Забавы Амура
Шрифт:
— Ах, какая это будет неожиданность для господина регента, — бормотал дворецкий. — Тем более он теперь не один, — вдруг хихикнул он.
— С кем же? — преспокойно переспросил Голицын.
— С дамой…
— Что за дама?
— Молодая дама, — охотно ответил дворецкий. — Второй день уж тут. Нынче его светлость до нее добрался и… — Он коротко хихикнул.
Боратынский, услышав о молодой даме, похолодел и замер. Но в этот миг князь Василий успел пожать ему руку, и это пожатие привело его в себя.
«Что с нею? Неужели… неужели…» Дальше думать не было сил. Впереди других
— Стучи, — шепотом велел Голицын слуге.
Дворецкий забарабанил в запертую дверь:
— Ваша светлость! Ваша светлость! — закричал он. — Ваша светлость!
— Что такое? — послышалось из-за двери. — Кто там? Что случилось?
— Ваша светлость, — зашептал дворецкий, — скорее, скорее! Выходите, беда…
— Что еще? Что за беда? — проговорил герцог.
Затем он еще что-то говорил, но из-за двери невозможно было ничего разобрать, так как он приглушил голос и разговаривал с кем-то, кто был внутри комнаты. Затем щелкнул замок, дверь отворилась и показался сам герцог Бирон.
— Ваша светлость, вы арестованы по приказу правительницы Анны Леопольдовны, — воскликнул князь Голицын, едва увидев регента.
— Что? — проревел Бирон.
Но тут он был схвачен, и двое гвардейцев повлекли его по коридору в собственные покои герцога. Им предводительствовал все тот же дворецкий, указывая дорогу. У комнаты, из которой вышел герцог, остались только Боратынский и Голицын.
Иван вбежал внутрь, но никого не увидел. Лишь широкий полог кровати герцога колебался. Боратынский кинулся к нему и резко отодвинул ткань в сторону. За пологом стояла она — Любава — бледная, с заплаканным лицом, платье ее было в беспорядке, она прижимала руки ко рту, будто сдерживая готовящийся вырваться крик.
Увидев Ивана, девушка еле слышно охнула и покачнулась. Боратынский, ничего не говоря, протянул к ней руки, и она упала прямо в его объятия. Он прижал Любаву к себе. Потом слегка отодвинул волосы и заглянул ей в лицо:
— Что ты? Как?
Любава не могла отвечать. У нее не было сил.
— Ты… — Он не решался спросить. — С тобою все в порядке?
— Да, да, — выдохнула она. — О, как я счастлива… Еще немного, и я бы умерла…
— Слава Богу. — Боратынский вновь прижал девушку к себе и губами коснулся ее волос. — Любимая…
Любава ответно обхватила руками молодого человека за плечи и прильнула к нему.
— Уведи меня отсюда, скорее… Я боюсь… — прошептала она.
— Ничего не бойся, — ласково ответил Иван, — он не причинит тебе вреда… Никогда более… Ни тебе, ни кому-либо другому…
Девушка отпрянула и подняла голову, заглянув прямо в глаза возлюбленного. Губы ее задрожали. У Ивана захватило дух: как хороша она была в этот момент! Ему захотелось подхватить ее на руки и никогда более не отпускать и никому более не показывать, чтобы никто не смел посягнуть на его счастье…
— Скорее, нам нельзя здесь долее задерживаться, — донесся до молодых людей голос Голицына.
— Да, верно, — пробормотал Иван.
Он снял с себя плащ и накинул его на Любаву, укрыв ее разорванное платье. Белая шея и грудь мелькнули в темных складках и скрылись.
Боратынский перевел дух.— Бежим, скорее. — Он протянул Любаве руку.
Через несколько минут трое молодых людей покинули дворец герцога.
— Черт побери, — рассмеялся Голицын. — У нас нет экипажа, а для Любови Николаевны он, без сомнения, понадобится. Как же мы об этом не подумали? — озадачился он.
— Ничего, — прошептала девушка. — Я дойду и пешком.
— Ты уверена? — Боратынский приобнял ее.
— Да, только побыстрее бы уйти отсюда…
«Уж лучше пешком да куда угодно, — подумала Любава. — Сюда-то я приехала в роскошной карете…»
— Надобно торопиться. Куда вы хотите пойти? — спросил Голицын девушку.
— Не знаю… Может быть, к тетушке? — нерешительно произнесла она. — Больше некуда…
Конечно, идти к графине ей не хотелось. Нет, Любава ни в чем не винила тетушку. Она сама просила провести ее к Бирону, и Агния Петровна лишь выполнила ее просьбу. Более того, тот человек, ради которого она так рисковала, теперь свободен и рядом с ней, и держит ее в своих объятиях. Да и идти ей больше было некуда. В дом князя Голицына, в котором она жила, представляясь молодым человеком? Когда никто не подозревал, что она женщина, это было еще возможно, но теперь…
— Да, к тетушке, — уже твердо повторила Любава.
17
— Кто там? Любовь? Но Боже мой, что за вид у тебя? И что за люди с тобой? — встретило молодых людей восклицание старого Багрова.
— Папенька… — изумилась Любава. — Вы здесь?
Никак она не ожидала, что в доме тетки окажется ее отец. Агния Петровна сидела, опустив глаза, и ни взглядом, ни жестом не давала понять племяннице, что она чувствует и что здесь происходит. Графиня лишь стискивала руки да кусала губы.
— А где же мне еще быть, как не здесь? — продолжал Багров. — Когда дочь бежит из дома самым скандальным образом, то что же должен делать отец?
— Но, папенька…
— Нет уж, помолчи! — Николай Платонович поднялся с кресел.
Лицо его выражало сильный гнев. Он прошелся туда-сюда по комнате, оглядывая молодых людей:
— И вот я нашел свою дочь, и что?.. В каком она виде? Что за человек с нею? И можно ли ее все еще почитать порядочной девицей? Или я уж должен сказать ее жениху, господину Минину, что невеста его скоро отправится в монастырь?
— Так я, пожалуй, оставлю вас, — произнес князь Голицын, который сопровождал Боратынского и Любаву в дом графини Болховской.
— Что? Кто? — поднял голову Багров. — Кто вы?
— Князь Василий Голицын, — поклонился молодой человек.
— Да?.. — Николай Платонович пожевал губами, будто примериваясь в голове к услышанному. — Князь Голицын? Что же, сударь, что вы тут делаете?
— Ничего особенного. Просто я счел своим долгом препроводить Любовь Николаевну и господина Боратынского в сей дом. Теперь же, полагаю, мой долг исполнен, и я, со спокойной душой, могу откланяться, — при этих словах князь Василий коротко кивнул головой и исчез, не желая более участвовать в столь семейном деле и быть свидетелем разбирательства отца и дочери.