Забыть адмирала!

Таким образом, можно говорить, что место, где "Virago" дважды стояла на якоре, приблизительно вычислено. Калькуляция второго перехода (и туда, и обратно) в точности совпадает с первой. Теперь необходимо определить приблизительное место захоронения, исходя из места якорной стоянки и воспоминаний двух людей, участвовавших в траурной процедуре.

Лейтенант Джордж Палмер пишет: ...на следующий день мы пошли на "Virago", впятером или вшестером, и похоронили несчастного адмирала на маленьком лесистом мысу в небольшой прекрасной бухте... нам пришлось кортиками прорубать дорогу среди кустов и высокой травы. Мы похоронили его под отдельно стоящим деревом, и только вырезали надпись "D. P. August 1854" на стволе. Я набросал эскиз места и взял кусок коры от этого дерева... 134

134

The next day we went over in the Virago, five or six of us, and buried the poor Admiral on a small woody point in a beautiful little bay... We had to cut away a path through the brushwood and long rank grass with our swords. We buried him under a solitary tree and the only inscription was D. P. August 1854 cut in the tree trunk. I made a sketch of the place and took a piece of the bark of the tree (англ.)

Что?! Эскиз? Будем искать и эскиз, а пока - одна очень важная деталь.

Всего лишь одно слово Палмера решило многое. Говоря о маленьком лесистом мысе, он использовал слово point, что по-английски, кроме прочего, означает ещё и "мыс" - так же, как и cape. Желая понять, в чем разница, я задал вопрос Кену Хортону, и он с готовностью объяснил, что высокий и тупой, как бы закруглённый мыс - это всегда cape, а острый и далеко выдающийся в море - point. Примеры - Schakhoff's Point, то бишь мыс Сигнальный, и Cape Horn (мыс Горн, всем известно, как он выглядит). Кен тут же проиллюстрировал свои слова на карте нашей бухты, которую я прислал ему ранее. По Кену выходит, что мысы Казак, Входной и Неводчикова - это типичные point, а вот мыс Кутха и ещё несколько других в восточной части бухты - это cape. Английский моряк никогда их не спутает, потому что для него это два совершенно разных понятия. Соответственно, отпадает и остров, вокруг которого летом 2001 года мы с друзьями полдня плавали с аквалангами, но никаких плит с надписями не обнаружили - кроме морских ежей и серо-зелёных актиний, был найден лишь ржавый бензобак от мотоцикла ИЖ-Юпитер-3 (и откуда только там взялся?).

К тому же, фраза "в небольшой прекрасной бухте" - это, несомненно, про бухту Сельдевую. Бухта Ягодная отпадает по причине несоответствия ветра и отсутствия крупных ручьёв (там только болото), а Горбушечья вообще называется бухтой чисто номинально - просто небольшое углубление в береговой линии.

Преподобный Томас Хьюм точно указывает, что второе захоронение было сделано возле могилы адмирала, и тогда получается всего пять могил: контр-адмирала Прайса, отдельные братские французов и англичан, братская от первых похорон, а также могила французского лейтенанта (видимо, М. Бурассэ), все ярдах в пятидесяти от адмиральской, в разные стороны. Это ещё один аргумент не в пользу острова, который в длину всего-то метров двадцать пять, а в ширину и того меньше. Между прочим, "раскидистую берёзу" Хьюм назвал маленькой (small birch tree), но диаметр её ствола всё же позволил вырезать, по крайней мере, слово "AUGUST" во всю длину. Молодая берёза вполне может быть раскидистой, а возраст дерева - понятие весьма относительное, впрочем, как и восприятие событий несколькими разными людьми. Может, Хьюм имел в виду просто молодую и крепкую берёзу, а не старую и корявую, хоть и раскидистую.

Теперь о воде. За двенадцать с половиной часов 6 сентября (с 07.20 до 20.00) команды от каждого корабля эскадры, шедшие в баркасах на буксире у "Virago", успели нарубить дров для парохода и набрать воды на всю эскадру из шести больших боевых кораблей. Их было немного - например, с фрегата "President" пошло всего три человека. Матросы очень спешили, да так, что утеряли принадлежащие пароходу трубчатую стойку со стяжным винтом (для заполнения бочек), два раздвижных упора и два гаечных ключа. Это говорит о том, что пополнение запасов воды происходило не просто на ручье, а на довольно полноводной речушке. Таких речушек в Тарьинскую бухту впадало (и впадает) две - ручей Первый Сельдевый и ручей Второй Сельдевый, от одного до другого метров триста-четыреста, и впадают они в бухточку Сельдевую, что сразу на юг за мысом Неводчикова...

Наверно, здесь, на этом мысу и стоял памятный крест адмиралу Прайсу и погибшим десантникам. Но кто же его мог поставить? Когда?

* * *

Командир транспорта "Якут" капитан 2 ранга М. Е. Чепелев в своем рапорте в Главный Морской штаб однозначно указывает на крейсер "Африка" и на 1880 год. Однако (как сказали в архиве) вахтенный журнал крейсера за 1880 год упоминаний о посещении Авачинской губы не содержит, поэтому, вероятно, Чепелев здесь слегка ошибся. "Африка" заходила на Камчатку в конце июля 1881 года, причём члены экипажа крейсера побывали и в Тарьинской бухте, но командующий отрядом боевых кораблей на Тихом океане контр-адмирал А. Б. Асланбегов в соответствующем рапорте о проведённых на могиле Прайса работах ничего не упомянул. Впрочем, он об этом мог просто и не знать - возможно, экипаж по собственной инициативе и крест поставил, и латунную дощечку с нерусской надписью прикрутил.

Другой вопрос, откуда они могли знать место могил, если за тринадцать лет до этого они уже считались утерянными? И вот здесь нелишне вспомнить о каменных плитах с английскими надписями, которые кто-то, как считается, видел у острова Хлебалкин. Дело в том, что после 1854 года английские корабли в Тарьинскую бухту всё же заходили. Прежде всего, это английский колёсный пароход "Barracouta" из эскадры адмирала Брюса, который посетил эти места менее чем год спустя и вернулся на рейд Петропавловска почему-то под контр-адмиральским брейд-вымпелом. Кроме того, покуда Петропавловский порт несколько лет пустовал, англичане могли входить и выходить из Авачинской губы практически бесконтрольно, и Чепелев свидетельствует о каменных плитах, положенных их экипажами на берегу неподалеку от могил. Найти сами могилы к тому времени было уже практически невозможно, а потому крест, по всей вероятности, был установлен не прямо на могиле, а на мысу, служа не только памятным знаком, но и навигационным ориентиром, главная задача которого - быть хорошо видимым со стороны моря. Приезжавшие в 1913 году англичане не смогли найти захоронение, точно так же, как и русские, а потому им пришлось удовольствоваться лишь видом креста (стоявшего не прямо на могилах), а также произведённым в Петропавловске перезахоронением праха капитана Кларка. Крест же ветшал, и к концу тридцатых годов ХХ века истлел вовсе. Примерное место могил указывали только каменные плиты с высеченными на них английскими надписями, но их также ждала печальная судьба.

Предвижу возражения - крест-де стоял прямо на чьей-то могиле, за которой ещё ухаживал старый дед по фамилии Несиверенко. А вот это не факт. Куда более вероятно, что крест просто стоял на небольшом бугорке, который образовался, когда под него подсыпали землю при установке. В глазах детей бугорок вполне мог сойти за могильный холмик, а дед ухаживал за крестом в целом. Вернёмся к плитам.

В 40-50-х годах ХХ века на мысе Казак располагалась артиллерийская батарея береговой обороны, прикрывавшая вход в Тарьинскую бухту. Прикрывать было что - мы уже говорили о базе подводных лодок. Сначала это был 41-й отдельный дивизион, затем 3-й отдельный, который в 1945 году вырос до 5-й бригады. В 1951 году это уже была дивизия подводных лодок, и примерно к тем временам остров Хлебалкин (а тогда - Никиткин) начал быстро уменьшаться в размерах. Остров стал идеальной мишенью для практических артиллерийских стрельб: людей на ближайших берегах почти не было (рыбаки к тому времени забросили бухту Сельдевую и до знаменитого цунами 1952 года жили всё больше на берегах бухты Саранной, а также неподалёку от подводников в Новой Тарье), сам силуэт острова издали смахивает на небольшой боевой корабль, в то время как для стрельб требуются специальные плавучие мишени-щиты, которые мастера-артиллеристы регулярно разбивали в щепы. Каждый раз колотить новые? Досок и гвоздей не напасёшься... Вот и был найден простой и дешёвый выход. На прежних картах остров выглядит гораздо больше (правда, всё равно не дотягивает до ста ярдов в диаметре). Снаряды долбили хрупкую вулканическую породу, перемалывая её в песок, а чтобы остров не так быстро исчез с лица земли, на него регулярно свозили большие камни, в изобилии валявшиеся на ближайшем берегу - на мысе Неводчикова, в том числе и те самые плиты с надписями. Именно поэтому остров с южной стороны состоит из красного вулканического камня, очень хрупкого, а с северной - из наваленного как попало разномастного гранита. Мишень поддерживалась в боеготовом состоянии до тех пор, покуда батарея не была упразднена, и сегодня можно найти только густо заросшие ямы - остатки капониров и блиндажей. На острове же, переименованном в Хлебалкин, понемногу образовалась жиденькая почва, выросла трава и кустарник, а там и первые берёзки появились из занесённых ветром с берега семян. Поскольку остров представляет навигационную опасность, на нём поставили светящий знак, а ответственность за него повесили на службу гидрографии. Один камень с еле видной надписью (а буквы смахивают на латиницу) действительно обнажается при сильном сизигийном отливе - в 2001 году мы просто плохо искали.

Стоял навигационный знак и на самом краю мыса Неводчикова, очищенном от деревьев. Теперь там есть только старый дзот, бетонный мешок метр на метр с амбразурой и железной крышкой сверху. Обрывистый мыс постепенно осыпается, и не сегодня-завтра дзот упадёт на прибойную полосу.

Советскую власть за всё время её существования мало волновала правдивая история захваченной ею страны. Могила контр-адмирала Прайса и погибших англо-французских десантников на Камчатке - капля в море. Ведомый и направляемый мудрой Коммунистической Партией, советский народ гордо шёл в светлое будущее по чужим костям, равно как и по своим собственным. А посему - что такое шестьдесят каких-то иноземцев, зарытых где-то здесь невесть когда? Тем более - давешних интервентов, когда разговор идёт о "холодной войне", о победе коммунизма во всём мире, о гигантских свершениях, о новой базе подводных лодок и всей положенной ей по статусу инфраструктуре. Величие задач диктовало величие действий и определяло их размах.

Прежде всего, базе подводных лодок (в то время - 15-й эскадре) был необходим судоремонтный завод. И вот, в 1959 году в бухте Сельдевой бросает якорь плавучая база "Горняк" - бывший японский сухогруз, поднятый со дна моря и соответственным образом переоборудованный. Посёлок Сельдевая обрёл свою новую жизнь, а точнее - родился заново, уже в районе мыса Неводчикова. Завод СРЗ-49 "Горняк", гордость тогдашнего Приморского, а после - и Вилючинска, давший основу городской геральдике, рос поразительными темпами 135 . Необходимо, правда, сказать, что первоначально планировалось в бухте Сельдевой устроить ещё одну базу лодок, дабы их было две (отдельно для дизельных и для атомных) но к тому времени творческий гений Главнокомандующего Советским Военно-Морским Флотом Адмирала Флота Советского Союза С. Г. Горшкова (уф... сколько ж заглавных букв!) уже обосновал необходимость создания базы дизельных подводных лодок в бухте Бечевинская 136 , а потому было принято решение разместить атомоходы в уже имеемой базе бухты Крашенинникова, убрав все "дизелюхи" на Шипунский полуостров.

135

Вообще-то с завода пошла история Сельдевой. Приморский появился благодаря четырём особым войсковым частям. Потом эти два посёлка плюс Рыбачий и образовали город Вилючинск.

136

Драматичная история этого заброшенного гарнизона подводников ещё ждет своего написания.

Не был обойдён вниманием и сам мыс Неводчикова. Прежде всего, он был переименован. Дело в том, что раньше он назывался мысом Прейса - как уже говорилось, в честь астронома Вильгельма Прейса, участника экспедиции Отто Коцебу на шлюпе "Предприятие". В 1824 году Прейс наблюдал в Авачинской губе солнечное затмение и установил точную широту Петропавловска. Век спустя доселе безымянный мыс в Тарьинской бухте получил его имя. Но надо же было так повернуться судьбе, что именно на этом же мысу был похоронен британский адмирал-интервент с созвучной фамилией! Дальновидная советская власть в пику проискам коварного капитализма, не моргнув глазом, стирала с карты неугодные названия, и ни в чём не виноватый Прейс, что называется, просто "попал под раздачу". Так что и по сей день мыс носит имя русского морехода Михайло Неводчикова, который в своё время отважно открывал Алеутские острова на шитике "Евдокия", но к Авачинской губе (а уж тем более - к Тарьинской бухте) никакого отношения не имеет.

Чего же так боялась советская власть? А боялась она вот чего: согласно действующим нормам международного права, воинское захоронение на территории иного государства считается находящимся под юрисдикцией того государства, чьи подданные в нём захоронены, и площади захоронений строго определены. СССР, разумеется, данное соглашение в своё время ратифицировал, поскольку могил русских и советских воинов по всей Европе - тысячи (что касается своей территории - на до сих пор валяющиеся по болотам и лесам останки советских солдат нашему Министерству Обороны традиционно наплевать, а уж на иностранные - и подавно), вот и выходило, что при обнаружении могил и обнародовании этого факта возле секретной базы подводных лодок и непосредственно на будущей территории режимного судоремонтного завода появятся маленькие участки земли, на которые имеют право Великобритания и Франция, государства насквозь капиталистические, партнеры по НАТО и вообще наши вероятные противники. Возле самого "Осиного гнезда"! Поэтому странички с именем "Дэвид Прайс" были просто выдернуты из нашей истории, выдернуты "с мясом", и было оставлено только размытое воспоминание: "...где-то... на берегах обширной Тарьинской бухты... под раскидистой берёзой..." - раз уж никак не отвертеться от исторического факта. Лично у меня (и не только у меня) давно вызрело вполне правдоподобное предположение, что место погребения всё же было известно, но, дабы не создавать прецедент, было тщательно вытерто всё, что давало возможность кому-либо точно его установить - во всех архивах, в опубликованных документах свидетелей боя, как русских, так и зарубежных. Вспомним, например, письмо Джорджа Палмера, где лейтенант упоминает о двух приложенных эскизах. Первый эскиз всем известен и давно опубликован - это схема укреплений Петропавловска. А вот второй - точная схема расположения могил контр-адмирала Дэвида Прайса и нескольких убитых в первом бою - куда-то исчез бесследно. Среди фамильных документов полковника Роналда Палмера его почему-то нет, не показал мне её и А. И. Цюрупа среди прочих документов, присланных ему из Англии, не сумел её найти и Кен Хортон, хотя точно знал, где искать, и с потомками рода Палмеров общался. Советская внешняя разведка, конечно, имела пару-другую крупных проколов, но в мелочах всегда была крайне скрупулезна...