Забыть Миссанрею

Он понятия не имел, что будет делать и говорить, но, встав рядом с ректором, сверху вниз окинув ряды замерших курсантов, улыбнулся.

— Парни… и девушки, — добавил, заметив в первом ряду несколько миловидных мордашек. — Я не мастер говорить. Я мастер делать. Что бы с вами ни случилось, какие бы испытания вам не предстояли, помните — «звездные коты» своих не бросают. Никогда. Поэтому мы и побеждаем везде и всюду. Победы вам. И…

Хотел добавить что-то еще, но вместо этого, оборвав сам себя, вскинул в салюте руку с растопыренными пальцами. И скорее почуял, чем увидел, что большинство стоящих на трибуне офицеров чисто машинально повторили этот жест. Даже у ректора рефлекторно дернулась рука.

— Это правда?

— Увы, да.

— Но… как же так. Это невозможно…

— И тем не менее…

— Если он все расскажет… Это катастрофа. Вы понимаете, что это — конец всему? В понимаете, что мы не можем допустить…

— Успокойтесь, почтенная сестра. Все не так страшно, как кажется…

— Ничего себе, «не так страшно». Вы, сестра, просто не имеете представления о всех масштабах катастрофы…

— Имеем. И именно поэтому говорим и повторяем — ничего страшного не случилось. Пока. Подумайте сами — ну, что он может сделать один? Он ведь всего-навсего мужская особь. Одинокий мужчина в чужом и чуждом ему мире…

— Мире мужчин. Мире… самцов, которые только и ждут, чтобы напасть на нас. Они спят и видят уничтожить Миссанрею. Мы вынуждены постоянно защищаться…

— Не говорите нам, сестра, что мы должны делать. Мы делаем все возможное. И именно поэтому позвольте повторить — ничего страшного не произошло. Он не сможет выжить в мире мужчин. Только не он. Его либо уничтожат, либо он вернется сам. Вы же знаете своего мужа?

— Да. Знаю, но… А вдруг?

День закончился, но верилось в это с трудом. Слишком много нового и неожиданного свалилось на них, и сотня молодых мужчин и женщин пребывали в легком возбуждении. Несмотря на то, что празднование уже официально завершилось — то есть, из столовой они под присмотром сержантов прошли в казармы и устроились каждый в своей нише, оставив высшее руководство гулять в одиночестве, — везде горел свет, двери-ширмы спальных ниш были раздвинуты до отказа, и по коридору взад-вперед ходили люди. Недавние абитуриенты, только-только принятые в ряды Военно-полицейской Академии Вангеи, все еще переживали недавние события.

— Неужели все закончилось? — вздыхала высокая подтянутая девушка, одна из немногих, кто, как к себе домой, заходил в мужское крыло спальной казармы. Большинство ее подруг толпились на границе между женским и мужским отделениями, ожидая сигнала к отбою. — Я не верю.

— Правильно не веришь, — возразил ей плечистый красноглазый крепыш с ежиком светло-желтых, слегка вьющихся волос, которые странно смотрелись на его темно-лиловой коже. — Все только начинается.

Кроме внешности, приезжего с другой звездной системы в нем выдавал резкий акцент.

— Завтра подъем чуть свет и муштра-муштра-муштра, лишь изредка прерываемая учебой, — промолвил он.

— Ну и что? Мы же этого хотели, не так ли?

— Хотели… сами не зная, чего. — откликнулся еще один юноша.

— Эй, отставить паникерские настроения. — к ним присоединился еще один тип, тоже высокого роста, но худощавый и гибкий, словно прирожденный акробат. Цветом кожи он походил на девушку, как родной брат, но черты его лица, резкие, какие-то нарочито острые, выдавали еще одного приезжего. — Мы знали, куда поступали…Мы этого хотели.

— Именно. — воскликнула девушка. — Я всю жизнь мечтала. Кстати, меня зовут Лейа. Лейа Смон, — свое имя она произнесла гортанно, выделив «а» низким голосом. — Именно так. В честь бабушки. Она тоже были иномирянкой. Вы откуда?

— Суаза-Секунда, — ответил лиловокожий. — Дома меня звали… Домашнее мое имя переводится как «Смелый Охотник, не боящийся Выходить Ночью из Хижины». Но это слишком длинно, поэтому в документах я просто Суаза Смелый.

— А, я про тебя слышал, — обрадовался «акробат». — Это ты показал во время экзаменов такую меткую стрельбу, что комиссия решила избавить тебя от сдачи остальных дисциплин?

— Да. Механику, основы психологии и письменный экзамен по вангейскому языку я не сдавал, — кивнул тот.

— Поздравляю, — с сарказмом протянул его собеседник.

— А что такого?

— А ничего. Сам узнаешь.

— Эй, не стоит задираться, — Лейа вклинилась между парнями, толкая их локтями. — Первый день в академии — и вдруг такое…Ребята, давайте дружить.

— Давайте, — неожиданно решил Суаза Смелый и протянул широкую ладонь третьему парню. — Скажи то имя, которым мы должны тебя называть.

— Джон Пейн, — коротко, как выплюнул, вымолвил тот.

Суаза Смелый неожиданно смачно плюнул на свою ладонь, после чего крепко, до хруста, стиснул пальцы Джона.

— Надеюсь, ты сказал свое истинное имя. Потому что иначе мы не станем друзьями.

Джон поморщился, брезгливо рассматривая свою ладонь и явно ища, обо что вытереть плевок.

— Не смей. — остановил его Суаза Смелый. — Дай ему засохнуть, чтобы добрые духи…

— Слышь, ты, Суа, — прошипел Джон, — если ты считаешь, что дикарские суеверия своей планеты ты можешь…

— Во-первых, — крепыш внезапно стиснул его запястье крепкими пальцами, — меня здесь зовут Суаза Смелый. И никак иначе. А во-вторых, если ты никогда не видел духов и не веришь в них, это еще не значит, что их нет. Я вот тоже никогда не видел Старую Землю, но это не значит, что ее не существует.

— А кто тебе сказал, что Старая Земля существует?

— Все так говорят. Даже у нас в стойбище…

— Сказки.

— Каждая сказка на чем-нибудь основывается. Не из головы же ее выдумали.

— А кто знает?

Спор грозил перерасти в драку, и уже не только Лейа, но и кое-кто еще из курсантов подтянулись поближе. Одни — чтобы насладиться зрелищем, другие — чтобы помешать.

— Прекратите, парни. Слышите? — раздавались голоса. — Вы что, в самом деле? Из-за такой мелочи…

— Это не мелочь. — почти ревел Суаза Смелый. — Он не верит в духов.

— Ну и что? Он же с ними не сталкивался до сих пор. Я, вот, например, тоже в них не верю. — сказал кто-то.

— И я. И я, — поддержали его со всех сторон. — Со всеми будешь драться и ссориться?

Лиловокожий охотник побагровел. На щеках его проступили два темно-бурых пятна, стали заметны тонкие шрамы — следы от выведенной перед поступлением в Академию татуировки.

— Если надо, то со всеми, — процедил он.

— Тогда тебе тут долго не задержаться. Вернешься на свою планету, не доучившись и семестра…

— Ну и что? Лучше так, чем предать свою родину и веру своих предков.

Его слова неожиданно заставили всех напрячься. Добрая половина курсантов были приезжими из других звездных систем, и, хотя все были людьми — или потомками людей — некоторые из них сильно отличались цветом кожи, формой черепа, разрезом и цветом глаз и некоторыми другими особенностями строения тела.