Забудь обо мне

Телефонный звонок помогает быстро отрезветь от неприятных мыслей.

Это — Бармаглот.

Теперь подписан через сердечко — «БармаглотМуж»

Я прикладывю телефон к уху и, извинившись перед Андреем, выхожу поговорить на улицу.

— Ты где? — спрашивает он. Голос уставший, немного охрип. — Приехал домой — тебя нет. На работе снова завал? Какого хуя ты не уволишься, Зай? Занимайся…

— Я в кафе с подругами. — Мне стыдно за ложь, но если скажу, что решила выпить чаю со своим бывшим — кому станет лучше от этой правды? — Что с голосом? Простыл?

На прошлой неделе промокли, когда решили погулять по ночной Москве.

В меня Бармаглотище запихнул целую горсть витамин и следил, чтобы пила их каждое утро.

А сам все время отмахивался, мол, у него здоровье как у быка, и сопли последний раз были еще в младшей школе.

Нужно завтра же купить ему витамины и следить, чтобы пил.

В коне концов, он — мой будущий муж.

А во вторник — последняя примерка моего Платья Номер один.

Два других уже висят в шкафу.

— Устал, — говорит Миллер. — Заехать за тобой?

— Я взрослая девочка, Марк Игоревич, и в состоянии вызвать такси.

— Точно? Пришлешь мне номер машины и будь на связи всю дорогу. Поняла?

— Так точно, злючище Бармаглотище.

Он хрипло смеется.

И у меня непроизвольно тянет внизу живота, и в голове появляются мысли о том, что секс с ним действует на меня как самая сумасшедшая наркота. Та, от которой становишься зависимым с первой дозы и до конца жизни.

Как можно: любить одного мужика, но кайфовать от секса с другим?

— Завтра едем за кольцами, Зай. Не забыла?

— Не могу дождаться. — Снова вру.

— А на сдачу купим тебе машину.

— Ты — сдурел?

— Нет, просто не хочу, чтобы моя жена ездила на такси.

— Точно сдурел.

— И я тебя люблю, Зай. Не дай бог трубку не возьмешь…

Он говорит это с такой интонацией, что каждая клеточка моего тела берет под козырек и даже не думает ослушаться.

Я возвращаюсь в кафе и замечаю, что Март что-то энергично пишет в телефоне.

Он там, за столом: такой красивый и такой соблазнительный, что маленькой девчонке, верящей в любовь с первого взгляда, хочется попробовать еще раз.

Может, наша третья попытка будет, наконец, удачной?

А потом как-то вдруг доходит, что он пишет Танян. Ну а кому еще мужчина может так энергично что-то отправлять, сидя в кафе в девять вечера?

Моей бывшей лучшей подруге.

Которая так настрадалась с Сёмочкой Виноградовым, пытаясь стать для него идеальнее идеала, что не заслуживает снова страдать от неразделенной любви.

А у меня есть мужчина, который, хоть и не Март, но помнит, что я не люблю жасмин и все время забываю пристегиваться.

Некоторые вещи нужно уметь оставлять в прошлом.

Иначе пострадает слишком много людей.

Я выхожу на улице, вызываю такси и радуюсь, как ребенок, когда оно приезжает практически срауз. Сажусь, называю адрес и стараюсь не замечать удивленный взгляд водителя, почему я в эту прохладную пору одета явно не по погоде. Пиджак и сумка остались в кафе.

За такси заплатит Бармаглот — я пишу ему, что так соскучилась и хочу его, что прыгнула в проезжающую мимо машинку «с шашечками» и лечу домой. А вещи подружки привезут потом.

«Прости, что сбежала, — пишу Андрею, как маленькая шмыгая носом и осознавая, что громко реву. — Ты дорог мне, мой любимый Март. Дорог и важен, как никто. Но иногда люди просто не могут и не должны быть вместе».

— Вы не могли бы притормозить и заехать вон в ту арку? — прошу водителя, когда проезжаем мимо дома Танян.

Он пожимает плечами и говорит, что простой и смена маршрута…

Даже не дослушиваю.

Выпрыгиваю из машины, прошу подождать ровно пять минут и пешком забегаю на третий этаж. У Танян как обычно не работает звонок. Прижимаюсь к двери спиной и колочу в нее пяткой.

— Да какого ж!.. — встречает крепким словом порядком выпившая Танян.

Нужно отдать ей должное — она правда очень старается в последнее время: сделала прическу, покрасила волосы в модный цвет и правда очень сильно похудела.

Видимо, не только она хорошо влияет на мужика. Тут Андрею нужно ставить целый памятник за такую проклятую мотивацию.

— Привет, Танян, — здороваюсь и порывисто ее обнимаю.

Она явно не ожидает этого прилива нежности, поэтому лишь выжидающе сопит, пока отлипну от нее и отойду на пару шагов.

Люблю ее и ненавижу одновременно.

— Что ты там топишь? — спрашиваю с улыбкой, подбородком показывая на бокал с вином в ее руке.

— Хандру, — отвечает она. — Ты разве не должна быть с Андреем?

Почему-то не удивляюсь, что она в курсе.

Поэтому и пьет.

Ревнует, как когда-то до смерти ревновала я.

— Все хорошо, Тань, — улыбаюсь ей. — Ничего не было. Мы просто немного поболтали. Иногда, сама знаешь, не получается отпустить с первого раза.

— То есть вы… Не помирились?

— Нет. Некоторым вещам лучше остаться в прошлом.

Она выдыхает с облегчением и я, чтобы не выцарапать эти ее счастливые глаза, спиной спускаюсь с лестницы.

— Береги его, хорошо? — Шмыгаю носом. — Кажется, у тебя с ним склеивается лучше, чем когда-то у меня.

Домой.

Под одеяло.

Заснуть, чтобы проснуться в новой жизни.

Глава восемьдесят четвертая: Сумасшедшая

Мне нравится вид в зеркале.

Вроде я, а вроде и нет.

Никогда не любила белый, у меня в гардеробе и вещей-то таких нет, чтобы белее вот этого как снег шелка.

Даже страшно руками трогать, так и стою перед зеркалом с руками в сторону, изображаю куколку со сломанными шарнирами.

Сидит как влитое. Сразу видно, что расстарались на славу — подогнали по фигуре, все лишнее убрали так, как будто только из мастерской. Даже если очень стараться — не высмотреть ни одного шва. И даже тонкий узор вышивки нигде не «поплыл».

— На мой взгляд, сидит просто идеально, — говорит сзади пожилая женщина в дорогом костюме.