Забава для мажора

Шесть букв, но я понимаю, что в них вложено. Понимаю и… молчу…

Не знаю, что сказать. Оправданий нет.

Нарушаю затянувшееся молчание и говорю, что люблю. Что уйду, лишь бы не напоминать. Мне правда наплевать на своё будущее. Отправив Лию с Костей я собираюсь вернуться в лицей и забрать документы. Это будет меньшим наказанием собственной трусости и подлости.

Прости, пап. Твоих ожиданий и надежд я тоже не оправдал.

Глаза жжет, и я часто смаргиваю, чтобы сделать изображение четким. Хочу запомнить свою любимую, впитать каждую черточку, каждый жест.

Свою… нет, больше не свою…

Сердце бьется с перебоями, когда вижу прозрачную дорожку на щеках девочки. Неосознанно подаюсь вперед. Стереть слезинку, ещё раз коснуться. Последний раз.

Говорят страшно уснуть и не проснуться. Чушь! Страшно понимать, что человек, который в твоем сердце, рядом последний раз. Страшно не иметь возможности дотронуться, страшно не успеть сказать главное…

Лия делает шаг назад и шепчет: — Нет. Не надо.

«Не надо» оглушает. Убивает надежду, которой и не было, по сути.

Ноги не держат, и я некрасиво подпираю бок тачки.

Смотрю за спину златовласки. Всё те же деревья, то же небо, те же облака. Еще час назад этот пейзаж казался мне волшебным. Сейчас же я вижу безликую серость. Лия не просто сложила карандаши в сумку, она забрала все краски из жизни. Но опять же винить в случившемся могу только себя.

— Не так…

Поворачиваю голову и не понимаю, о чем она говорит. Лицо мокрое от влаги, губы припухли, а в глазах видны сеточки сосудов. Она плачет тихо, но душа её кричит. Я слышу этот крик. Моя также стонет от боли.

Невыносимо.

— Не так.

Лия повторяет и… бросив сумку на землю, вдруг делает шаг навстречу, обнимая за талию и утыкаясь в грудь.

Сердце пропускает удар и набирает обороты, разгоняясь за миллисекунды до самых высоких скоростей.

Дрожащими руками прижимаю к себе малышку, и её прорывает. Плач становится громким и жалобным, а меня рвёт на части.

Задыхаюсь от её запаха. Пытаюсь надышаться впрок, запомнить, вобрать как можно глубже.

— Люблю тебя, — шепчу на репите. Непослушный язык не способен сейчас произнести другие слова. — Люблю тебя… люблю тебя…

Лия поднимает заплаканное лицо, и я не медля больше, приникаю к её губам. Они соленые от слез и сладкие от наших чувств. Пью её боль, забирая себе.

Сминаю губы, ласкаю язычок. Жадно, глубоко.

Словно не целовал целую вечность. Но так и есть. В той, прошлой жизни…

По часам прошли минуты, по ощущениям же несколько тысячелетий пронеслась.

— Ты… ты простила меня?

Нахожу силы оторваться и задать главный вопрос.

— Нет.

Она качает головой, и я вижу наглую ухмылку боли. Она возвращается, не собираясь так быстро оставлять свою жертву.

— Мне не за что тебя прощать, Тём. Ты сам должен простить или не простить себя. А я… я попытаюсь тебя понять. Дедушка сказал, что надо уметь принимать правду и быть счастливой. А без тебя… без тебя я не смогу… только… только никогда больше не обманывай меня…

Лия шепчет, всхлипывая и прерываясь на дыхание… а я каждое её слово вношу в память и высекаю на своём сердце. Слова моей клятвы этой маленькой, но такой мудрой и сильной девочке.

— Обещаю тебе. Клянусь.

— Не…

— Именно клянусь, малышка. Сейчас я уверен в своих словах как никогда.

Снова целую, но сейчас нежно, тягуче. Наши губы встречаются, лаская друг друга. Боль ушла, осталась чистая и искренняя любовь. Та самая, которая дарит крылья, помогает взлететь, парить…

И горе тому, кто предаст эту любовь. Она не прощает ошибок. Бросает с высоты наземь, разбивая на мелкие осколки.

20.

Лия.

— Вижу, моё присутствие уже необязательно?

Как черт из табакерки, из-за машины появляется Фёдоров. Я успела забыть, что Тёма позвал его.

Артём говорил, а во мне росло и крепло чувство неправильности происходящего. Мы не сможем порознь. Я видела это в его глазах. Чувствовала сердцем.

«Будь счастливой»…

Как ею быть без него? Как жить дальше без теплых и надежных объятий, без губ, уносящих в долину неги и любви? Как? Научите! Расскажите…

Полностью не осознав, что творю, делаю шаг, прячась от всего мира в любимых руках. Я просто не смогу.

Приму правду, смирюсь с ней. Забуду. Но жить без него не смогу.

Нас пригревает солнышко, привязывая друг к другу невидимыми солнечными нитями. Тонкими, но крепкими. Не разорвать.

Широкие ладони гладят спину, вжимая в горячее крепкое тело. Жарко. Но нас обоих трясёт на эмоциях.

Парни о чём-то переговариваются вполголоса, а я стою, вдыхая аромат свежести и уверенности. Так пахнет моя любовь. Напитываюсь им, впуская в кровь силу, которую он мне дарит.

Вдох — выдох.

Чуть отстраняюсь. Хочу подойти к сумке, чтобы достать телефон и набрать дедушку. Я не задержалась надолго, он знает мою привычку погулять или зависнуть с альбомом. Но каждый раз переживает за меня.

Кладу ладошку на грудь, отчетливо ощущая, как колотится сердце Тёмы.

— Ты куда?

Испуганные глаза бегают по моему лицу.

Не отпустит. Чувствую это по смыкающимся на талии рукам, по напрягшимся мышцам.

— Тёмик, мне надо позвонить домой. Предупредить.

Улыбаюсь, стараясь смягчить слова. Мы слишком сильный всплеск эмоций сейчас пережили, чтобы адекватно реагировать.

Не размыкая рук, шагаем к брошенному рюкзаку. Артём поднимает его, буквально поставив меня на мостик. Я не знаю, как мы сможем оторваться друг от друга, когда наступит эта необходимость. Вытаскиваю телефон и дрожащим пальцами жму вызов. Дедуля отвечает сразу. Говорю, что со мной всё в порядке, что я задержусь и что… что меня проводит Артём. По голосу слышу дедушкину улыбку, и на секунду прикрыв глаза, представляю родное лицо и лучики морщинок у глаз. Если бы не тот разговор и не те два слова… Не знаю, смогла бы я принять решение. Не знаю.

Тёма слышит наш разговор, и я вижу его слегка нахмуренные брови. Интуитивно понимаю, о чём он думает. Быть может, позже я расскажу ему свою историю. Но точно не сейчас. Я не стесняюсь, нет. Я не хочу жалости. Она не поддерживает, как говорят многие. Она унижает. А я хочу быть счастливой без примеси этих сочувствующих и разрушающих всё внутри взглядов.

— Голубки, смотреть на вас, конечно, удовольствие. Но у меня дела. А ты бы поторопился, боец, а то пропустишь тренировку, и Палыч тебя за бубенчики подвесит.