Заблудшая душа

— Да, негусто, — заметил Бык Рорхарт с задумчивым и хмурым видом. По всей вероятности, прикидывал, на сколько свиных окороков хватит его доли.

— И все же это лучше, чем ничего, — возразил Гассель.

— Сумма небольшая, но за неимением лучшего мы обязаны удовлетвориться, — поддакнул Флориан Печальный.

На этом тему денег посчитали исчерпанной и снова взялись за вино. Несколько минут пили молча. Первым молчание нарушил долговязый печальный рыцарь.

— Интересно, изменится ли наш мир лет через сто? — вопросил он вдруг, задумчиво глядя на свой опустевший кубок.

— Через сто — вряд ли, — веско проговорил коротышка Гассель. — А вот через пятьсот — точно изменится.

— И как же?

Гассель на мгновение задумался и ответил:

— Думаю, к тому времени люди окончательно перегрызут друг другу глотки, и на земле останутся только звери, деревья и трава. Хотя я и в этом сомневаюсь.

— Почему? — растерянно прогудел Бык Рорхарт.

— Да потому, что люди такие подлые твари, что перед тем, как сожрать друг друга, сожрут все, что есть вокруг.

Столь резкий и безжалостный ответ погрузил верзилу Быка в задумчивость.

— В том, что говорит Гассель, есть здравое зерно, — сказал Флориан Печальный. — Люди очень греховны по своей природе и, даже стоя перед алтарем, поглядывают по сторонам: не появится ли рядом дьявол и не предложит ли им что-нибудь повыгоднее.

— Вот-вот, — кивнул Гессель. — За выгоду они готовы выпустить потроха любому, кто стоит рядом. Даже собственному брату. Да что там брату, они и себе пузо взрежут, если дьявол пообещает набить им это пузо золотом!

— Ну, это ты преувеличиваешь, — сказал Бык Рорхарт, задумчиво глядя на свое брюхо.

Некоторое время все молчали. Потом Бык Рорхарт посмотрел на жареную куриную ножку, которую все еще держал в руке. Пару секунд он раздумывал, а затем поднес ножку ко рту и откусил смачный кусок.

— Что касается меня, судари мои, — проговорил он, уминая мясо, — я бы никогда не пожертвовал своими потрохами. Я к ним здорово привязался за последние сорок лет.

— Я тоже очень дорожу своими потрохами, — меланхолично заметил Флориан Печальный. — Они для меня дороже любых других потрохов, даже вымоченных в кислом вине и приготовленных со специями.

— А я себе дорог весь, целиком! — воскликнул коротышка Гассель, свирепо вращая глазами. — И если даже кто-то пожелает отрезать мне мизинец левой руки, я вцеплюсь ему зубами в горло и перекушу его, как перекусывают куриную косточку!

Сравнение с куриной ножкой пришлось Быку Рорхарту по нраву, и он с уважением посмотрел на пылкого коротышку.

А Флориан Печальный отпил глоток вина, погонял его во рту, проглотил, а затем сказал:

— Давайте поговорим о деле. Пастор Зиберт объявил, что разбойники нападут на деревню со дня на день. Он якобы видел это во сне.

— Пастор Зиберт — человек серьезный, — откликнулся Бык Рорхарт и тоже отхлебнул вина. — Да и Роминтская пуща — место неприятное, — добавил он затем. — Не говоря уже о древнем Роминтском лабиринте. Будучи в городе, я слышал про него много жутких рассказов. Люди поговаривают, что в самом сердце каменного лабиринта есть расселина, ведущая прямо в ад.

— Я бы сказал, что это чушь, если бы сам не встречал демонов, — заявил коротышка Гассель. — Два года назад одна бесовка облила меня хлебным вином и подожгла. Не случись рядом полного ведра воды, не сидел бы я сейчас с вами.

— Демоны существуют, — подтвердил Галеб. — Я уже говорил вам, что расправился с двумя в лесу.

Бык Рорхарт усмехнулся и пробасил:

— А вы, судари мои, обзывали меня «сказочником». Наш доблестный кузнец — вот кто настоящий сказочник.

Галеб пожал плечами:

— Хотите — верьте, хотите — нет, но это так.

— Думаю, демоны, выползшие из черной расселины, сожрали души разбойников и вселились в их тела, — предположил Флориан Печальный. — Демоны сильнее людей, однако тела разбойников — не самый подходящий материал для войны. Разбойники привыкли нападать исподтишка. В честном бою каждый из нас стоит двадцати лесных головорезов.

— Это так, — согласился, хмуря брови, Гассель. — Но знаем ли мы, сколько именно разбойников промышляет в этих лесах?

— В городе поговаривают, что разбойников не больше двух или трех десятков, — пробасил Бык Рорхарт. — Нас с вами трое. Плюс — этот молодой кузнец, который убивает демонов одним своим взглядом. — Рыцари ухмыльнулись. — Да еще есть один местный страж по имени Отто.

— Неприятный человек, — поморщился Флориан Печальный. — Когда мы приехали, он оглядел нас мрачным взглядом, а затем скрылся в своем доме и до сих пор не выходил.

— Должно быть, этот смерд не любит рыцарей, — процедил сквозь зубы коротышка Гассель.

— Но он владеет мечом и будет нам полезен, — спокойно заметил Флориан Печальный. — Поэтому прошу вас, мой друг, не ссорьтесь с ним и будьте терпеливы.

— Почему вы говорите это мне? — недовольно проворчал Гассель.

— Потому что ваш пылкий нрав подобен огневому зелью: одна маленькая искорка раздражения способна разжечь неистовый костер.

— Это верно, — согласился Гассель, вдруг смягчившись. — Я такой.

Галеб заметил, что на рыцаря Флориана неистовый коротышка смотрит благосклонным и уважительным взглядом. Должно быть, печальный рыцарь нравился ему своим спокойствием и рассудительностью.

— Каждый из нас стоит десяти разбойников, — пробасил Бык Рорхарт самоуверенно. — Кроме того, у нас много оружия. Мечи, протазаны, копья… Да что там мечи — у нашего доблестного Гасселя есть целых два мушкета! — Рорхарт покосился на коротышку и усмехнулся. — Не знаю, правда, как он их поднимет при такой-то скромной комплекции.

— Придержи язык, громила, — прошипел Гассель, яростно сверкнув глазами. — Если понадобится, я подниму даже тебя, но лишь затем, чтобы швырнуть в ближайшую грязную лужу!

По лицу Быка пробежала тень, и он крякнул в огромный кулак.

— Вот уж воистину, чем меньше блоха, тем больней кусает, — пробормотал он тихо, но так, чтобы коротышка Гассель услышал его слова.

Лицо коротышки побагровело, и он уже открыл рот для достойного ответа, призванного припечатать громилу к стулу и оставить от него мокрое место, но тут в разговор вмешался Галеб: