За тридевять земель

Ренар бросился помогать и развил бурную деятельность: падающие с ног слуги были отправлены по домам, на ветку над столом повешена ярко горящая масляная лампа, расставлены тарелки и мисочки с непонятными соусами. Василиса непроизвольно сглотнула слюну и потащила к себе шампур.

Некоторое время единственными звуками, нарушающими тишину, были мерное жевание и сладострастные стоны удовольствия за столом, да треск костей рядом с ним. Василиса одолела только три кусочка, и, откинувшись на спинку скамьи, обвела ленивым взглядом пирующую компанию. Самым колоритным, без сомнения, был Мих: змеедракон зажал в лапах уже практически голую кость и со смаком обгрызал хрящи, щурясь от наслаждения.

Полюбовавшись на сюрреалистическую картину, Василиса поинтересовалась, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Интересно, а почему Горынычевым деткам нужно дань платить? А если не заплатить, что будет? Налетят и спалят?

Ренар, с набитым ртом, прошамкал что-то типа «фза». Потом дожевал, и уже внятно объяснил: франшиза. Горыныч-старший заскучал от перевозок, и решил заняться ресторанным бизнесом — поставил по всем трактам заведения под своим именем, и многих владельцев действующих уговорил тоже в сеть вступить. Так что платят за имя, да за поставки продуктов.

Мирон согласно кивал головой, слегка помаргивая на незнакомых словах, потом дополнил:

— Они, значит, свежатину привозят, рыбу там… И караванщики с большой скидкой заморский товар продают, потому как, — он назидательно поднял указательный палец, — оптом. Ну, и за имя, конечно, что не заплатить — ни один разбойник не позарится. А которые сами по себе — на них, бывает, налетают, особенно с тех пор, как Серого нашего…

Он виновато посмотрел на Волка и замолчал. Волк сделал вид, что полностью поглощён кабанятиной, и ничего не слышит. А вот Мих заинтересовался:

— А что там с нашим уважаемым начальником охраны? И правда, давно его в столице не видели.

Ренар словоохотливо объяснил:

— Отстал ты от жизни. Выгнали его наши венценосные. Говорят, мол, мир везде и покой, никто на Тридесятое царство нападать не собирается, разбойников повывели, поэтому нечего деньги на войско бездельное переводить. Так что Серый наш может быть свободным и от трудов праведных отдыхать. Ну, намекнули, что отдыхать лучше не в столице, а где-нибудь на природе. Вот пару седмиц уже и отдыхает.

Волк поднял голову и с деланным равнодушием добавил:

— Вот только разбойникам забыли сообщить, что их больше нет. А как про меня молва разнеслась, так сразу страх потеряли..

Василиса сердито фыркнула:

— Это мы ещё посмотрим, кто как и где отдыхать будет. Вот доберёмся до дворца, я тёзке своей и про Трудовой Кодекс объясню, с формулировками, и про честь с совестью…

Ренар решительно поддержал:

— А что, может получиться. Я, пожалуй, больше по дороге задерживаться нигде не буду, а прямо с вами во дворец махну. Пообещаю нашим прекрасным и мудрым пару песен про них сочинить, а ты — дурную славу по своему миру пустить — как миленькие обратно примут со всем уважением и на довольствие поставят как ветерана. Асенька, а твой проводник когда объявится?

— А кто его знает. Вроде бы, он во дворце ждать будет, а за мной утром кого-то из Горынычей пришлёт.

Мих оживился:

— Зачем кого-то присылать? Утро уже близко, а я уже здесь. Так что за милую душу вас прямо до дворца доставлю. Могу и бесплатно — таких-то знаменитостей. Потом буду хвалиться, что лично вёз и знаменитого Ренара, и страшную-опасную похитительницу котят. А можно я расскажу братцу, что у вас роман?

Он состроил восторженную морду, что выглядело страшновато, и, подражая сорочьей скороговорке, зачастил:

— Слушайте все, и не говорите, что не слышали! Похитительница-отравительница котят похитила и сердце нашего золотого голоса! Стража расследует, чем она его опоила…

Мих ловко перехватил в полёте брошенный в него Ренаром шампур, без усилий свернул его в кольцо, надел на коготь и взвыл:

— Колечко, на память колечко, теперь не свободно сердечкоооо… 1)

Василиса рассмеялась:

— Вот, значит, золотой наш голос, какую культуру ты в массы несёшь. Не стыдно?

Ренар не успел ответить, как за него вступился Мирон:

— А что, душевная песня. У меня Анисья всегда слезу пускает, когда слышит, и девки на посиделках её так жалостно запевают…

Василиса потянулась и посмотрела на небо — вроде бы пока не светает. Надо хоть немножко поспать, а то завтра не проснёшься. Повернулась к Миху:

— А во сколько утром полетим? И Серый как же?

Молодой Горыныч удивился:

— Что утра ждать? Прямо сейчас и рванём, ещё до рассвета во дворце будем. А уж псину эту недокормленную я как-нибудь доволоку, я его и жирным возил — не замаялся. Мы вообще самые сильные — однажды вдвоём с братом целого слона перетащили, из порта в столицу. Понятно, что не на спине, а там помост специальный с клеткой сделали, так мы его лапами с двух сторон…

Василиса прервала поток технических деталей транспортировки слона, и быстро согласилась:

— И правильно, чего ждать, сейчас вещи соберу. Только ты потом со «Сказки-тур» деньги стребуй. Дядь Мирон, а мешочек какой-нибудь дашь, одежду сложить?

Она вскочила и заторопилась к дому. Трактирщик тяжело поднялся и пошёл следом, ворча про неугомонную молодёжь. Вернулись они быстро, Волк даже не успел до конца обглодать кость. Мих начал инструктировать пассажиров о порядке погрузки и поведения на борту, помахивая для разминки куцыми крылышками. Василиса обняла Мирона, попросила передать поклон и миллион благодарностей Анисье, взобралась на услужливо подставленную лапу, немного потопталась на месте и спрыгнула обратно.

— Что случилось, — ласково спросил Ренар, — испугалась?

Василиса отрицательно помотала головой:

— Пугаться раньше нужно было, когда я в эту авантюру ввязалась. А теперь чего уж… У меня идея появилась. Дядя Мирон, иди-ка сюда, разговор есть.

Мирон с явно опаской приблизился, поглядывая на Волка, который старательно изображал, что он тут не при чём, но тоже побаивается.

Василиса порылась в сумочке, вытащила монету со средней дырочкой и выложила на стол, затем посмотрела на недоумевающих зрителей и объяснила:

— Что я буду в столице каких-то неизвестных купцов искать, время тратить. Дядя Мирон, примешь во временное пользование, со стандартной, то есть, с обычной оплатой?

Трактирщик ошеломлённо застыл, подом подошёл к столу, робко протянул руку к монете, но отдёрнул, так и не решившись прикоснуться. Сбивчиво заговорил:

— Да как же это, дочка… Да ведь я же… А ты…

Мих вмешался:

— Дают — бери, а вот когда бить начнут… Давайте, быстро ряд пишите, и полетели. А то у меня смена час как закончилась, а ещё деньги сдавать. Так я до вечера завтрашнего не проснусь, а у меня в полдень полуфинал, и нам кровь из носу, а победить нужно.