Заблудший ангел

Я кивнула.

— Это реликвия эпохи Джона Ди, сеньора Фабер, — вмешался Даджян, стоя у меня за спиной. — В действительности, он называл ее скрижалью для призыва ангелов.

Пока шейх Даджян вылезал из подземелья и стряхивал пыль с одежды и обуви, юноша с татуировкой позволил мне взглянуть на пресловутый предмет.

Сначала мне показалось, что сумка пуста. Ее дно было темным и морщинистым, и мне и в голову не могло бы прийти, что передо мной — знаменитая реликвия Джона Ди. Но, присмотревшись внимательнее, благо дневной свет сиял все ярче и ярче, я осознала свою ошибку. Внутри определенно что-то находилось. Некий квадрат угольно-черного цвета, с поверхностью, испещренной тонкими надписями. Он изрядно пострадал от времени. Вмятины и зазубрины усеяли гладкую пластину, исказив рисунки, возможно представлявшие собой какие-то странные письмена.

— С момента исчезновения ковчега Завета, а это почти за тысячу лет до рождения Христа, Бог впоследствии только один раз дал указания, как создать подобный священный артефакт, — именно он сейчас находится перед вами.

Даджян подошел к нам, полностью овладев собой, словно ничего не произошло и он ни на миг не переставал контролировать ситуацию.

— И вы полагаете, что именно Бог?..

— Это был архангел Уриил, — улыбнулся Даджян. — По крайней мере так рассказывает Джон Ди в своей книге «De Heptarchia Mystica». Уриил явился ему в образе создания с лицом, сияющим, подобно солнцу, с длинными волосами; в правой руке он держал бич, а в левой — ослепительный золотой свет. Он вручил английскому магу камни, с помощью которых можно было производить заклинания, а затем научил, как сделать эту доску, то есть магический кристалл, или скрижаль, для призыва ангелов.

— Если я не ошибаюсь, именно эту штуку вы откопали в Биддлстоуне, не так ли?

— Совершенно верно. Мартин обнаружил, где она находится, и захотел активировать ее в день вашей свадьбы. С тех пор она постоянно подает признаки жизни.

— Какие такие признаки?

— Ну, к примеру, она поддерживает постоянную температуру в восемнадцать градусов по Цельсию. Ни один камень на такое не способен.

— Думается, это не слишком важная деталь.

— Все детали важны.

— А скажите, у вас есть свои соображения, почему ангелы дали такую вещь именно Джону Ди?

Армянин подошел ближе, отечески похлопав меня по плечу:

— Это хороший вопрос. Мы с Мартином часто им задавались и в конце концов пришли к слегка пугающему выводу. Смотрите сами: в последние годы своей жизни Джон Ди был одержим идеей некой Книги Природы, как он ее называл. Он полагал, что все мироздание может быть расшифровано и прочитано, подобно страницам тайного гримуара. Он даже возомнил, что можно своевольно манипулировать вселенной, если знать, какие слова требуется вставить в ту или иную строку, — другими словами, если овладеть языком творения. Но дело в том, что ангелы, вручившие ему эту скрижаль, были сильно обеспокоены. По неизвестной причине им требовалось, чтобы Ди освоил этот тайный язык, эту «каббалу», дающую возможность изменять созданный Богом мир. Их действия можно сравнить с попытками обучить началам генетики десятилетнего ребенка. Они потерпели неудачу. И тогда они пригрозили Ди наступлением чудовищных изменений климата и ужасающих бедствий, если он не овладеет языком, способным активировать скрижаль, и не научится обращаться с ней… но он умер, так и не достигнув этого.

— А бедствия?

— Они разразились, сеньора, — вздохнул он. — Они разразились…

— Вы это серьезно?

— Вскоре после смерти Джона Ди, году в тысяча шестьсот пятидесятом, Европа пережила один из тяжелейших природных катаклизмов за последние девять тысяч лет. Температура понизилась настолько, что погиб весь урожай. Тысячи семей умерли от голода, холода и болезней. И сегодня мы знаем, почему это случилось. Вина за это лежит на Солнце, — рассказывал он, — магнитная активность светила упала до исторического минимума. В учебниках по астрономии эти годы известны как «минимум Маундера», и его жуткие последствия продолжались до начала восемнадцатого века. Думаю, что ангелы хотели предупредить Джона Ди именно об этом, но он не смог понять их послание.

— А вы? Вы считаете, что у вас получится лучше, чем у него?

— Ну… — улыбнулся он. — Если небесные создания снова решат войти с нами в контакт посредством адамантов, я уверен, мы с этим справимся намного успешнее. В отличие от эпохи Джона Ди или Моисея наша цивилизация уже располагает научным языком, и мы сумеем более точно расшифровать их послания. Поэтому камни должны находиться в наших руках, а не в распоряжении тех, кто станет спекулировать ими и использовать общение с ангелами неизвестно в каких темных и корыстных целях.

— Выходит, вы поступаете так не ради веры и не ради стремления к власти?

— Нет, сеньора. Мы это делаем, чтобы выжить. Нам уже известно, что ангелы начинают беседу посредством адамантов и этой скрижали только тогда, когда хотят предупредить нас о серьезной опасности. И данный случай — не исключение. В этом я совершенно уверен.

69

Когда бронированный «кадиллак» президента Соединенных Штатов прибыл на стоянку у Белого дома, на небе светила огромная серая луна, окрашивая серебром главные монументы Национального Молла. Тень от мемориального обелиска Джорджа Вашингтона вытянулась, подобно остро заточенному копью, указывая на сады президентской резиденции. Кастлу это показалось дурным предзнаменованием. Он безостановочно мерил шагами Овальный кабинет, прикидывая, что ему делать, если люди Оуэна успели опередить его наблюдателей в Испании и завладели камнем, спровоцировавшим зафиксированное УНР излучение. Мог ли он доверять информации, полученной от директора Агентства национальной безопасности? И с кем вообще он мог посоветоваться, поклявшись, что не станет использовать сведения о проекте «Элиас»?

Никогда еще он не чувствовал себя таким одиноким, как в этот момент.

Кастл был твердо уверен в том, что ни вице-президент, ни любой другой член его команды не поймут, если он потратит хоть одну минуту своего драгоценного времени на удовлетворение того, что наверняка сочтут праздным любопытством. Но дело обстояло совсем иначе.

«По крайней мере, „Элиас“ действительно существует, — утешился он. И с бесконечной тоской продолжил свою мысль: — Папа попал в самую точку».

Он почти успел забыть об ужине, последовавшем за той далекой встречей с индейцами хопи в Капитолии Санта-Фе. Странно устроена наша память. Какая-то музыкальная нота, неуловимый запах или вкус способен вернуть человека к тем событиям, о которых он не вспоминал десятилетиями. На этот раз катализатором сработало слово. Точнее, имя собственное — Честер Артур. Последний раз его упомянули именно индейцы хопи. И хотя мелкие подробности не сохранились в его памяти, он прекрасно помнил основной сюжет беседы. Белый Медведь, толстый человек с хитрым кошачьим взглядом и лицом, изборожденным морщинами, — следствие жизни, исполненной необходимости принимать трудные решения, — вновь и вновь твердил, что в 1882 году Артур подписал указ, согласно которому предки вождя получали два с половиной миллиона акров земли в самом сердце штата Аризона, сегодня представляющие собой пресловутую резервацию. «Но это был дар, пропитанный ядом, — сетовал вождь. — До этого момента весь мир ополчился против моего племени: колонисты нас ненавидели, католические миссионеры силой старались обратить нас в свою веру. И обещание собственной земли, независимой и обширной, явилось для нас манной небесной». — «И где же скрывался в таком случае яд?» Кастл, пожав плечами, задал этот главный вопрос. Он знал, что президент Артур был отзывчив к положению этнических меньшинств и собирался переселить исконных уроженцев Америки из Нью-Мексико и Невады в некое место в центральных районах, вдали от нападок и грабежей колонистов. Но Белый Медведь категорически не желал с этим соглашаться.

Старому индейцу в день прибытия в Санта-Фе исполнилось восемьдесят пять лет, и перед смертью он жаждал поведать свою историю белому человеку, облеченному властью. Его выбор пал на Кастла.

— Знаете что, губернатор? — спросил он. — Меня умиляют усилия, прилагаемые политиками для защиты своего электората.

— Почему вы так говорите? Вам не понравился оказанный прием?

— Ну что вы, — улыбнулся тот. — Вовсе не из-за этого. Я просто подумал, что, если бы вы знали, что говорили наши предки о грядущей судьбе человечества, возможно, вы бы не стали столь сильно утруждаться, а проводили больше времени со своей семьей.

— Вы предлагаете мне выйти на пенсию? — пошутил губернатор.

— Нет. Я предлагаю вам подготовиться. Пророчества весьма недвусмысленны.

— Пророчества? Предсказания вашего народа? — Кастл попросил кофе. — И о чем они толкуют?

— Что мы находимся на финальном отрезке четвертого мира, губернатор. Мы сами или, возможно, наши дети будут свидетелями исчезновения этой цивилизации.

— Четвертый мир? Мне известен только этот…

Старик снисходительно улыбнулся:

— О двух первых, сэр, нам известно немного. Человек тогда еще не появился и не мог видеть извержения и катаклизмы земли, завершающие первый цикл нашей планеты. И к счастью, не страдал от оледенения второго круга. Но о третьем цикле мы узнали многое. Этот период мы уже пережили.

— Действительно?

— Третий мир был уничтожен гигантским наводнением.

— Ах! Всемирный потоп!

Старик кивнул:

— Вы, христиане, называете его так. Хотя всегда забываете о том, что произошло до катастрофы. Но мы, хопи, помним. Наши старики еще называют имя столицы древнего мира. Вашингтон той эпохи назывался Касскара, губернатор. Он стоял на земле посреди океана и затонул, когда поднялась вода.

— Я тоже знаю этот миф.

— Все его знают, — оборвал вождь. — Вопрос в том, верят ли в него? — Белый Медведь продолжал: — Обитатели Касскары были последними, кто удостоился чести видеть воочию древних богов и беседовать с ними. Наши предки называли их katchina, что означало «высокие и мудрые учителя», и от них были получены величайшие знания. На протяжении тысячелетий они являлись истинными хозяевами планеты. У них имелись летательные аппараты, они обладали способностью общаться на расстоянии, вызывать дожди и засуху и даже могли в одну ночь стереть с лица земли целую страну. Когда президент Артур узнал об этом и понял, что Касскара очень напоминает Атлантиду, он признал хопи хранителями древнего знания, столь его интересовавшего, и предложил в обмен на него владение собственной территорией. Поэтому я и сказал, что подарок был отравлен, губернатор.