Забери меня отсюда

Какое-то шуршание. Меня это сначала насторожило, я уже хотела сбросить трубку, но собеседник резко откликнулся.

– Киреева, ты чего так орешь? – голос классного руководителя меня немного успокоил, но легче мне не стало. Да и не орала я, однако, из комнаты все же вышла. – Я что звоню, ты чего в школу не пошла? А? – это уже прозвучало довольно строго, но истерить по этому поводу мне не хотелось, потому что есть такая штука “семейные обстоятельства”, – Проспала что ли? Проспала мой урок? Негодяйка! – пусть он и говорил серьезно, в его тоне просачивались нотки насмешливости.

– Михаил Владимирович, у меня братья заболели! – выдала я, в надежде, что мне больше не придется ничего объяснять.

– Хм. – Снова какой-то хруст, судя по всему, преподаватель ел сухарики. – Скажу тебе, Киреева, что из тебя бы вышла неплохая актриса. Ты не пришла из-за вчерашнего поцелуя в щечку? – игриво поинтересовался он, а сердце ухнуло на пол, разум выдал события вчерашнего вечера, от чего я резко покраснела. – Можешь не смущаться, не обязательно было прогуливать школу, - по звукам, исходящих из динамика, учитель усмехнулся.

– Михаил Владимирович, я серьезно! – воскликнула я, не понимая, что он хочет услышать от меня.

Тишина. Даже хруста сухариков не было слышно.

– Я сейчас приеду, в магазин и аптеку только сгоняю. Жди, - отрывисто проговорил он, после некоторого молчания.

Не скажу я вам, что я почувствовала облегчение. Принимать гостей мне сегодня не хотелось.

Снова вернувшись в комнату, я обнаружила, что дети еще спали. Или уже спали. В любом случае, будить я их не собиралась, потому что сон – лучшее лекарство. Потрогав голову Саши, я поняла, что температура спала. Убедившись, что и у Миши температура понизилась, я наконец-то успокоилась.

***

Звонок в дверь вывел меня из своих, как и маленьких, так и не очень, переживаний. Я полетела открывать дверь, надеясь, что это мой преподаватель, который заехал в магазин. И все же, я чувствовала волнение и неловкость. Неловкость за вчерашнее, а волнение… Просто, волнение.

Я распахнула дверь и увидела учителя во вчерашнем образе – джинсы, правда свитер был темно-зеленый, а куртка была накинута на его плечи.

Он оглядел меня, а я, к своему ужасу, поняла, что нахожусь в домашней пижаме с розовыми единорогами, с мокрым гнездом на голове и не накрашенная. «С каких пор тебя стал волновать твой внешний вид?», - возникли у меня такие мысли, но я все равно покраснела.

– Милая пижамка, - пробормотал он.
– Может, уже пропустишь? – спросил он, явно недовольный тем, что до сих пор стоит в дверях.

– Как вы узнали, где я живу? – вдруг опомнилась я, уведя разговор от своего внешнего вида, но все так же не пропуская.

– Киреева, тупорез ты мой, - ласково начал он.
– Перед тем, как ехать, я заглянул в журнал, чтобы лишний раз не тревожить тебя. И мы же договорились, что во внеурочное время на «ты», - напомнил он и улыбнулся как-то натянуто, норовя задеть меня своим сарказмом, - Я тут в магазин заехал, - в подтверждение своих слов, он поднял пакет с эмблемой известного супермаркета. Мне наконец-таки вспомнилось, зачем мы тут собрались.

– Ой, - вскрикнула я, а учитель дернулся. – Проходите, - я посторонилась, пропуская его.

– Надо же, - хмыкнул он, заходя в квартиру. – А в следующий раз мне придется пройти особый тест, или купить дом в центре Москвы, чтобы ты меня пропустила? И вообще, ты меня слышишь?

– Ага, - пробурчала я, выхватывая пакет, - Вам чаю налить? – проигнорировала его я, заходя на кухню. – Присаживайтесь, - я махнула рукой в сторону стола.

– Я тебя убью когда-нибудь, - как-то не по-доброму сказал он, но мне сейчас было не до этого. – Что происходит?

– Что конкретно? – невозмутимо пробормотала я, стараясь не смотреть на учителя, наливала молока в кастрюлю, чтобы прокипятить жидкость.

– Какая-то ты странная, - снова хмыкнул мужчина. – Вчера целуешь, сегодня «выкаешь», смущаешься.

«Как он сумел углядеть смущение?», - искренне возмутилась я, вытаскивая содержимое пакета. Он, оказывается, еще и в аптеку заехал. Я улыбнулась и поняла, что надо было сразу звонить ему. Хотя, у него и без меня проблем полно, поэтому я резко себя одернула. Размечталась. Он и так тебя до дома довозит в позднее время.

– Почему молчишь? – тихо спросил он.

– Что такое? Спасибо тебе, большое. Извини за вчерашнее. Я вернусь сейчас, - отрывисто ответила я, и собралась было уйти в комнату к братьям, чтобы проверить их состояние.

– Я сам, - вскочил он. – Ты пока приготовь что-нибудь, - учитель отвел взгляд от меня и уверенно отправился в комнату к братьям.

Почему это он вдруг решил это сделать? Думает, что я еще совсем маленькая и ничего не понимаю? Нет, это он серьезно? Подготовила воду для того, чтобы сварить суп. У меня такая странная странность – наливать уже горячую воду из чайника, а затем кипятить ее. Так быстрее просто, пусть и вредно.

– Все нормально, - я вскрикнула от неожиданности и едва не вылила кипяток на себя, но мелкие капли все равно попали на руку, а я зашипела и быстро поставила кастрюлю на плиту.

– Марина, черт подери! – воскликнул учитель, беря меня за обожженную руку. – Больно? – более нежно спросил он.

– Естественно! – язвительно шикнула я, - Вы, как персонаж из американских ужастиков. «Ты в порядке?», - процитировала я.
– «Конечно, я в порядке, не обращай внимания на мою оторванную голову!», - саркастично добавила я.
– Извините, но нельзя же так резко.

– Прости, - он приложил губы к месту ожога, поцеловав меня в руку, а затем включил холодную воду. Пока я была в состоянии легкого шока от происходящего, он опустил мою пострадавшую конечность под струю холодной воды.
– Близнецы в порядке, - он отвернулся от меня и стал разрезать курицу. – Ты давала им жаропонижающее?

Дьявол. Как быстро тему переводит. Я выключила воду, и встряхнула мокрую руку.

– Да, - сквозь зубы ответила я. Боли особой и не было – бывало и хуже, но все равно ощущения неприятные.

– Что опять? – недовольно пробурчал он. – Я же извинился, - более примирительно продолжил он.

– А мне, может, нравиться бубнить, - я гордо подняла голову. – Тем более, я тебя ни в чем не обвиняю.

– Ага. Тебе целовать меня можно, а мне тебя нельзя? – обиженно осведомился он.

Я нервно хихикнула и выключила газовую плиту, на которой кипятилось молоко, урегулировав положение кастрюли. Меня иногда поражала это наигранная обиженность учителя.

– А разве все это можно назвать поцелуями? – я уставилась на него и быстро отвела взгляд, так как поняла, что сморозила какую-то очередную глупость.