Забытая реликвия

— Вероятно, потому, что прямо сейчас ты будешь пахнуть для нее совершенно соблазнительно, — небрежно предположил Джулиус.

Келли впилась в него взглядом, вырываясь из моих объятий, по мере того как напряжение в ее позе росло. Я не хотел отпускать ее, но на самом деле она не оставила мне выбора.

— Монтана никогда не причинила бы мне вреда, — огрызнулась она.

— Ну, человек Монтана этого бы не сделала, — согласился Джулиус.

— Ты говоришь совсем как Эрик, — пробормотала она, и напряжение пробежало по моему позвоночнику при упоминании имени этого существа.

— Зачем ты с ним разговаривала? — Раздраженно спросил я.

Возможно, мы и затянули наш конфликт, но мне было трудно представить какой-либо реальный способ для нас работать вместе над разгадкой пророчества. По крайней мере, не лицом к лицу. Моя ненависть к нему все еще горела так же сильно, как и прежде, и оставить его и его ублюдочного брата в живых было одной из самых тяжелых вещей, которые я когда-либо совершал в своей жизни.

— Ну, если ты хочешь знать, прошлой ночью я была в его сне.

За ее заявлением последовала тишина, и мои руки сжались в кулаки, пока я пытался не позволить своему гневу взять надо мной верх.

Джулиус резко втянул воздух, и я уставился на него, когда он поднялся на ноги.

— Это намек на то, что мне пора уходить, — поспешно сказал он. — Потому что этот разговор вот-вот перерастет в насилие, а она из тех, кто бьет по члену. — Он прошел мимо меня и вышел на улицу так быстро, как только мог, не перейдя на бег.

— Прежде чем ты начнешь, — сказала Келли. — Ты хотя бы выслушаешь меня?

Я прищурился, глядя на нее, гадая, что она ожидает от меня услышать.

— Прекрасно, — выдавил я, скрестив руки на груди в ожидании услышать ее историю.

Келли драматично вздохнула, как будто подумала, что это я вел себя неразумно, и опустилась на стул у небольшого костра.

Она подняла бровь, ожидая, пока я сяду рядом с ней, и оценивающе посмотрела на меня, прежде чем заговорить.

— Прошлой ночью, когда я заснула, я отправилась на поиски своей сестры, как мы и планировали, но она не спала…

— А Эрик Бельведер, да? — Я зарычал, понимая, почему у нее возникло искушение пойти к нему. Она была обезумевшей от беспокойства, а у него были ответы, в которых она так отчаянно нуждалась.

— Так оно и было, — подтвердила Келли. — И как только он сказал мне, что с Монтаной все в порядке, он решил показать мне кое-что еще — кое-что, о чем, я думаю, тебе следует знать.

— Меня не интересует ничего из того, что этот паразит собирался тебе сказать, — ответил я.

— Он мне не сказал, — он показал.

Я тяжело вздохнул, чувствуя, что она не успокоится, пока не расскажет мне, что обнаружила. — Показал тебе что?

— Как он превратил твоего отца в вампира, — выдохнула она.

Я уставился на нее, удивляясь, как, черт возьми, она могла прийти к тому, чтобы обсуждать с ним такие вещи. Зачем он показал ей это? Но мне было любопытно вопреки всему. Я всегда сожалел о том, что не присутствовал на той битве. Всегда задавался вопросом, могло ли мое присутствие там что-то изменить вообще. Келли, казалось, почувствовала, что я хочу услышать больше, и потянулась к моей руке, прежде чем продолжить.

— Перед битвой Эрик отгородился от мира, заперся в пещере и отказывался от зова крови в течение двухсот лет. Он пытался отрицать свою природу. Пытаясь заплатить долг страданиями, чтобы боги могли освободить его и его семью от проклятия…

— И ты в это поверила? — Я усмехнулся.

Это правда, что Эрика не видели сотни лет до той битвы, но я сильно сомневался, что он делал что-то настолько благородное.

— Это правда, — твердо сказала Келли. — Я видела это. Я чувствовала то же, что и он, он показал мне истинные воспоминания, и я не верю, что он смог бы солгать мне там, даже если бы захотел.

Я нахмурился. Моя мать всегда говорила то же самое о ее способностях. Ни один человек не смог бы солгать Сновидцу. У них было окно в вашу душу, и пока они навещали вас, вы могли показать им только правду.

— Ну, он, очевидно, решил отказаться от своей жертвы, — проворчал я.

— Он этого не сделал. Фабиан пришел и забрал его, когда началась битва. Остальные Бельведеры нуждались в его помощи, и когда он прибыл на поле боя, он был голодным, ненасытным. И Андвари захватил контроль над ним.

— Ты хочешь сказать, что бог приложил к этому руку? — Я сердито зарычал, поражаясь, почему это вообще удивило меня. Казалось, божества жили для того, чтобы усиливать наши страдания. Каждая мерзость в моей жизни так или иначе всегда шла от них.

Келли кивнула, и ее брови сошлись на переносице, когда она крепче сжала мою руку. — К тому времени, как Эрик пришел в себя, в живых остался только твой отец. Он был смертельно ранен и бормотал о своей любви к жене и сыновьям. Андвари прошептал строчку из пророчества на ухо Эрику, заставив его поверить, что обращение твоего отца может стать решением проблемы с их проклятием.

— Как он вообще мог поверить в такое? — Спросил я, но в моей груди образовался кратер.

Моя ненависть к Эрику Бельведеру текла по моим венам, она сделала меня тем человеком, которым я был. Если он никогда не планировал отправить моего отца обратно чудовищем в надежде уничтожить последних из моего народа, если он никогда не намеревался убить сотни моих соплеменников, если он даже не контролировал свою собственную плоть в то время…

Я покачал головой, не в силах подавить свою ненависть к нему, несмотря на вопросы, которые сейчас терзали мой разум.

— Ты знаешь, насколько убедительными могут быть боги, когда они чего-то хотят, — тихо сказала Келли. — Твой отец был первым человеком, которого обратил Эрик. Он никогда не планировал этого делать. Я не знаю, меняет ли это что-нибудь или все.

Я уставился в ее глубокие голубые глаза, пытаясь осмыслить то, что она говорила. Было так много всего, что нужно было осознать. Я понятия не имел, как переварить ее слова.

Это меняло фундамент моей жизни. Это означало, что на многие вещи можно было смотреть по-другому. Но это также не изменило других. Я просто не знал, с чего начать распутывать все это.