За тридевять земель

А ещё можно совет общий провести, со всеми домовыми. Леших — своего и заречного — позвать, мавок, что остались, ещё семейство лис-оборотней с хутора, а заодно и выяснить, сколько сказочного народа этот мир выбрало.

А потом — всем миром челобитную написать, чтобы, значит, к родне ходить можно было. Филимон вспомнил позапрошлогодний Совет и поёжился — главное, чтобы не превратился общий сбор в безобразную пьянку — что в прошлый раз мавки вытворяли!

И тут его взгляд упал на большой куль с приготовленными в дорогу пирогами, сиротливо лежащий на скамье. Он аж за голову схватился: забыли! А в новом доме-то — ни еды, ни посуды распакованной. Схватив пироги, домовой машинально рванул по знакомой, протоптанной лешим дорожке, и через мгновение уже вручал ещё тёплый мешок недовольному сыну:

— Что ты, батя, суетишься? И без пирогов бы прожили — я-то на что здесь тобой же поставлен?

Филимон огляделся и от изумления аж сел на землю и завертел головой:

— Подожди, а как я сюда попал? Ведь двери-то закрыты.

Сын солидно огладил бороду:

— Не всё вам там положено знать. А нам тут объяснили, что ежели кто сам, без проводника пройти может — то пожалуйста. Я тебя сейчас запишу, где положено, как постоянного гостя, и заходи, когда захочется, если дел особых нет. Но уж не слишком часто, чтобы хозяев не тревожить.

— А чем они таким заняты? Вещи разбирают? Это да, там на весь год работы хватит.

Сын довольно усмехнулся и назидательно ответил:

— Вещи — это моя забота. А хозяева занимаются чем обычно — целуются.