Забытая ночь

– Захотелось ему...
– тихо бормочу себе под нос.
– Слушай, я не говорила Баб Вике о тебе.
– снисходительно кивает.
– Её зовут Виктория Степановна, а...
– я не успеваю закончить фразу, как слышу оглушающий крик: 

– Мама!
– я оборачиваюсь, и вижу тёмную макушку, которая несется в мою сторону, минуя толпы людей.
– Мама!
– на девочке голубой джинсовый комбинезон с шортиками и белая футболка. 

– Злата, не беги, упадёшь ведь!
– выдергиваю руку из крепкого мужского захвата и подхватываю дочь на руки, тут же охая от веса ребенка.
– Кто-то хорошо кушал на отдыхе, да? 

Я смотрю в голубые глаза, такие же, как у меня, и не верю своему счастью. Она уже такая большая... Каждый раз, когда Златка возвращается из лагеря или какой-либо другой поездки, мне кажется, что я не видела её целую вечность, хотя прошло всего несколько недель. 

Именно после прихода моей малышки в этот мир, я осознала, насколько прежняя жизнь была... Удручающей. Ненавистной. 

– А Вика на тебя злится, - шепотом произносит Злата и обхватывает моё лицо маленькими ладошками.
– Она тебя кошкой дранной назвала, когда думала, что я сплю.
– заговорчески произносит и целует меня в нос. 

– Ооо...
– Златка в таком возрасте, что впитывает все услышанное как губка.
– Ты помнишь, что тебе нельзя ругаться, даже если это делает бабушка?
– пытаюсь вразумить ребёнка. Она понятливо кивает и обращает внимание на стоящего рядом Власова. 

– Анна! Тебе голову для чего дали?
– я ставлю дочь на пол и виновато улыбаюсь.
– Нечего мне тут рожицы корчить! Я тебе сколько раз звонила?
– грозно произносит Баб Вика и подходит к нам, везя за собой чемодан с вещами. 

– Я скучала.
– и, пока она не успела сориентироваться, быстро обнимаю.
– Знаю, что виновата и заставляю постоянно волноваться. Прости. 

– Ань, ты хотя бы перезванивать научись, а.
– уже гораздно спокойнее произносит женщина и заговорчески продолжает: - А что это за мужчина? Он гораздо старше тебя, милая. 

– Знаю. 

Я отстраняюсь от бабушки и оборачиваюсь к Власову. Трудно понять, о чем он думает. Взгляд, в котором обычно море эмоций, сейчас ничего не выражет. Он зол? Разочарован? 

– Ба, это мой начальник, - киваю в сторону мужчины.
– Демьян Александрович, а это...
– я не успеваю закончить фразу, как меня перебивают. 

– Виктория Степановна, я понял.
– он протягивает руку и сдержанно улыбается.
– Ну, готовы отправиться домой?
– подмигивает Злате и забирает чемодан у бабушки. 

Всю дорогу до дома Златка непрерывно рассказывала про свои впечатления от отдыха, переодически уточняя, слушаем ли мы её. Демьян иногда задавал дочери уточняющие вопросы, чем приводил ребёнка в восторг. 

– Демьян Александрович, - начинает бабушка, когда дочь засыпает.
– Как у Анны с работой? Справляется?
– даже не смотрит на меня, а надо бы! 

– Демьян.
– смотрит на Баб Вику и слегка улыбается через зеркало заднего вида.
– С работой проблем нет, а вот характер...
– быстрый взгляд на меня. 

– С характером проблемы, знаем.
– она печально вздыхает и бросает в мою сторону гневный взгляд.
– Демьян, Вы не обращайте на неё внимания, молодая слишком, ещё не... 

– Ба!
– я не выдерживаю и поворачиваюсь так, чтобы хорошо видеть родственницу.

– Ты серьёзно сейчас хочешь поговорить про мой характер? 

– Ну, я же не спрашиваю, почему в выходной день тебя в аэропорт привозит начальник, и почему он так уверенно едет в сторону нашего дома, словно там уже бывал.
– этот самый начальник хмыкает и бросает в мою сторону хитрый взгляд. 

Я краснею и отворачиваюсь к окну. Вот поэтому я и не хотела знакомить Власова с бабушкой. Она думает, что я наконец смогла отбросить все страхи и нашла того, с кем захочу провести жизнь. А на самом деле все совсем не так, точнее... Он уйдет из моей жизни также быстро, как и появился.

Глава 27

Анна 

Мы ничего друг другу не обещали. Демьян неоднократно говорил о том, что у него есть ко мне влечение, ему нравится моя внешность и то, как я веду себя во время секса. Его притягивает неопытность, он чувствует своё превосходство и желает обучить меня... Этому. 

Но сексуальное притяжение - не тот параметр, из-за которого люди связывают свои жизни. 

Я же... Я стала зависима от его грубости и власти, которую он надо мной имеет. Мне нравится подчиняться именно ему и нравится, когда он смотрит на меня как на драгоценность. Но, к сожалению, кроме секса и работы нас больше ничего не связывает. 

Да, он рассказал о своей жизни. Но рассказал так, что я вроде бы и понимаю о чем идет речь, а представить не могу. Никакой конкретики. В этом плане я понимаю, что не могу требовать от Власова честности, когда сама о себе ничего не рассказываю, даже на вопрос про увлечения не смогла ответить. 

Ну, а что я могла сказать? У меня нет никаких увлечений, потому что все детство я была игрушкой родителей, а в шестнадцать уже не было времени на себя, приходилось думать о том, что нравится дочери? 

Вчера я спросила, что нас ожидает дальше, когда он обучит меня всему, что ему нравится. Именно на секс он делает большой акцент в наших отношениях. 

Ничего. 

Не знаю, какого ответа я ждала, но "ничего" было полной неожиданностью. 

Мне стыдно. Перед собой, за такое отношение к собственной душе и сердцу. Стыдно за пустые надежды и боль, которую я пытаюсь отогнать каждый день. 

И мне очень стыдно перед Златой. Как бы я ей не дорожила, я продолжаю бояться её также сильно, как и в первые месяцы после родов. 

Первое время я даже к кроватке подходить боялась, а крики и вовсе вводили в состоянии транса. Боюсь, что она станет такой же как и я. Эта дерганность, ненормальная привязанность к людям и ненависть к себе... 

У Златки не было такого, чтобы её запирали в комнате за разбитую кружку или, не дай Боже, били, но... Она видит, как меня переодически накрывает эмоциями. Она чувствует мою нестабильность. 

Я боюсь. Нет, я в ужасе от того, что моя дочь может из-за плохого примера в детстве приобрести какие-то проблемы в будущем. Злата никогда не спрашивает про отца.