Забудь о прошлом

Они уже выходили из галереи, когда Дан услышал сигнал вызова, а затем взволнованный голос Патрика:

— Дан, Маран, возвращайтесь в лагерь. Срочно!

Перед коттеджем, который Патрик высокопарно именовал лагерем, никого не было. Входная дверь настежь, холл тоже пуст, из большой комнаты не доносилось ни звука. А что если?.. — мелькнула сумасшедшая мысль. Что если схватили, уволокли, засада? Дан остановился, но Маран успокаивающе покачал головой и открыл дверь в комнату, только тогда Дан расслышал шаги. Шаги Патрика, тот расхаживал по комнате, крупно и тяжело ступая, так он ходил, будучи взволнованным или раздосадованным, обычно его походка была такой же беззвучной, как у Марана. Значит, что-то все-таки произошло.

— Что случилось? — спросил Дан с порога.

Патрик, оказавшийся спиной к двери, подскочил от неожиданности, потом живо обернулся.

— Пришли?

— Что случилось? — повторил Дан.

Никто ему не ответил, хотя все трое были здесь, Артур и Дэвид сидели в разных углах комнаты, а Патрик стоял посередине. Наконец Патрик широким жестом указал на открытую дверь в короткий коридорчик, соединявший гостиную с меньшей из спален, той, которую занимал он сам.

— Полюбуйтесь!

Дан молча пересек комнату, заглянул в спальню и не поверил своим глазам. Забравшись с ногами на кровать, забившись в ее дальний угол и скорчившись, сидел… палевианин! Мешковатая блуза позволяла угадать контуры тщедушной фигурки, торчали острые колени, в которые впились худые пальцы. С удивлением и жалостью Дан уловил сотрясавшую эту хрупкую фигурку крупную дрожь. Лица не было видно, только спутанные соломенные волосы, в мертвенно-белом свете палевианских ламп почти бесцветные. Вдруг, почувствовав, видимо, взгляд Дана, палевианин поднял голову, и на Дана уставились большие испуганные бледно-зеленые глаза. Дан стремительно обернулся.

— Что это значит?!

— Это? Это значит, что наш… — Патрик зло кивнул в сторону Артура, — наш… черт возьми!.. похитил его и притащил сюда.

— Не его, а ее, — сухо поправил Маран. — Это женщина.

— Ты думаешь?! Боже мой! Еще хлеще! Надо же быть таким ослом!

— Полегче на поворотах, Патрик, — остановил его Дан.

— Сам ты осел, — заорал вдруг взбесившийся Артур. — Распустили слюни! Зачем мы, по-вашему, сюда явились? Любоваться картинами и разглядывать красивые виды? Разведчики называются! В старину на войне ваши коллеги брали у врага так называемых «языков», чтобы у них все выведать, а вы…

— Мы не на войне! И имеем дело не с врагом! Вот если ты решил превратить палевиан во врагов, тогда молодец, правильно действуешь!

— Почему во врагов? — сбавил тон тот. — Ничего плохого я ей не сделал, взял в охапку и принес… Кстати, я и не подозревал, что это женщина, до тех пор… Ну почти всю дорогу. Вокруг никого не было, пока они ее хватятся — если вообще хватятся, пока догадаются, что она у нас, мы вытащим из нее достаточно слов, чтобы раскодировать язык.

— Замечательный проект, — саркастически заметил Дан. — И как ты собираешься вытаскивать из нее эти слова?

— А почему, собственно, она должна отказываться от сотрудничества с нами?

— А потому же, почему отказываются они все.

— Ну… Посмотрим, попробуем…

— Ага! Пробуй, пробуй!

— Что ты несешь? — рассвирепел Патрик. — Какие пробы? Ее надо немедленно отпустить!

Дан покраснел. Да, действительно, надо отпустить… Хотя… Ведь похищение все равно уже состоялось, может, воспользоваться тем, что она здесь?

Он молчал, и Патрик повернулся к Дэвиду.

— Послушай, командир… Ах, да что с вами разговаривать! — махнув рукой, он резко сел на оказавшийся рядом стул.

— Но Патрик, — осторожно начал Дэвид, — подумай. Нет, я согласен с тобой, этого не следовало делать, но раз уж так получилось, разве не правильнее будет воспользоваться случаем?

Он произносил почти те же слова, которые подумал Дан, но странно, слушая его, Дан испытывал жгучее чувство стыда. Испытывал, но молчал. Промолчав однажды, он уже не мог заставить себя заговорить.

— Что же, и ты? — Патрик повернулся к Марану.

Тот безнадежно покачал головой.

— Я считаю, что ее надо отпустить. Сейчас же. Но, как я понимаю, мы с тобой оказались в меньшинстве, — он бросил на Дана взгляд, от которого у того загорелось лицо, и вышел из комнаты.

Дан чуть не застонал. Нехорошо, как все нехорошо! Скверно, нечистоплотно… Ему хотелось то ли броситься за Мараном, то ли закричать… Кричать, вопить, что все нехорошо, скверно, но… Но он упрямо стоял на месте и молчал.

Наверно, Артур уловил его колебания, ибо заговорил неожиданно примирительным тоном.

— Я и сам не в восторге от этой истории. Но ведь у нас нет выхода. Когда она попалась мне навстречу в таком укромном месте, я не удержался. В сущности, Дан, я повторил то, что сделали вы на Перицене.

— Мы на Перицене? — непонимающе повторил Дан. — Что это мы сделали на Перицене?

— Он имеет в виду приключение с юной дикаркой, — процедил сквозь зубы Патрик. — Весьма сомнительная аналогия.

— С юной дикаркой? С Ат? Позвольте! Ат никто не похищал, она сама кинулась к нашим ногам… к ногам Поэта, который к тому же спас ее от кошмарной перспективы быть просто-напросто съеденной своими же соплеменниками.

— Неважно. Главное — она дала вам ключ к языку атанатцев.

— Может, и так. Может… Нет, Артур. Главное не это, а совсем другое. Другое. — Он наткнулся взглядом на ироническую улыбку Патрика и, ничего больше не добавив, отправился на поиски Марана.

Далеко идти не пришлось, тот сидел на крыльце, задумчиво крутя в пальцах длинную желтую былинку.

— Некрасиво вышло, — удрученно вздохнул Дан, садясь на ступеньку рядом с ним. Объяснять он, впрочем, ничего не стал, да Маран и не просил объяснений.

— Не в этом дело, — отозвался он нехотя.

— А в чем?

Маран помолчал, потом покосился на смущенного Дана и сказал более доверительно:

— На насилие, Дан, обычно отвечают насилием же. Во всяком случае, у нас с вами. Конечно, не обязательно, чтобы палевиане придерживались того же принципа. Но как знать?