Заарин

— Не разжимайте четверть часа.

— Ладно, — кивнул следователь, возвращаясь за стол. — Мне одно не понятно, Василий. Как такой супермен, как ваш заарин, позволил себя казнить?

— Ну, во-первых, там было задействовано несколько сильных боо, но заарин, конечно же, справился бы с ними, если бы захотел.

— А во-вторых?

— Он не захотел сопротивляться, он хотел умереть.

— Почему?

— Пути его неисповедимы. Я не знаю ответа. Я всего лишь практикующий шаман без посвящения. Знания утрачены безвозвратно.

— Вы не правы, — возразил Есько, — знания не могут быть утрачены.

— Почему? — спросила Джина. — Сгорела, скажем, какая-нибудь бурятская тайная колдовская книга, и все, пишите письма!

Шаман рассмеялся:

— Девочка моя, у бурят до советской власти вообще не было письменности, а уж тем более каких-то там тайных книг. Знание передавалось из уст в уста в процессе ученичества. Шагланов хотел передать их усть-ордынскому Быку, Садо Мунхажаеву, но твой прадед Гомбо Хандагуров убил Быка, и цепочка оборвалась.

— Значит, этот низкий и подлый Гомбо — мой предок? — догадалась наконец Джина.

— Именно поэтому теперь, когда заарин восстал из могилы, нам и всем другим потомкам Гомбо грозит смерть.

— А также, наверное, потомкам его убийц, усть-ордынских шаманов Пятнистого Волка, Сороки и, может быть, Полярной Совы, — предположил Есько.

— Именно, — кивнул Василий Шарменев.

— Если я правильно понял, — сказал с усмешкой Юрий Беликов, — Иркутск и окрестности в скором будущем ожидает новая кровавая резня.

— Возможно, она уже началась, — без улыбки заметил Есько, — а мы просто еще не знаем об этом.

Джина давно уже поднялась с дивана и нервно ходила по комнате, жестикулируя забытой в руке полупустой бутылкой колы. Она остановилась напротив следователя.

— Юрий, вы должны защитить всех этих людей! Пусть Гомбо Хандагуров век назад поступил подло, но потомки-то его ни в чем не виноваты! Сын за отца не ответчик!

— Именно ответчик, — возразил Есько, — в старину кровная месть у большинства народов считалась делом святым и необходимым, причем месть любыми возможными способами, чаще всего никаких правил не предполагалось.

— Не надо меня уговаривать, Джина, — не придав реплике «аномальщика» никакого значения, сказал следователь, — я-то не против, но кого конкретно прикажете защищать?

Все повернулись к хозяину.

— Вы знаете других своих родственников? — спросил Есько.

— Да. Лет десять примерно назад, когда осваивал компьютер и Интернет, я задался целью разыскать потомков всех причастных к смерти заарина людей. Я не слишком верил в родовое проклятие, считал все это легендой и не более того, но разыскал кого смог.

Он выдвинул нижний ящик и выложил на стол внушительных размеров папку.

— Вот, — он подвинул ее в сторону Беликова, — возьмите, если надо.

Следователь взял папку, взвесил на руке, покачал головой.

— Спасибо, я все это изучу, но потом — нет времени. Может быть, прямо сейчас мы наметим тех, кто в первую очередь нуждается в защите?

— Главный объект мести Того, кто восстал…

Шаман запнулся, задумался, потом спросил у Есько:

— Вы расскажете мне, как это произошло?

— Все, что знаю.

— Ладно, чуть позже, — продолжил хозяин. — Итак, главный объект, конечно же, сам Гомбо Хандагуров.

Он посмотрел на гостей. Вызванный его словами эффект превзошел все ожидания. Джина даже тихонько вскрикнула, не удержалась.

— Сколько же ему лет? — почему-то шепотом спросил Есько.

— Он тысяча восемьсот девяностого года, значит, в этом году ему исполнится или уже исполнилось, я не знаю день и месяц его рождения, сто двадцать один год.

— Фантастика, — тоже прошептала Джина. — Люди столько не живут…

— Гомбо, вероятно, самый старый бурят на планете, — сказал шаман, — впрочем, я не интересовался этим вопросом.

— Расскажите его биографию, — попросил Есько.

— Все, что я узнал, в папке.

— Коротко, чтобы определиться.

— Ладно, но тогда я начну с усть-ордынских шаманов. Полярная Сова, фамилию я даже не выяснял, умер сразу после казни в тысяча девятьсот двенадцатом году, детей у него не было. Пятнистый Волк погиб во время казни, а десять лет назад был жив единственный его внук…

Он запнулся и, взяв у следователя папку, принялся листать ее, приговаривая:

— Подзабыл уже… давно не открывал… вот, нашел! — Зачитал: — Николай Петрович Мунхажаев, тысяча девятьсот тридцать первого года рождения, по-прежнему проживает в Усть-Орде.

— Где конкретно?

Беликов достал мобильник и, выяснив адрес, продиктовал его кому следует.

— Узнайте, жив ли он, и, если жив, установите наружное и видеонаблюдение.

Следователь убрал сотовый и повернулся к хозяину:

— Дальше.

— Перейдем к Сороке, — продолжил шаман. — У нее тоже был единственный сын Атан Шамбуев, года рождения… сейчас посмотрю…

Он стал перелистывать свою папку.

— Дядя Вася, почему у шаманов так мало детей? — воспользовавшись паузой, поинтересовалась Джина. — Начало двадцатого века, не наши все-таки дни, а у Волка и Сороки по одному ребенку, у Совы вообще ни одного. Кстати, как и у тебя, дядя Вася. Почему ты не имеешь детей?

— Почему? — Шаман замялся. — Понимаешь, Женька, не встретилась на моем пути такая женщина…

— Встретилась, не лукавьте, — вступил Есько. — Давайте я за вас отвечу. А если что-то не то скажу, вы поправите.

Шаман пожал плечами:

— Говорите, только не забывайте, Женя еще ребенок.

Девушка едва сдержала возглас возмущения, а Есько с улыбкой продолжил:

— У шаманов в процессе обучения появляется мистический супруг. Это обычно дух-предок противоположного пола. Детей от подобного брака появиться не может, а вот с реальными, земными партнерами шаман перестает вступать в половой контакт.