Забытая ария бельканто

«Да. Непростого нотариуса выбрала бабка».

– Кабинет там, – садовник указал направо.

Широкий коридор мерила шагами Жанна Яковлевна. Заметив Максима, демонстративно отвернулась. Иван Семенович кивнул в сторону обтянутого бархатистой тканью стул. Максим не успел присесть. Из кабинета вышла моложавая женщина в деловом костюме с пышным жабо, подколотым брошью.

– Стрельцов Максим Федорович? – она обвела цепким взглядом присутствующих.

– Я.

Женщина что-то отметила в папке-планшете.

– Климов Иван Семенович?

– Я, – отозвался садовник.

– Юданова Виолетта Игоревна.

– Должна подойти, – ответил садовник.

Максим хотел было спросить «кто это?», но решил, что потом разберется.

– Пахомова Жанна Яковлевна?

Домработница ткнула Максима в спину:

– Посторонитесь, молодой человек, – и первой зашла в кабинет.

Илья Рудольфович сидел во главе длинного стола, инкрустированного под мрамор. Седые волосы уложены в аккуратную волнистую прическу. Окладистая бородка. Приятное лицо.

«Джузеппе Верди с бабкиного портрета в спальне!»

Нотариус с поразительной для преклонного возраста легкостью обогнул стол и подал руку Максиму:

– Здравствуйте, Максим Федорович. Примите мои соболезнования, – он степенно кивнул садовнику и домработнице. – Располагайтесь, где вам будет угодно, – указал на стулья, окружавшие стол.

– Благодарю, – Максим осторожно присел на край стула, рюкзак кинул под ноги. Положил руки на стол и тут же убрал:

«Не хватало еще потные следы оставить на полировке», – он поднял голову и сравнил с отражением большую хрустальную люстру на высоком потолке.

Жанна Яковлевна с шумом выдвинула ближайший к креслу Ивана Рудольфовича стул и плюхнулась на него. Садовник опустился на небольшой диванчик при входе.

Секретарша нотариуса скрылась за дверью между застекленными стеллажами с документами и через минуту вернулась с большим серебряным подносом. Ловко выставила на плетеную подставку четыре чашки дымящегося кофе, сахарницу и вазу с пирожными.

– Сливки, карамельный сироп?

– Спасибо, не надо, – дуэтом ответили Максим и садовник.

– Милочка, а ликер у вас есть? – бросила Жанна Яковлевна.

Секретарша принесла и поставила перед домработницей узкий высокий стакан с носиком:

– Прошу вас.

Домработница отхлебнула из чашки. Вылила себе весь алкоголь. Потянулась к вазе, чуть не искупав кружевной воротник в кофе, и взяла два пирожных, успев накрошить на стол.

Илья Рудольфович кому-то позвонил:

– Вы на подходе? Хорошо, – и посмотрел на помощницу, – Ольга.

Секретарша, бесшумно передвигаясь на высоких каблуках, достала конверт из папки на букву «С».

– Будьте добры, ваши паспорта, – она собрала документы и передала все нотариусу.

«Целый ритуал», – Максим расслабился и сел поудобнее.

Дверь распахнулась, и кабинет влетела девушка:

– Прошу прощения… – она говорила с придыханием, – мне очень неудобно… так вышло.

«А это еще кто?» – Максим посмотрел на садовника. Тот улыбался незнакомке.

Илья Рудольфович привстал:

– Виолетта Игоревна, прошу, присаживайтесь.

Виолетта стянула с головы розовую вязанную шапку. Размотала шарф. Скинула длинное пальто мышиного цвета. Сунула в сумку перчатки. Секретарша подхватила ее одежду и повесила в шкаф.

«Еще бы Травиатой назвали, – Максим изучал неожиданную гостью, которой, похоже, здесь кое-кто был рад. – Бледная, как стена. Волосы, правда, зачетные. И глаза. Ничего так. Ресницами хлопает, как веером машет. Руки убрала. Тоже боится стол заляпать. Надо Семеныча спросить, что…»

Его размышления прервал нотариус:

– Еще раз приветствую всех.

Домработница доела пирожное, вытерла рот салфеткой и кашлянула. Секретарша села за письменный стол у окна и застучала по клавиатуре компьютера. Садовник выпрямил спину, а Виолетта уставилась на Максима.

«Ого! Смотрит, как на врага!»

Илья Рудольфович встал:

– Зачитывается завещание восемьдесят четыре эн пэ, за номером сто девяносто четыре, семьдесят шесть, тридцать два. Место составления – город Москва, время составления четвертое апреля две тысяча пятнадцатого года, семнадцать ноль…

– А можно покороче как-то? – перебила Жанна Яковлевна.

– Процедура оглашения – стандартная, – нотариус поправил очки и продолжил: – Я, гражданка Стрельцова Алиса Витальевна, десятого октября одна тысяча девятьсот сорок пятого года рождения, паспорт…

Максима не волновало наследство. Он хотел разделаться со всей этой канителью и вернуться к лондонской жизни.

«Раз пригласили, что-то достанется. И насчет учебы бабка наверняка позаботилась».

Закончить академию – дело принципа, чтобы доказать ей, пусть и после смерти, что он добился успеха в современном танце.

– …Завещаю своему внуку, Стрельцову Максиму Федоровичу, седьмого декабря одна тысяча девятьсот девяностого года рождения, паспорт… Все имущество… Кроме флигеля…

«Как кроме? – Максим вслушался в монотонную речь нотариуса.

– Флигель со всем содержимым я завещаю Юдановой Виолетте Игоревне, седьмого августа одна тысяча девятьсот девяносто второго года рождения…

Максим чуть не крикнул:

«Какая, к черту, Юданова? – внутри просыпался вулкан. – И как я дом без флигеля продам? – мысли скакали, как би-бой на танцполе. – О чем вообще бабка думала?»

– …Пожизненное содержание в размере…

«Семенычу перепало», – машинально подумал Максим, и тут же вздрогнул от пронзительного крика домработницы.

– Шкатулка?! – она встала, уронив с грохотом стул. – Вы что такое читаете? Какая шкатулка?! – подскочила к нотариусу, пытаясь вырвать бланк. – Это подлог! Я видела завещание Алисы Витальевны, и в нем мне положено…

– Жанна Яковлевна, попрошу вас, сядьте. Вопросы сможете задать после оглашения.

Илья Рудольфович поднял руку с завещанием и отступил к стене.

«Во бабка дает! – Максим скрестил руки. – Знала значит, что Жаба приворовывает. Мой шантаж – детские забавы по сравнению с ее местью. Браво, Алиса Витальевна!»