Заблудшие

— Можете возвращаться обратно. Никто в Германию не поедет, — вмешался в беседу Марек. Григорий состроил на лице удивленную гримасу, не совсем понимая роль Ковача в их беседе. Дроздовский подхватил Марека под руку и отвел его в сторонку для разговора. О чем мужчины говорили не услышать, но беседа, судя по жестикуляциям руками, была жаркой.

— А у вас, что тут, отряд самообороны? — кивнул пулеметчик на вооруженных парней, обращаясь к Митяю.

— Конечно. Как теперь без этого?

— Ты, что не слышал, что сотворили бандеровцы с жителями польских сел? — вступили в беседу и парни с винтовками.

— Слышал, — тяжело вздохнул «шума».

— Если бы вы справлялись со своими обязанностями, то не надо было бы и отрядов самообороны, — с укором заметил селянин. С этим Гришка был согласен. Только ведь никто, как в районе, так и Рейхскомиссариате не ожидал, что украинские националистические выступления приобретут такой размах. Теперь, когда антипольские выступления захлестнули всю Западную Украину, немецкие гарнизоны и приданные им части шуцманшафта работали в режиме «пожарных команд», порой и сами, подливая масла в огонь своими карательными походами. Гришка перекинулся с мужиками еще парочкой фраз, когда к ним вернулся Дроздовский.

— Мы готовы принять ваш обоз и собрать всех подавших заявку на отправку, — спокойно произнес пан Станислав.

— Разместитесь в усадьбе пана Мицкевича. За ночь мы соберем всех желающих, и утром вы отправитесь в путь, — озвучил план действий новый староста.

Ночевка в селе как раз входила в планы Чижова. Но уж все было так гладко, что вызывало подозрения. Марек был связан с польским подпольем и находится здесь не зря. Не иначе он представляет собой силы партизан. Партизаны и шуцманшафт откровенные враги. Что эти двое придумали? Заманить их в ловушку и перебить? А надо ли жителям Гуты Степанской такое противостояние с властью? Они сюда прибыли не продналог изымать, а по просьбе старосты, пусть уже и бывшего. Перебьют их отряд, а завтра немцы сожгут село. Они подобное могли сделать и за меньшие грехи. Дроздовский на самоубийцу не похож. Вряд-ли он захочет так рисковать, — размышлял про себя Григорий. Это предложение нового старосты он и донес до сведения Жукаускаса. Только о присутствии среди самообороны Марека Ковача, ничего не сказал. Зачем фельдфебелю лишнюю информацию знать?

Заехали в село без всяких проблем, если не считать проблемой группу вооруженных крестьян, которые сопровождали их до самого поместья Мицкевича. Когда «шума» вошли в каменный дом помещика Жукаускас схватил Чижова за грудки и прижал к стенке.

— Ты куда нас завел? Не видишь что ли их повязки на рукавах? Это же цвета польского флага. Ни какая это не самооборона, а польские партизаны, — кричал в лицо шуцману Антанас.

— Этих людей на околице села не было. Они появились потом, — пытался оправдаться Григорий.

— А зачем, я тебя в разведку посылал? — орал литовец на подчиненного.

— Занять круговую оборону! — приказал фельдфебель.

— Надо ожидать нападения, — размышлял вслух старший группы.

— Если бы хотели напасть, то давно напали, — бурчал Григорий.

— Давайте я все разузнаю и вам доложу, — предложил Чижов, рассчитывая навестить Стефанию.

— Хватит. Ты уже провел разведку. Займи позицию у окна. Сейчас пулеметчик лишним не будет.

Томительное ожидание атаки тянулось больше часа. От напряжения шуцманы устали и постепенно ослабили бдительность. Жукаускас решился отправить нескольких парней во двор, чтобы они приглядели за лошадьми. Вернувшиеся обратно бойцы доложили, что вокруг поместья выставлены часовые, которые наблюдают за перемещением гостей из уезда.

— Может ночи ждут? — не понимал Антанас затянувшейся паузы.

— Никто нас штурмовать не станет, — снова заявил Чижов.

— А охрану для чего выставили? — задал вопрос литовец.

— Для порядка. Чтобы мы по селу не расползлись. Утром, вот увидите, приведут кандидатов на отправку, и мы с миром двинемся дальше, — пытался успокоить фельдфебеля Григорий.

— Мне бы с женушкой повидаться. Заодно, я разнюхаю обстановку в Гуте. Может, отпустишь, пан фельдфебель? — жалобно попросил Жукаускаса Чижов.

— Не могу. Если схватят тебя, что я делать без пулеметчика стану? Как отобьюсь?

— Да никто на нас не нападет. Я проскочу по темноте туда и обратно. Никто меня не заметит, — продолжал клянчить Григорий.

— Нет, — твердо заявил Антанас, поставив тем самым точку в их разговоре. Гришка насупился и демонстративно уселся под окном, игнорируя наблюдение за своим сектором обороны. Начинало смеркаться. Гришка настолько был зол на своего командира, что даже со своим дружком Федькой не хотел говорить. Отсутствие каких-либо враждебных действий со стороны сельчан успокаивающе подействовало на фельдфебеля и он, оставив часовых, разрешил остальному личному составу отдыхать. В помещении слышалась тихая беседа шуцманов и храп Васи Зленко. Игнатов заворочался на соломе, постеленной на полу.

— Ну и храпит же этот Васька, — недовольно заметил Федор, выставляя руку под лунный свет, чтобы посмотреть который был час. Стрелки на циферблате бородаевских часиков показывали половину двенадцатого. За стенами усадьбы послышался какой-то непонятный шум. Те, кто не спал стали прислушиваться. По двору пробежал человек, и затем пронзительно заржали лошади.

— Подъем! — начал тормошить Жукаускас отдыхающих полицейских.

— Занять свои места. Сейчас начнется, — расталкивал он подчиненных. Чижов установил пулемет на сошки и выглянул из окна.

— Что видишь? — поинтересовался Игнатов, загоняя патроны в пустую обойму.

— Мечутся какие-то люди. Видел две повозки. На атаку не похоже. Они бегут даже не в нашу сторону, — комментировал увиденное Григорий.

— А, что за звуки? — встал рядом с ним Федор, и внимательно прислушался.

— Это колокол, — идентифицировал непонятный звук Игнатов.

— Колокол ночью? — недоверчиво произнес Антанас.

— Зачем им ночью звонить?

— Это сигнал, — словно знаток прокомментировал происходящее Гриша.

— О хороших событиях среди ночи не предупреждают. Значит, пришла беда. Гул исходит издалека. В том направлении, если мне не изменяет память, находится село Ляды, — словно местный житель рассказывал Чижов.

— Не иначе на село напали, — сделал он вывод.

— Еще один, — отметил Игнатов изменение звуков.

— Теперь в другой стороне.

— Не к добру это все, — заволновался Чижов. Парни из шуцманшафта вспомнили недавнее нападение Украинской Повстанческой армии на польские села. Похоже ситуация повторялась. За стенами усадьбы засуетились вооруженные люди. Так продолжалось около получаса, затем к имению Мицкевича направилась группа людей во главе с новым старостой. Ему навстречу вышел Жукаускас. Их разговор состоялся под окнами здания и полицейские все прекрасно слышали.

— Что-то случилось? — не стал притворяться неосведомленным о ночных движениях в селе фельдфебель.

— На Ляды и Ужаны напали ОУНовцы, — сообщил нехорошую весть Дроздовский. Гришка вспомнил, что в Ужанах живет мать Стефании, с которой он так и не познакомился.

— Я думаю, это коснется и нас, — продолжал поляк.

— Значит, добровольцев в Германию не будет? — не совсем понимал степень опасности Антанас.

— Какие добровольцы? Националисты вырезают всех жителей сел, до последнего младенца, — возмущенно произнес Станислав Дроздовский. Теперь до фельдфебеля начало доходить.