Забудь обо мне

— Полижи яйца, — толкает мою голову вниз.

У него упругая налитая мошонка, подтянутая вверх, и я жадно провожу по ней языком.

Ответный стон удовольствия только придает решимости.

Сжимаю ее губами, вбирая в рот столько, сколько получается.

Посасываю влажную шершавую кожу, стону в ответ на тяжелое хриплое дыхание моего тирана.

Я, кажется, становлюсь минетозависимой.

Так вообще бывает?

Я сосу ему член и получаю от этого офигенное моральное удовольствие.

Потому что вот здесь и сейчас — я принадлежу классному шикарному мужику, и он крепко держит меня в руках.

— Расслабь горло, Зай, и не стесняйся ничего, — предупреждает Бармаглот, снова вталкивая член мне в рот.

Я понимаю, о чем он.

Так что, когда в ответ на глубокий толчок в глотку в позыве кашля я заливаю его слюной, мне уже по фигу, насколько это не в духе «хороших девочек».

После пары сильных толчков собственная слюна обильно стекает по губам и капает на грудь и соски.

Вздрагиваю от контраста.

Мычу, когда рот натягивается вокруг члена до последнего предела и на глаза наворачиваются слезы.

— Просто дыши, — слышу сверху охрипший низкий голос.

В горле становится немного горячо от пролитых тяжелых капель.

Сглатываю их.

И начинаю сосать, насколько это возможно.

Бармаглот толкается мне в горло, задает правильный темп.

Мои губы натянуты на выпуклых пульсирующих венах его здоровенного члена.

В рот выплескивается новая порция жидкости, и я жадно высасываю ее, до боли втянув щеки.

Как будто сдохну, если не сожру его всего.

В какой-то момент я чувствую, как вторая ладонь ложится мне на подбородок, оттягивает ниже, растягивая рот шире моих собственных усилий.

Пальцы обхватывают горло, сдавливают, контролируя мою голову, словно какую-то сексуальную игрушку для орального секса.

И когда я еще только пытаюсь осознать, что сейчас произойдет, вгоняет член так жестко и глубоко, что я давлюсь кашлем.

Можно ли получать кайф от того, что мужик жестко трахает тебя в рот?

Определенно, да, если этот мужик знает, как это делать.

Я подчиняюсь полностью и безусловно.

Забываю стыд и приличия.

Даю долбить свой рот жестко и грубо, давясь слезами и слюной.

Но мой собственный оргазм в голове взрывается так ярко и сильно, что хочется выть от удовольствия.

Мне определенно не хватает воздуха и головокружение делает мой оргазм ярче.

Меня потряхивает.

Меня выкручивает изнутри.

Мне нравится ощущать, как мой большой злой мужик теряет контроль, используя мой рот для своего эгоистичного удовольствия.

А когда я готова выть от боли в растянутых — чуть не порванных — уголках губ, он максимально наращивает темп.

Вдалбливаясь в меня уже полностью без башки.

Кончает так сильно, что я едва не задыхаюсь.

Глотаю все, что получается глотнуть, но горячая сперма толчками скатывается с губ.

Кажется, и из ноздрей тоже.

Я задыхаюсь.

Но это настолько приятно, что мне уже сейчас хочется второй раунд.

Глава семьдесят вторая: Сумасшедшая

После ванны, конечно же, ничего не закончилось.

Я не знаю, кто придумал историю насчет плохого стояка у мужиков «за сорок», но это точно не наша с Миллером история.

Потому что после минета, от которого у меня реально разболелся рот и горло, Бармаглот забросил меня на плечо, отнес в кровать и жарил — не могу подобрать другого слова! — еще пару часов без остановки, буквально до моего несчастного писка о передышке.

Потому что в конечном итоге его сперма была во мне и на мне, везде.

И я валялась на белоснежных простынях и чувствовала себя готовой разорваться, если на меня попадет еще хотя бы капля.

А он, как ни в чем не бывало, встал, натянул штаны на свою шикарную голую задницу и пошел готовить перекус.

В общем, в эти полчаса передышки, пока прихожу в себя, одновременно пытаясь распутать сбившиеся на затылке волосы, размышляю над тем, стоит ли впадать в панику из-за того, что этот мужик реально трахается как чертов бог секса, и в моей жизни никогда не было ничего подобного. Я подумать не успела, чего хочу — а он уже все сделал.

Как проклятый выносливый зверюга — жарил и жарил.

Божечки мои…

Когда начинаю чувствовать приятный запах, заворачиваюсь в одеяло и потихоньку, чтобы не запутаться и не превратиться в прикроватный коврик, пробираюсь на кухню.

Картина маслом: стоит спиной, и даже в маленьком вполне себе милом переднике с двумя кармашками, и своими здоровенными татуированными ручищами ловко орудует маленькой сковородкой, сгребая на тарелку порцию блинчиков.

Я знаю, что готовить он не мастак.

Мягко говоря.

Но блинчики «по-Миллеровски» — это прямо повод для гордости. Я лучше не сделаю, если честно. А под порцией сгущенки и с мороженными ягодами все это пропадает в моем желудке просто неприличными для талии порциями.

Но раз уж мы скинули столько калорий, то сам бог велел.

Я усаживаюсь на диванчик в своей любимой позе, сложив ноги по-турецки, и изображаю самого голодного в мире кота, который готов продать даже свою кошачью свободу, лишь бы получить вкусняшку со сковородки.

— Зай, когда ты сказала, что у тебя уже нет сил, предполагалось, что ты будешь валяться в постели, — не поворачивая головы, говорит Бармаглотина, но все-таки тянется за тарелкой.

Выкладывает туда горку блинчиков, поливает сгущенкой, насыпает горсть мороженной малины и протягивает мне вместе с чашкой чая с ломтиком имбиря.

В эту минуту я готова поклясться, что он не только бог секса, но еще и рыцарь в черных доспехах, который на самом деле злой и ворчливый, но когда на кухне и готовит — просто мимими…