали все пушечные броневики, к
тому времени подъехавшие к месту боя. Не прошло и десяти секунд как злополучный французский бронеавтомобиль пылал, а через минуту взорвался так что взлетевшая вверх башня упала на обратный скат крыши ближайшего дома и, грохоча по черепице, свалилась на другую сторону, во двор. Сам корпус раздуло во время взрыва а кое-где броня лопнула на стыках из которых жадно вырывался огонь..К этому времени несколько подбежавших к пострадавшему члену экипажа "Ландскнехта" солдат окатили его из огнетушителей, а один из них, исполнявший в отряде роль полевого санитара, растерянно топтался рядом, боясь притронуться к Эберхардту.
Спрыгнув с корпуса Гюнтер побежал к нему, невольно закрываясь рукой от полыхавшего вражеского броневика. Двое солдат попытались, было, подхватить Вилли подмышки и оттащить от раскалившегося "Ландскнехта" но едва они дотронулись до него тот издал такой душераздирающий крик что оба отскочили от обожжённого как будто их самих ошпарило. Санитар же, молодой испуганный парень, торопливо вынувший из сумки бинт, тоже не сумел себя заставить прикоснуться к пострадавшему. И неудивительно, зрелище было таким что даже у Шольке, уже видевшего последствия того что раньше учинил "Сосиска", возникло желание отойти как можно дальше..
Уроженец Висмара лежал на спине, весь дымящийся, и кричал. Кричал так как кричат люди которые страдают от невыносимой боли и им глубоко плевать на то как они выглядят при этом в глазах окружающих. Чёрная корка там где была шея.. Ноздри спеклись, ресницы и брови сгорели, вместо глаз виднелись только заполненные какой-то слегка пузырящейся жидкостью провалы. И только широко распахнутый рот, из которого непрерывно доносился страдальческий крик, показывал что бедняга ещё жив.
– Ульрих, что ты стоишь как пень?!
– обрушился Гюнтер на своего санитара, не зная что делать.
– Помоги ему! Быстрее!
– Я.. Я не знаю что делать, оберштурмфюрер!
– ответил тот, расширенными от ужаса глазами глядя на Вилли.
– Могу только огнестрельные раны обработать или травмы.. Но здесь..
– он сглотнул и отступил ещё на шаг назад..
– К нему же нельзя, наверное, прикасаться? У него болевой шок, вроде бы.. Извините..
Его тело вдруг согнуло и парень, открыв рот, начал блевать, весь содрогаясь. Шатаясь, он побрёл в сторону, надсадно кашляя. Да, от такого санитара сейчас явно никакого толку!
Сплюнув от досады на непутёвого парня, Гюнтер приблизился к Вилли вплотную и присел рядом, стараясь не смотреть на тот обугленный и дымящийся кусок мяса который совсем недавно был цветущим и здоровым мужчиной.
Конечно, в будущем Шольке читал что бывает с танкистами или лётчиками когда их машины загораются, но одно дело книги а другое - реальность. Через страницы не слышно душераздирающих криков боли, если не сожжена гортань, не чувствуется запах горевшей кожи, а глаза не видят того что делает огонь с человеческим телом. Да, танкистам не страшны винтовки, автоматы, пулемёты. Даже на мелкие мины, которые могут легко убить пехотинца, им плевать. Но в отместку парням часто уготована иная, гораздо более страшная участь, если вдруг бронированная махина всё же будет поражена - сгореть в огне, причём заживо. Именно поэтому большинство пехотинцев, своих и вражеских, редко завидует им. Те хоть могут прижаться к земле, а вот обладатели розовых петлиц принимают на себя самый сильный огонь.
Гюнтер пожалел что сейчас у него нет мгновенных обезболивающих типа ампулы морфина чтобы облегчить адские муки Эберхардта. Был только этот дурацкий первитин, но толку от него никакого, один только вред. Чёртов доктор Ранке создал явно не то средство которое бы могло помочь немецким солдатам без побочных последствий.
– Вилли, потерпи..
– глухо сказал он, стараясь дышать ртом.
– Мы тебе поможем..
Обгоревший парень вдруг завопил:
– Мои глаза! Я ничего не вижу! Почему я не вижу?!
– и его культя нелепо дёрнулась, видимо пытаясь дотронуться до лица. Левая рука лежала неподвижно.