За закрытыми шторами
Шрифт:
***
– Ты должна это сделать!
– Нет.
– Хотя бы попробуй!
– Нет.
– А если я попрошу это сделать ради меня?
– Нет, Таня! Я не буду этого делать. Меня же уволят! – рассердившись, воскликнула я. – Я не могу так рисковать, потому что иначе мне не на что будет оплачивать своё обучение, - уже гораздо тише добавила я.
–
– Я не только этим занимаюсь, - обиженно буркнула я.
– О, точно, извини, как же я могла забыть про рассылку приглашений? Какое упущение, - с сарказмом в голосе усмехнулась сестра.
Таня была младше меня всего лишь на два года, но еще с самого детства была мечтательницей. Поэтому я вовсе не удивлялась, что эта несносная девчонка пыталась уговорить меня вывесить одну из моих картин на завтрашней выставке. До Рождества оставалось меньше недели, поэтому в нашей галерее как обычно открывалась ежегодная рождественская выставка, на которой выставляли свои работы самые именитые художники Нью-Йорка. Разве могла моя одна-единственная картина затеряться среди таких шедевров? Нет, конечно, она будет красным пятном, которое будет бросаться в глаза всем посетителям своей неопытностью и сыростью.
– Ты пытаешься меня поддержать или наоборот нагнетаешь обстановку?
– Если бы могла, я бы сейчас приехала к тебе и такую трепку задала!
– грозилась Таня.
– О, как мне повезло, что ты живешь в далеком Лондоне, - хихикнула я, представив, как сестра сейчас сердится.
На самом деле каждый, кто видит меня рядом с сестрами, говорит, что я не дочь своих родителей. И девятнадцатилетняя Таня, и четырнадцатилетняя Ирина, и даже трехлетняя Кейт были натуральными блондинками, в то время как я была брюнеткой. Наверное, именно поэтому папа всегда говорил, что я была его дочерью, потому что безумно была на него похожа: как внешностью, так и характером. А вот мои сестры, унаследовав цвет волос от мамы, были такими взбалмошными, как и сама Рене. Мои родители были моим идеалом семьи. Прожив вместе двадцать три года, они до сих пор смотрели друг на друга с нежностью во взгляде и всегда поддерживали своих дочерей во всех начинаниях. Они не стали противиться моему решению переехать в Нью-Йорк, чтобы учиться в школе искусств, не стали отговаривать Таню, когда та решила поступать на актерский факультет.
– Обещай, что повесишь картину! – пропустив мимо ушей моё замечание, потребовала сестра.
– Ладно, Таня, уже поздно…
– Обещай!
– …а мне завтра рано вставать…
– Обещай!
– Таня! Я не буду этого делать, прекращай уже!
– Ну и ладно, сиди в своих администраторах до скончания веков и…
Не в силах больше выслушивать словесный понос сестры, я отключилась и, поставив телефон на беззвучный режим, легла в кровать, надеясь, что быстро усну. Но, конечно же, сон совершенно не шёл. Я всё думала о зеленоглазом брюнете, который застал меня за подглядыванием. Мне было интересно, что он обо мне подумал. Наверное, он считает, что я какая-нибудь маньячка, которая следит по ночам за спящими мужчинами. Но черт, как я могла не смотреть на него, когда он даже
не пытался скрыться? Может… он именно этого и хотел? Чтобы на него смотрели? Тьфу, что за бред, какой нормальный человек захочет, чтобы за ним подглядывали из соседнего дома? Он же нормальный человек? Или…Тяжело вздохнув, я села на кровати и, завернувшись в одеяло, пошла на кухню. Я так хотела отодвинуть занавеску и хотя бы одним глазком взглянуть на спящего мужчину. Нет, этого ни в коем случае нельзя делать, он и так вчера поймал меня на месте преступления, а если он и сейчас не спит? Если снова увидит, что я подглядываю за ним?
Всё-таки не удержавшись от такого искушения, я слегка отодвинула занавеску и взглянула на жителя из дома напротив. Он лежал в своей обычной позе, сложив руки под подушку и согнув одну ногу в колене, вот только его невероятного цвета глаза смотрели прямо на меня. Резко одернув занавеску обратно, я не удержалась и свалилась с подоконника на жесткий паркет. Мне кажется, или что-то такое уже было?
Ворча себе под нос, я встала на ноги и, снова завернувшись в одеяло, вернулась в кровать, но ещё долго не могла уснуть, думая о мужчине, чьи панорамные окна были слишком соблазнительными, чтобы не взглянуть на них…
***
– Тайлер, перевесь, пожалуйста, вон ту картину Филенда сюда. Звонила Элизабет, передала, что один из художников сказал, что привезет с собой ещё одну картину, - тяжело вздохнув, оповестила я своего помощника.
Не знаю, какие силы толкнули меня это сделать, но я почему-то привезла с собой картину, которую закончила два дня назад. И сейчас, таясь в кладовке, она дожидалась своего часа, вот только было одно «но». Во всей огромной галерее современного искусства на стенах осталось место всего лишь для одной картины. Я собиралась повесить туда свою работу, но буквально несколько минут назад позвонила директриса нашей галереи и сказала, что один из художников возжелал привезти с собой ещё одну картину.
– А что делать с той, что осталась в кабинете? – спросил Тай, сделав то, что я попросила.
– Её не надо вешать.
Да уж, Таня на меня плохо влияет. Ещё утром я злилась на себя за то, что вообще повелась на её уговоры, в то время как тащила тяжелую картину до метро. Теперь же я расстраиваюсь, что её некуда повесить, с учетом того, что этой картины здесь вообще не должно быть.
Снова тяжело вздохнув, я решила заняться своей работой, пока меня не уволили за то, что я не выполняю своих обязанностей. Эта выставка была главным событием уходящего года в сфере искусств Нью-Йорка, поэтому моя начальница не потерпит, если что-то пойдёт не так. Будут уволены все по щелчку пальца, она даже не станет разбираться, кто прав, а кто виноват. Может, даже хорошо, что именно сегодня не оказалось лишнего места для моей картины. Думаю, если я проделаю то же самое на другой выставке, то последствия будут не так страшны.
Немного позже приехала Элизабет, которая с напыщенной радостью и фальшивой улыбкой стала встречать Нью-Йоркских метров современного искусства или простых посетителей, чьи кошелки были достаточно толстыми на тот случай, если они захотят что-то приобрести. Я не могла не закатить глаза, смотря, как Элизабет чуть ли не прыгает на задних лапах перед тем самым Дэвидом Филендом, которому, в прочем, совершенно была безразлична моя начальница.
Время шло, а тот самый художник, который обещал привезти с собой еще одну картину, не появлялся. Я вся извелась, не зная, что же делать, ведь место пустовало, а художника даже на горизонте не было видно. А потом просто в какой-то момент я решила повесить свою картину на пустующее место. Прошло уже достаточно времени, вряд ли он вообще появится, поэтому стоило попытаться. Будь что будет.